Рассел Хоуп Роббинс

 

Энциклопедия КОЛДОВСТВА И ДЕМОНОЛОГИИ

 

    1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

 

Иезуитский демонолог дель Рио рассказывает, как вор зажег пальцы руки повешенного, чтобы погрузить в сон обитателей дома. Его заметила служанка. Пока вор обшаривал дом, девушка пыталась погасить пламя, дуя на него и поливая пивом или водой, и, наконец, залила его молоком. Тотчас домашние проснулись и схватили вора. История была широко распространена в фольклоре и вошла в «Ingoldsby Legends».

Другой демонолог, Гваццо, позаимствовав эту историю у Реми, рассказывает о суде, состоявшемся в 1588г. в Гермингене над Никелем и Бессерсом, двумя ведьмами, обвиненными в эксгумации трупов. Они готовили руку повешенного, и пока пальцы ее горели, успешно отравляли людей; закончив свою maleficia, они задували пламя и сохраняли руку для дальнейшего использования.

 

Рулл, Маргарет

 

К. Мазер назвал труд по колдовству своего противника Роберта Калефа «гнусным клубком небылиц, вдохновленным энергией и уловками Сатаны, написанным, чтобы подорвать саму возможность утонченного прославления моего Господа». Причиной такой реакции стало скептическое отношение Калефа к описанной Мазером, якобы демонической, одержимости страдавшей депрессией Р., которая, пронзительно визжа, была выведена из церкви Мазера в Северном Бостоне 10 сентября 1693г.

Распространив рукописные сообщения, Мазер, очевидно, стремился вызвать в Бостоне панику по поводу ведьм. Р. сообщила ему их имена, добавив имя одной женщины, недавно освобожденной от подобных обвинений, но Мазер не стремился возобновлять обвинения лишь на основании призрачных показании. Он определил обвиняемую как «одну из несчастных, много лет находившуюся под таким же подозрением в колдовстве, как и любой из живущих на этой земле». Очевидно, что Калеф не верил в способность ведьм управлять дьяволами ради одержимости людей.

Диагнозы Р. и Мерси Шорт совпадали. Внешние симптомы у обеих молодых женщин «напоминали друг друга почти по всем показателям, так что описание одной из них может быть применено к другой». У нее были приступы судорог, сведение челюстей, вызывавшее отказ от пищи в течение нескольких дней, иногда она задыхалась, будто глотая огромное количество жидкости и показывала черные и голубые следы невидимых уколов. 17-летние девушки также демонстрировали признаки, похожие на полтергейст, например, похищение проповедей у Мазера и последующее обнаружение их на улице, появление небольшого движущегося предмета (чертенка!) в кровати, появление (неизвестно откуда) булавок и левитация (подъем) из кровати к потолку. Подобно Мерси Шорт, одной из околдованных салемских девушек, у Р. были галлюцинации, не только типичные для подобных видений черного человека или дьявола, но и Белого Духа (рассматриваемого И. Мазером в «Illustrious Providences»).

«Она говорила, что никогда не видела его лица, но лишь яркие сверкающие одеяния. Он стоял около кровати, постоянно утешая ее, подбадривая и укрепляя ее веру и надежду на Бога».

Мазер полагал, что комментарии Калефа к его описанию Маргарет «настолько наполнены фальсификациями и ошибками, что их можно назвать преднамеренной и специально разработанной грубой ложью». Особенно же он был разъярен тем, что Калеф описывал, как Мазер успокаивал девушку, «поглаживая ей живот и грудь, не прикрытую бельем, и не позволяя другим делать то же самое». Когда же одна из девушек предложила свои услуги, Маргарет закричала: «Не вмешивайся не в свое дело!» и поспешно отвела ее руку в сторону. Сочувствия к Маргарет не испытывал не только Калеф в своих наблюдениях, но и те тридцать или сорок зрителей, которые ежедневно наблюдали за изгнанием из нее дьявола Мазером.

«После того как священники ушли, одержимая захотела, чтобы ушли и женщины, говоря, что мужское общество не было для нее оскорбительным, и усадила на место молодого человека, бывшего ранее ее возлюбленным, заметив, что сегодня он не уйдет».

Спустя несколько ночей после того, как Мазер уехал, Калеф обнаружил, что Р, занялась новым молодым человеком, сказав, что ей нравится его общество, и она не позволит ему уйти, пока не поправится, добавив: «Я умру, если он уйдет!» Мазер издал распоряжение о привлечении Калефа к суду за клевету, но не смог настоять на его исполнении.

Благодаря медицинскому образованию, Мазер, возможно, отдавал себе отчет в том, что некоторые свидетели сомневались, что причиной припадков у Р. являлось колдовство, но подчеркивал, что «предположение о том, будто припадки молодой женщины были просто мошенничеством, являются антихристианскими и антиобщественными». Во время одного из «приступов смеха» Р. сказала, что «удивляется, насколько гнусны люди, считающие, что она не больна, а притворяется». Спустя два или три месяца припадки Р. прошли, вследствие молитв и постов, как считал Мазер. Он был весьма заинтересован в ее выздоровлении, поскольку молодая женщина начала очень иронично жаловаться во время припадков, что «он досаждал и угрожал ей».

Одной из наиболее примечательных особенностей дела является отчет Мазера в «New England Puritan», где излагается версия классического договора с дьяволом.

«Эти проклятые демоны, приносившие тонкую красную книгу в локоть длиной, заставляли положить на нее руку или хотя бы прикоснуться к ней, чтобы стать слугой Сатаны».

Эта книга часто упоминается в обвинениях и признаниях на американских судах над ведьмами.

 

Салемские суды

 

Для Новой Англии 1692г. выдался одним из самых беспокойных. Это было время политической нестабильности, когда И. Мазер, находившийся при английском дворе, добивался проведения «чистки» в колониальном правительстве. Французы готовились к войне, а индейцы уже вышли на тропу войны. Невыносимые налоги (1,3 фунта в 1691г.), жестокая зима, нападения пиратов на торговые суда, распространявшиеся случаи заболевания оспой, и, кроме того, рост напряженности в небольших поселениях, где землевладельцы ссорились из-за границ своих участков, усиливали общественное напряжение.

Людям, воспитанным в полном запретов евангелическом мире, все несчастья 1692г. казались происками дьявола. Пуританскому мышлению Новой Англии был подозрителен и дьявол, и его пособники на земле, т.е. ведьмы. Вера в сверхъестественное не подлежала сомнению. В Библии действительно говорилось о ведьмах и вселении дьявола, но в штате Массачусетс легенды обрели силу закона.

Вера в колдовство, ставшая составной частью мировоззрения колонистов, была особенно сильна в Масссачусетсе, где была практически не республика и даже не монархия, а теократия. Линия, проводимая руководством церкви, одновременно стала и законом страны. Любое сотрудничество с Сатаной считалось преступлением не только против Бога, но и против колонии. Подобный религиозный контроль над государством частично объясняет замешательство, возникшее в Массачусетсе, когда повсеместно вера в колдовство стала ослабевать. (В Англии последнюю ведьму казнили в 1685г.) Когда Уильям Баркер, один из обвиняемых в колдовстве, был обвинен в соединении религиозного инакомыслия с политическим, пуритане поверили в это: «Он собирался разрушить салемское поселение, начиная с дома священника и церкви, и установить царство Сатаны» (Хейл, «Modest Inquiry into Witchcraft», 1702). Сходное высказывание принадлежит Джону Ивлину, отметившему в дневнике 4 февраля 1693г.: «Наслушался рассказов о всеобщем увлечении колдовством в Новой Англии: мужчины и женщины посвящают себя Дьяволу, чем подрывают основы государства».

Непосредственной причиной этого «подрыва» явилась группа незамужних девушек, собиравшихся дома у преп. Самуэла Перри-са, .чтобы послушать индейские сказки его рабыни Титубы. Самые младшие из них — 9-летняя дочь Перриса Элизабет и ее 11-летняя кузина Абигейл Уильяме, находившиеся в начале полового созревания, были настолько возбуждены этими вечеринками, что начали страдать припадками непроизвольных рыданий и судорог. Даже после того, как Элизабет отправили жить к Стефену Сьюэллу (брату судьи Самуэла Сьюэлла, позже отрицавшего свое участие в судах), у нее продолжались припадки. В первом опубликованном сообщении о салемских несчастьях «A Brief and True Narrative» (Бостон, 1692) Деодат Лоусон и Самуэл Перрис пишут, что видели, как Абигейл «подбежала к очагу и начала разбрасывать головешки по дому, а потом забежала в очаг, как будто собиралась лезть в трубу».

Элизабет Перрис и Абигейл Уильяме были зачинщицами неповиновения окружавшему их миру взрослых, проявлявшегося в беззаконии, непослушании, правонарушениях, надругательстве над властями, которые трудно представить даже в ХХв. Воспитанная в уважении к старшим, маленькая Элизабет бросала Библию через всю комнату и убегала с ней. Абигейл, жившая в доме Перриса, для облегчения наваждения несшая фонарь во время пасхальной мессы 11 марта, начала кататься и пронзительно кричать, мешая молящимся.

В субботу, 20 марта, во время проповеди преподобного Деодата Лоусона все были изумлены ее наглым бесстыдством. Лоусон описывает его так:

«После того, как пропели псалом, Аби-гейл Уильяме сказала мне: «Теперь встань и прочитай свой текст». И после того, как он был зачитан, она сказала: «Он слишком длинный». ... И в полдень, в ответ на мои поучения, сказала мне: «Я не знаю догм, которым ты учишь. Если можешь, назови хотя бы одну, я забыла ее». Позже, при допросе Джона Проктора, Перрис, исполнявший тогда обязанности секретаря, писал:

«Когда мы наблюдали за происходящим, чтобы описать его, припадки Джона [индейца] и Абигейл были настолько сильными, что мы были вынуждены отослать их прочь, чтобы я мог без помех записать все это».

Таково было начало. Истерия легко возбудимых девочек дополнялась искусной изобретательностью следовавших за ними припадков более взрослых девушек. Роберт Калеф, бостонский купец, наблюдавший за происходящим, отметил, что сначала девушки действовали у себя дома, «принимая странные позы с шутовскими жестами, бормоча нелепости, лишенные всякого смысла».

Анна Патнем была самой младшей из девушек — ей было 12 лет. Элизабет Хаб-бард, работавшей у своих тети и дяди, было 17, Мери Уолкотт — 16, а Мери Уоррен, служившей у Джона Проктора, — 20. Другой служанке, Мерси Льюис, — 19, Сьюзен Шелдон и Элизабет Бут — по 18. Эти 8 «ведьминских сучек», как назвал их один из обвиняемых, стали лидерами. Кроме них, обвинять своих соседей стали и другие молодые люди, действовавшие так же странно, — Сара Черчилль, 20-летняя служанка Джорджа Джекобса; Сара Траск, 19 лет; Маргарет Редингтон, 20 лет; Феба Чендлер, 12 лет и Марта Спрегью, 16 лет.

Все эти девушки были уже не детьми, а подростками, и к моменту завершения суда стали еще на год старше, так что судьи признали их «взрослыми людьми». Даже 12-летняя Анна Патнем именовалась на суде не ребенком, а «незамужней женщиной».

Еще в 1668г. общественное мнение, озабоченное случаями одержимости, приписало дьяволу хромоту детей Джеймса Гудвина из Бостона. Деты Гудвина продолжили длинную череду детей-обвинителей. Массачу-сетский губернатор Хатчинсон заметил: «Поведение [салемских] детей настолько безупречно, что не остается никакого сомнения в том, [что] им прочитали или хотя бы рассказали [о других одержимых детях] Новой Англии».

В свете этой традиции, считавшей помешанных подростков одержимыми, оценка поведения салемских девушек общественностью не вызывает удивления. И доктор Григгс, местный врач, поселивший одержимую девушку в своем доме, и местные пасторы «диагностировали» околдовывание. В свою очередь, местные судьи признали подозреваемых ответственными за кривлянье и тем самым установили факт колдовства.

Хотя врач и священники не могли предложить другого объяснения, кроме колдовства, по крайней мере, один человек (Джон Проктор) предпринял практические меры, чтобы остановить развитие колдовской истерии. «Если бы [девчонкам] дали действовать по своему разумению, то мы все быстро превратились бы в дьяволов и ведьм; они заслуживают хорошей порки». В доказательство Проктор добавил, что, когда у его служанки Мери Уоррен произошел «первый припадок, он подвел ее к [прядильному колесу] и пригрозил выпороть, после чего припадки прекратились, и случались снова лишь в его отсутствие».

Но предложение Проктора было оставлено без внимания, и народ предпочел колдовство в качестве объяснения происходящего. Мери Сайбли, тетка Мери Уолтон, неосторожно привлекла внимание к этому делу. Она попросила Джона, мужа индианки Титубы, изготовить «ведьмин пирог». В новоанглийском альманахе того времени можно найти его рецепт: «Сделать тесто из ячменя и мочи ребенка, испечь и скормить собаке. Если собака задрожит, ты будешь исцелен». Возможно, миссис Сайбли надеялась на то, что если собака заболеет, девочки скажут, что или кто стал причиной их болезни. Когда преп. Уильям Перрис наконец понял, что происходит у него под носом, события приняли взрывной характер.

Дело, начавшееся с шалости подростков, превратилось в cause celebre (сенсацию). Возможно, девушки уцепились за идею преследующих их призраков, чтобы избежать наказания за свое эксцентричное поведение. Точные мотивы их поведения не ясны, но понемногу вся схема совершенствовалась. Видимо, Титуба первой рассказала суду о призраках в облике соседей, пытавшихся склонить их на сторону Дьявола. Вопрос: «Кто вас мучил?» — остался без ответа, но в ответ на последовавшие наводящие вопросы девушки были вынуждены называть имена.

Какой домашний дух был у Сары Осборн? Это было существо с женской головой, двумя ногами и крыльями.

Первыми козлами отпущения стали слабые и увечные: негритянка-рабыня Титуба, Сара Гуд, курившая опиум, и Сара Осборн, калека, три раза менявшая мужа. Четвертая обвиняемая, Марта Кори, имела незаконнорожденного сына-метиса. Увидев ужасающие последствия своих первых шагов, девушки стали еще больше бояться открыть правду.

29 февраля 1692г. Сару Гуд обвинили в умышленном совершении «отвратительных действий, называемых колдовством и чародейством», в результате которых Сара Биббер, Элизабет Хаббард и Анна Патнем были «околдованы, претерпели мучения и зачахли». Предварительное расследование, проведенное 1 марта 1692г., стало пробным шаром для возбуждения общественного мнения и подготовки почвы для будущих обвинений. С накоплением опыта техника поведения девушек улучшалась. Судьи Готторн (предок Натаниэля Готторна) и Кор-вин, оба из Салема, твердо верили во всю эту чертовщину и чародейство:

В.: Сара Гуд, с каким злым духом вы были близки?

О.: Ни с каким.

В.: Разве у вас не было договора с дьяволом?

О.: Нет.

В.: Почему вы вредили этим детям?

О.: Я не вредила им, я их презираю.

В.: Тогда кого вы заставляли это делать?

О.: Никого.

В.: А какое существо вы использовали?

О.: Никакого. Меня обвиняют ложно. Такова была стандартная форма допроса. Увидев, что вопросы не дают достаточных оснований для обвинения, судья обратился за помощью к девушкам. «Судья Готторн потребовал, чтобы дети, все до одного, посмотрели на нее и сказали, была ли она их мучителем. И все они посмотрели на нее и сказали, что она была одной из тех, кто их мучил». Демонстрируя мучения, девушки кричали как от боли, жаловались на щипки, укусы и паралич. Очевидно, что во время этого первого суда не все девочки были уверены в своих видениях, поскольку в отчете добавлено: «Тут же все они стали мучиться».

Представив явные доказательства способности Сары к околдовыванию, судья Готторн потребовал назвать имена ее сообщников:

В.: Итак, кто это был?

О.: Я не знаю, но это был некто, кого вы привели с собой в молитвенный дом.

В.: Мы привели в молитвенный дом тебя. О.: Но вы привели еще двоих. В.: Кем был тот, кто мучил детей? О.: Это была Осборн.

Девочки подтверждали показания друг друга не только тем, что корчились в припадках, когда обвиняемая представала перед судом, но и тем, что предсказывали припадки других детей. При допросе Уильяма Хобса «Абигейл Уильяме показала, что он приходил к Мерси Льюис, после чего у той тотчас случился припадок. Затем упомянутая Абигейл закричала: «Он подходит к Мери Уолкот». И упомянутая Мери тотчас тоже упала в припадке». Без задней мысли о возможных последствиях судья Готторн сам дал характеристику девочкам во время своего допроса Ребекки Нарс: «Они обвиняют тебя в причинении им боли и, если ты считаешь, что это результат преступного сговора, то можешь считать их убийцами».

Свидетельские показания всех девушек настолько схожи, что, стерев имена, их можно отнести к любой из них. Так, Элизабет Бут обвиняет Джона Проктора:

«Показания Элизабет Бут, восемнадцати лет, которая клятвенно подтверждает, что с тех пор, как она была поражена, ее мучил сосед, Джон Проктор-старший или его призрак. Также я видела, что Джон Проктор-старший или его призрак подверг страшным мучениям и околдовал Мери Уолкот, Мери Льюис и Анну Патнем-младшую, щипал, скручивал и чуть не задушил их. Jurat in curia. Скреплено клятвой перед судом».

Спустя три месяца Мери Уолкотт повторила этот образец, обвиняя Абигейл Фолкнер:

«Показания Мери Уолкотт, которая клятвенно подтверждает, что около 9 августа 1692г. ее самым страшным образом мучила женщина, назвавшаяся Абигейл Фолкнер. 11 августа, в тот день, когда допрашивали Абигейл Фолкнер, она причиняла мне ужасные страдания в течение всего времени ее допроса. Я также видела, как Абигейл Фолкнер или ее призрак, ужасно мучили Сару Фелпс и Анну Пат-нем. Я искренне верю в то, что Абигейл Фолкнер — ведьма, и что она часто поражала меня и всех вышеназванных людей с помощью своего колдовства».

Когда же девушки начали колебаться в ходе судебного разбирательства, инициатива перешла к другому свидетелю, миссис Пат-нем, матери Анны. Внимательное прочтение отчетов ясно указывает на то, что она руководила обвинением [см. Патнем, Анна].

Вторым взрослым свидетелем была 36-летняя Сара Биббер, упоминаемая как истица по первому обвинению от 29 февраля. Сохранились записи десяти ее показаний против высокопоставленных людей. Обычно при девочках ей отводилась вторая роль. Так, на суде над Ребеккой Нарс она выступила как второй свидетель видения: «Я видела призрак Ребекки Нарс, страшно мучивший и поразивший телесным недугом Мери Уолкотт, Мерси Льюис и Абигейл Уильяме, щипавший их и почти задушивший». Так она показала под присягой перед судом.

Но родные и друзья миссис Нарс тщательно обследовали ее. Сара, дочь Ребекки, обнаружила обман и показала под присягой: «Я видела, как г-жа Биббер вытащила из своего платья булавки и, зажав их между пальцами, прижала руки к коленям, а затем вскрикнула и сказала, что г-жа Нарс ее уколола. Я готова поклясться в этом».

Немного позже и некоторые соседи выступили с заявлениями против этой Сары Биббер. Джон и Лидия Портер утверждали, что она — «женщина бурного темперамента, часто впадавшая в странные припадки, когда кто-нибудь противоречил ее капризам». Это же подтвердил и Ричард Уолкер. Некоторые из тех, у кого жила Биббер, выступили с убийственными замечаниями о ее порядочности как свидетеля: «Она может сказать непристойности и заведомую ложь про кого угодно». Другие соседи дополняют: «Она может иметь припадок, когда захочет».

Те из обвиняемых, кто сразу признал свою вину, оказались в выигрышном положении, поскольку девушки не давали против них подробных показаний. Салемские жертвы были повешены не потому, что признались в том, что являлись ведьмами, а потому что отрицали это. Ни один из признавшихся не был повешен, хотя, если уж колдовство было уголовно наказуемым деянием, то признавшегося преступника все равно следовало наказать.

Признание означало отмену смертного приговора, поскольку обвинители не могли устроить публичного скандала. При допросе Мери Уоррен «ни один из пострадавших не был поражен с того момента, как она начала признаваться, хотя до этого они испытывали мучения». После признания Титубы, Анна Патнем, как и Элизабет Хаббард, заявила: «Она прекратила мучить меня и с тех пор лишь легонько ударяла». Преп. Френсис Дейн также отметил, что «между собой мы часто говорили, что обвиняемых можно было бы освободить, если бы они признались». В то же время, Семюэл Уордвелл, признавшийся первым, но позднее отрекшийся от своего признания, был повешен. Всего 55 из 150 обвиняемых признали свою вину, чтобы добиться отмены смертного приговора (Томас Бреттл, «Letter»).

Только две «ведьминские сучки», потрясенные ходом судебного разбирательства, признались в обмане, но под влиянием открыто враждебных выступлений других девушек, напуганных возможностью разоблачения, отступницы вернулись в ряды обвинителей.

Сара Черчилль, 20 лет, служанка Джорджа Джекобса, была одной из наименее красноречивых обвинительниц. Когда Джекобе был арестован и допрошен, она отказалась продолжать мошенничество. Другие девушки тотчас обвинили ее в колдовстве. Напуганная таким поворотом событий, она быстро переменила свое решение и присоединилась к «одержимым».

Однако ее мучила совесть, и она поведала о своих сомнениях Саре Ингерсолл, незамужней дочери Дикона Ингерсолла, церковного старосты и держателя таверны и гостиницы в деревне Салем. Сара свидетельствовала об этом в суде, но суд проигнорировал ее показания, так же, как и разоблачение Сары Биббер:

 «В показаниях Сары Ингерсолл, примерно тридцати лет, говорится, что она увидела Сару Черчиль после допроса, когда та пришла к ней заплаканная, потрясенная, заламывая руки. Я спросила, что ее беспокоит. Она ответила, что оклеветала себя и других, сказав, что поклялась на дьявольской книге, хотя ничего подобного она никогда не делала. Я сказала, что тоже думала, что она клялась на той книге. Заплакав, она ответила: «Нет, нет, нет. Я  никогда, никогда не делала этого!» Тогда я спросила, что же заставило ее сказать, что она это делала? Она ответила, что сделала это, потому что ей угрожали и сказали, что посадят ее в тюрьму и оставят одну с мистером Барроусом. И так было несколько раз, она преследовала [меня] здесь и там, рассказывая, что оклеветала себя и других. ...Она еще сказала, что, если бы она хоть раз сказала мистеру Нойесу о том, что клялась на книге дьявола, то он ей поверил бы. Но, если бы она даже сто раз сказала правду, что не клялась на книге, то он все равно не поверил бы ей».

Другим отступником — правда временно

— стала Мери Уоррен, служанка в доме Прокторов. Судьба этой семьи явилась достаточным примером, чтобы образумить даже слабоумных. Джон и его жена Элизабет оказались в тюрьме. Мери Уоррен осталась с их пятью детьми (младшему из которых было 3 года). Не в меру усердный шериф, сам устанавливавший для себя законы, конфисковал имущество семьи. Задолго до суда он явился

«в дом и захватил все добро, провизию и скот, которые смог найти, продал часть скота за полцены, а остальную зарезал и отправил в Вест-Индию; забрал бочонок, из которого перед этим вылил пиво, и, опорожнив горшок с бульоном, унес и его с собой, ничего не оставив для пропитания детей».

Как и Сару, ее не смогли убедить дать показания против своего хозяина. Однако, вместо того чтобы поддержать показания пятидесяти двух соседей, смело подтвердивших его невиновность в публичном заявлении, она лишь поделилась своими сомнениями с подругами. Почувствовав опасную слабость ее позиции, Анна Патнем, Мерси Льюис, Мери Уолкотт и Абигейл Уильяме обвинили Мери Уоррен в колдовстве.

С 21 апреля до 12 мая ее преследовали магистраты и поносили «ведьминские сучки», пока она не призналась в том, что призрак Джона Проктора поразил ее. Большинство вопросов сводилось к ее подписи в дьявольской книге, в чем она наконец призналась, сказав, что ее палец оставил там черную метку. Но был ли он мокрым от пота, слюны или «сидра, который она выпила», она не могла сказать. Когда ее перевели в тюрьму, и она избавилась от давления со стороны судей, она заявила:

«Когда я страдала недугом, мне казалось, что я видела призраки сотен людей». Но, поскольку, как она утверждает, ее сознание было помрачено, она не смогла рассказать о том, что видела. И упомянутая Мери рассказала нам, что, когда ей снова стало лучше, она уже не может сказать определенно, видела ли она каких-нибудь призраков в вышеупомянутое время.

Возможно, заслуживают снисхождения те юные охотники за ведьмами, которые действительно страдали эпилепсией или судорогами. Но ничто не может смягчить тяжесть преступлений салемских девчонок. Никогда, даже во время казней, они не испытывали ни искреннего раскаяния, ни малейших угрызений совести (возможно, за исключением Сары Черчилль и Мери Уоррен). Они точно знали, что делают. Их действия в 1692г. полностью преступны, ибо они обрекали людей на смерть безо всякого повода, просто ради развлечения. 28 марта в таверне Ингерсолла одна из девушек заявила, что видела, как миссис Проктор навела на нее порчу. Миссис Ингерсолл «сказала девчонке, что она врет, поскольку ничего такого не было». Тогда та призналась, что сказала это ради развлечения: «Должны же мы как-нибудь развлекаться».

Некоторые из этих юных обвинителей продолжали свою зловещую деятельность и после судов, пока, по словам принятого в 1711г. постановления о реабилитации осужденных, «некоторые из главных обвинителей и свидетелей [запятнали] себя распутством и порочными связями». Единственным документом, доказывающим бессмысленную порочность обвинений, является исповедь Анны Патнем, сделанная спустя 14 лет, когда ей уже было двадцать шесть [см. Патнем, Анна].

Вдобавок к девушкам, обвинявшим «ведьм» в причинении им вреда в облике злобных призраков, взрослые обвиняли большинство «ведьм» в наведении порчи (malefida). Обвинительные заключения никогда не включали таких мнимых злодеяний, которые допускались лишь постольку, поскольку «чтобы побить собаку, любая палка годится». Показания Сары Холтон против Ребекки Нарс достаточно типичны и ничуть не глупее остальных. Во всех обвинениях в причинении вреда людям или скоту истец был совершенно не способен связать причину и следствие и соотнести два случая, произошедших в разное время, пытаясь доказать их взаимосвязь.

«Показания Сары Холтон, вдовы Бенджамена Холтона, заявившей и утверждавшей, что, примерно в это же время, года три назад, когда мой дорогой и любимый муж, Бенджамен Холтон, (ныне) покойный, чувствовал себя, по-моему, лучше, чем когда-либо, в субботу утром к нам в дом явилась Ребекка Нарс и обрушилась на него с бранью, потому что наши свиньи оказались на ее поле (хотя наши свиньи были хорошо заперты, а их изгородь укреплена в нескольких местах). Однако все, что мы ей говорили, не могло ее успокоить, и она продолжала браниться и проклинать нас одновременно, призывая своего сына, Бенджамина Нарса, взять ружье и перестрелять наших свиней, не дав им уйти с поля, хотя мой бедный муж не сказал ей ни одного плохого слова. И, спустя короткое время, когда мой бедный муж рано утром, выйдя на двор, возвращался домой, то в дверях он был поражен очень странным припадком, наполовину ослеп и два или три раза терял сознание. Придя в себя, он сказал мне, что ему показалось, будто он никогда больше не войдет в дом. И все следующее лето он испытывал слабость, боли в животе и частые приступы слепоты. Но, примерно за две недели до смерти, у него начались странные и сильные приступы, очень напо минавшие те, что были у околдованных, когда мы полагали, что они должны были умереть. Находившийся у него доктор не смог установить причину недута. И за день до смерти он был очень бодр, но около полуночи у него вновь случился очень сильный приступ, и он ушел из жизни в жестоких мучениях».

Но преступления редко соотносились с грехом, скорее имело значение зло, проистекавшее из договора с Дьяволом. К. Мазер определял колдовство, как «отречение от Бога и выдвижение на престол дьявола, гнуснейшую измену Господу».

Истерия, охватившая Салем и его окрестности, во многом была обязана огульным обвинениям девушек, вследствие которых любой мог оказаться ведьмой. Те, кто, возможно, одобрял арест таких «убогих», как Титуба или Сара Гуд, спустя всего несколько недель могли сами оказаться обвиненными, как Марта Кори, заявившая: «Я не могу упрекать дьявола в том, что он сделал их ведьмами, потому что они — нерадивые лентяйки и не склонны ни к чему хорошему».

Фактически обвиняемые представляли все слои салемского общества: от батраков до землевладельцев.

Джон Виллард, фермер и выборный констебль Салема, арестовал первых подозреваемых и пришел к выводу, что настоящими преступницами были девушки, сидевшие в комнате осведомителей. Он воскликнул: «Повесить их!» Эти слова явно выходили за рамки допустимого для офицера полиции, и Вилард отдавал себе в этом отчет. Он бежал из Салема, но через 10 дней был пойман, обвинен шестью девочками и миссис Патнем по семи пунктам (обычным для всех обвиняемых), допрошен 2 августа на третьем заседании суда и повешен 19 августа.

У Джона Проктора были усадьба, скот и служанка по имени Мери Уоррен, помогавшая ухаживать за его пятью детьми. Он нетерпимо относился к верующим в колдовство, что и предопределило его гибель. Сэм Сайбли, дядя Мери Уолкотт, донес, как Проктор обошелся с Мери Уоррен. В ту пору было опасно высказывать свое мнение, даже друзьями. «Если бы он [Проктор] содержал в тюрьме Джона-индейца, то он вскоре выбил бы из него дьявола». Дикон Ингер-солл представил это замечание суду как показание. Обычный человеческий скепсис и несогласие с предрассудком, в который верило большинство, сделало его колдуном.

Самой выдающейся жертвой стал бывший священник деревни Салем преп. Барро-ус, покинувший деревню в 1682г.

Другой пример, ставший классическим, представляет история Ребекки Нарс. Она была старшей из трех сестер, причем обе младших, Сара Слойс и Мери Эстей, состоятельные горожанки, были также осуждены и казнены. Муж Ребекки, Френсис, был простым поселенцем, но не чуждался тяжелой работы и с помощью четырех сыновей и зятьев почти выкупил 300 акров земли. Сара призналась и получила отсрочку смертного приговора. Когда семья Патнем обвинила Ребекку в околдовывании девочек, ей исполнился семьдесят один год, и она не вставала с постели. Со страниц стенографического отчета о суде ярко видна эта пожилая матрона, отстаивавшая свою правоту до последнего, разгадавшая смысл поиска «необычайных отметок»:

В.: Чем вы болеете? Об этом идет множество разговоров.

О.: У меня больной желудок. В.: Есть ли у Вас раны?

О.: У меня нет ничего, кроме преклонного возраста.

Вначале большинство обвиняемых были жителями Салемского поселения или окружавших его ферм, равных по размерам городку площадью около тридцати квадратных миль, состоящему не менее, чем из сотни усадеб. Многие другие происходили из соседнего Топсфилда, что показательно, поскольку между населением двух районов происходили постоянные жесткие перепалки. По мере того, как девушки приобретали все большую известность в выслеживании ведьм, последних стали обнаруживать и в более отдаленных местах.

Главной площадкой продолжавшихся поисков стал Эндовер. Некий Джон Беллард, болезнь жены которого не поддавалась ни определению, ни излечению, предложил, чтобы салемские девушки расследовали ее и другие загадочные заболевания. Препятствием для Анны Патнем и Мери Уолкотт стало незнание имен местных жителей, но они нашли даже более действенный способ испытания «прикосновением». Анна и Мери впадали в припадки, подозреваемые выстраивались, чтобы по очереди дотронуться до девушек. Если девушки оставались неподвижными, подозреваемый был ведьмой. «Анна Патнем заявила, что она никогда не видела ее, но, когда она [обвиняемая] последний раз приезжала в Салем, у названной Патнем случился припадок. Упомянутой [Анне] Пьюдейтер велели взять ее за запястье, что та и сделала. И упомянутой Патнем тотчас стало лучше». Анна Пьюдейтер была повешена 22 сентября. Когда Мери Паркер из Эндовера «предстала перед судьями, она излечила всех пораженных от их припадков прикосновением своей руки». Ее повесили 22 сентября.

Анна и Мери заявили, что причиной болезни миссис Беллард явно было ее окол-довывание Анной Шостер, ее дочерью Мери Лейси и внучкой Мери. Миссисс Шостер умерла в тюрьме, заболев от плохого обращения и переохлаждения, но Мери Лейси спасла свою жизнь, сделав признание. Допросы этих трех женщин являются ярким доказательством того, как разум и сила воли могут быть сломлены под давлением заключения и хитроумных допросов. Фостер призналась, что «дьявол появлялся перед ней несколько раз в виде птицы, какой она никогда раньше не видела». Она «завязала узел на тряпке и бросила ее в огонь, чтобы навредить Тимоти Свену, и причинила вред остальным, кто жаловался на нее, путем удушения их кукольных подобий, и тем почти уморила их». Она подтвердила легенду о помеле:

«Вместе с Мартой Керье они летели на палке или шесте на сборище ведьм в деревню Салем. Когда они пролетали над верхушками деревьев, палка сломалась, и они упали. Но она крепко ухватилась за шею г-жи Керье, и они тотчас оказались в деревне, хотя она сильно повредила ногу».

Через несколько дней Фостер, не ведая, что ее дочь Лейси уже сделала трагическое признание, отказалась обвинить ее. Затем была вызвана Лейси, сказавшая:

«О матушка, как ты поживаешь? Мы покинули Христа, и Дьявол овладел нами. Как мне избавиться от этого зла? Я призываю Господа разбить мое каменное сердце, чтобы я смогла победить на этот раз!»

После того, как Фостер и Лейси были допрошены и уведены, ввели юную Мери Лейси, и сразу же у Мери Уоррен начался сильный припадок, продолжавшийся до тех пор, пока Лейси не дотронулась до нее. Затем она начала поносить свою мать: «Я не хочу знать, где моя мать, сделавшая из меня ведьму». Обвинить другого было лучшим способом продемонстрировать сотрудничество с судьями в расчете на снисхождение.

После оглашения имен судья Готторн продолжал настаивать:

В.: Твоя мать и бабушка сказали, что там был священник. А сколько людей видела ты?

О.: Я видела только Ричарда Керри. В.: И больше никого?

О.: Еще там был священник, и я думаю, что теперь он в тюрьме.

В.: Не было ли там двух священников? О.: Не могу сказать.

В.: Разве там не было некоего мистера Барроуса?

О.: Да, он там был.

Судья из Андовера Дадли Бродстрит выдал 40 ордеров и отказался подписывать остальные. Поскольку отказ в сотрудничестве по вылавливанию врагов церкви и государства предполагал сочувствие ведьмам и автоматически делал его колдуном, он был обвинен в совершении 9 убийств. Он бежал вместе с женой, хотя был сыном бывшего губернатора. Его брат Джон, тоже будучи сыном бывшего губернатора, был также обвинен в преступлении — использовании собаки для насылания болезней. «Упомянутая собака была подвергнута пытке и повешена как ведьма».

После Андовера девушки переместились в район Бостона.

Натаниэл Кери из Чарльстона посетила Салемское поселение, чтобы избавиться от порочащих ее слухов. Кери сообщал:

«Когда она предстала перед судьями, ее главными обвинителями стали две девушки. Моя жена заявила судьям, что до этого, дня она и не слышала о них. Ее принудили ,-м стоять с вытянутыми вперед руками. Я хотел поддержать ее за одну из рук, но мне было в этом отказано. Тогда она попроси-' ла, чтобы я вытер ее слезы и пот с лица, что я и сделал. Затем она попросила, чтобы ей разрешили опереться на меня, заявляя, что иначе она упадет в обморок. Судья Готторн ответил, что, если у нее достаточно сил, чтобы мучить этих людей, то их должно хватить и чтобы стоять на ногах. Я говорил что-то против жестокости их судопроизводства, но они велели мне замолчать, пригрозив в противном случае выставить меня из комнаты» (Ка-леф, «More Wonders of the Invisible World»).

Был обвинен капитан Джон Элден из Бостона. Тогда, конечно, у него не было того романтического ореола, который создало ему стихотворение Лонгфелло. Но он был настолько известен и почитаем как знаменитый мореплаватель и участник индейских войн, что ордер на его арест был подписан самим губернатором Стоутоном. Девушки действовали по заведенному порядку, одна из них указала на капитана Хилла, но ей подсказал свидетель, и только тогда она правильно опознала его: «Вот стоит Элден! Наглец не снял шляпу перед судьями. Он продает порох и дробь индейцам и французам, спит с индейскими женщинами и имеет от них детей».

Когда его привели обратно в зал суда, ему приказали стоять на стуле и смотреть прямо на девушек: они все упали ничком. На них положили руку Элдена, и они тотчас поправились. В этом месте он задал судьям вопрос, и если бы на него ответили, то это положило бы конец всем судам: «А почему вы не падаете, когда я смотрю на вас? Может ли это сделать хоть один из вас?» У Элдена отобрали шпагу и заключили в бостонскую тюрьму. Спустя 15 недель он бежал.

Несмотря на повсеместно растущее недоверие к девушкам, в октябре Глочестер послал за ними, но они выявили только четырех ведьм. В июле стала спадать паника, вызванная нападениями французов и индейцев. Снова вызванные в суд в ноябре, девушки были приняты гораздо прохладнее, и никто не был арестован. По дороге, в Ипсвиче, они впали в свои обычные припадки при виде старой женщины, но население Ипсвича не обратило на это внимания.

Во время истерии было арестовано почти 150 человек. Эта цифра, скорей всего, занижена, поскольку изучены не все судебные отчеты. Из-за времени, отведенного на обвинение каждому заключенному, только 31 человек преждстал перед судом в 1692г. (не считая Сару Черчилль и Мери Уоррен, двух обвинителей, которые вскоре отреклись от своих признаний). Суд последней инстанции осудил на смерть всех 31 (шестеро из них были мужчинами). 19 были повешены. Из оставшихся 12 двое (Сара Осборн и Анна Фостер) умерли в тюрьме; один (Жиль Кори) был задавлен до смерти; еще одна (Титуба) содержалась бессрочно в тюрьме без суда; двоим (Абигейл Фолкнер и Элизабет Проктор) отложили казнь из-за беременности, и они прожили достаточно долго, чтобы дождаться реабилитации; Мери Бредбери сбежала из тюрьмы после вынесения приговора; и пятеро признались, что способствовало отсрочке исполнения приговора.

Особенно потрясает следующая подробность данных судов: обвиняемые должны были платить за свое содержание в тюрьме, даже если они были оправданы! Распоряжение об отсрочке смертного приговора имело одну стоимость, освобождение — другую. Родственники платили палачу плату за казнь. Многие оставались в общей тюрьме после своего освобождения, потому что за это время их имущество было распродано, чтобы поддержать их семьи. Сара Дастин была оправдана в январе 1693г., но, поскольку никто не пришел ей на помощь, умерла в тюрьме. Маргарет Джекобе была оправдана, но собственность ее родителей была конфискована, и она содержалась в тюрьме, пока, наконец, великодушный незнакомец (мистер Геммон), прослышав о ее положении, не купил ей свободу. Уильям Бакли потратил все до последнего шиллинга, выплатив 10 фунтов за освобождение своей жены и дочери. Следующие 10 лет он вел жалкое существование. Его духовник, преп. Джозеф Грин, сделал следующую запись в своем дневнике: «2 января 1702г. Старый Уильям Бакли умер этим вечером. Он обрел последнее отдохновение в молитве и, боюсь, умер от холода, нуждаясь в утешении и хорошем обращении. Господи, прости его! Ему было около восьмидесяти лет. Он был очень беден». Титуба оставалась в тюрьме до мая 1693г., когда, прекратив дело за недоказанностью обвинения, ее формально освободили: после 13 месяцев заключения, она была наконец продана в рабство, чтобы покрыть тюремные расходы.

Самуэль Уордвелл, повешенный 22 сентября 1692г. Иллюстрация Х1Хв. «Перед казнью он обратился к народу, заявляя о своей невиновности. Палач, куривший в это время трубку, пустил дым ему в лицо, перебивая его речь, а обвинители заявили, что это дьявол мешал ему дымом». — Роберт Калеф (1700).

Анна Фостер умерла в тюрьме, ее сыну пришлось заплатить 2 фунта 16 шиллингов судебных издержек, прежде, чем он смог получить тело для погребения. За тело Сары Осборн потребовали оплату судебных издержек в 1 фунт, 1> шиллинга 5 пенсов. Когда, наконец, Элизабет Проктор и Аби-гейл Фолкнер, чей приговор был отстрочен из-за беременности, были освобождены, по закону они числились умершими и лишенными прав на собственность и наследство.

Список прегрешений суда присяжных бесчислен: признаний добивались притягиванием пяток к шее до тех пор, пока кровь не начинала сочиться из носа; были приняты показания у 7-летней девочки, на основании которых ее мать, Марта Керье, была повешена, и у другой, тоже 7-летней, Лидии Николе, подтвердившей обвинение Абигейл Хоббс; отказ выслушивать мнение обвиняемых и предоставлять им адвокатов; провокационные вопросы и запугивание, — короче говоря, стремление использовать любые уловки, чтобы признать обвиняемого виновным. Вместе с тем, К. Мазер считал, что судебное разбирательство на салемских судах было более беспристрастным, чем на других, также известных, ланкаширских судах.

Однако, ошибки судей в отдельных случаях, какими бы вопиющими они ни были, не были главным злом этих судов — важнее была та внутренняя философия, на которой основывались суды и против которой напрасно протестовали Мери Эсти и Сара Клойс, теория, что Дьявол использовал облик или тела порочных людей (тех, кто заключал с ним договор) в качестве призраков, чтобы мучить и даже убивать невинных. С показаниями о призраках были связаны две другие противозаконные предпосылки: обвинение по аналогии и обвинение другими обвиняемыми.

Первое значительное публичное обсуждение вопроса о призрачных показаниях было предпринято преп. Самуэлем Виллардом, священником Старого Южного Собора в Бостоне, который в конце 1692г. опубликовал «Some Miscellany Observations». Среди прихожан Вилларда было трое судей, и, возможно, его терпимость и проницательность помогли им освободиться от слепого фанатизма.

Требовалось безотлагательно решить вопрос, как выявить истинных ведьм и отвести ложные обвинения от невиновных. С другой стороны, существовали твердолобые служаки, придерживавшиеся мнения, что Дьявол действует только через тех, кто заключил с ним договор, и, следовательно, призрачные показания являются доказательством колдовства. Духовенство же утверждало, что Дьявол может вводить в заблуждение людей

Возникшая в Новой Англии, в Салеме паника была не чем иным, как последней яркой вспышкой того отвратительного кошмара, который так долго вселял ужас в ночи Европы». — Джордж Линкольн Барр «The Literature of Witchcraft» (1890).

появлением в виде призрака добропорядочной личности. Следовательно, призрачные показания не считались бесспорным доказательством. Как отмечал Виллард, ведьмы должны быть прежде всего обвинены в совершении определенных действий, и необходимо провести «полное, ясное и законное выявление совершенных подсудимыми деяний, преступный характер которых очевиден... Показания [должны] быть даны и о том, как [свидетель] получил свои сведения, и что он за человек», — что они не являются ни откровением Божьим, ни происками дьявола.

О недопустимости тех показаний, на которых основывались приговоры суда присяжных, заявлял и И. Мазер. 7 октября 1692г. он обратился к группе священников из Бостона, поддерживающих его точку зрения, и решительно выступил против показаний, основывающихся на появлении призраков, «прикосновениях» для излечения припадков или признаниях одержимых. Он признавал только два вида доказательств: добровольное признание и подтверждение двумя свидетелями того, что обвиняемый, сказал или сделал нечто, «связанное с тем, что совершил или мог совершить Дьявол». Возможно, осознавая, что во второй группе доказательств он оставляет лазейку для сомнительных показаний, он добавил весьма важное предостережение:

«Лучше отпустить десять подозреваемых ведьм, чем осудить одного честного человека. ... Лучше оправдать виновного, чем вынести безосновательный приговор. Я гораздо охотнее признаю ведьму честной женщиной, чем осужу честную женщину как ведьму».

Более резкая критика призрачных показаний и порядка судопроизводства исходила от состоятельного и образованного бостонца,

Осужденные на Салемских судах над ведьмами в 1692г.

Барроус, преп. отец Джордж — повешен 19 августа.

Бишоп, Бриджит — казнена 10 июня.

Бредбери, Мария — осуждена 6 сентября, бежала.

Виллард, Джон — повешен 19 августа.

Гоббс, Абигейл — осуждена 6 сентября; отсрочка смертного приговора.

Гуд Сара — повешена 19 июля.

Джекобе, Джордж — повешен 19 августа.

Имс, Ребекка — осуждена 17 сентября, отсрочка в исполнении смертного приговора.

Керьер, Марта — повешена 19 августа.

Клойс, Сара — осуждена 6 сентября.

Кори, Жиль — раздавлен до смерти 19 сентября.

Кори, Марта — повешена 23 сентября.

Лейси, Мери — осуждена 6 сентября, отсрочка смертного приговора.

Мартин, Сюзанна — повешена 19 июля.

Нарс Ребекка — повешена 19 июля.

Осборн, Сара — умерла в тюрьме.

Оэр, Дорсес — осужден 6 сентября; отсрочка смертного приговора.

Паркер, Алиса — повешена 22 сентября.

Паркер, Мери — повешена 22 сентября.

Проктор, Джон — повешен 19 августа.

Проктор, Элизабет — осуждена; отсрочка смертного приговора из -за беременности.

Пьюдейтер, Анна — повешена 22 сентября.

Рид, Вильмонт — повешена 22 сентября.

Скотт, Маргарет — повешена 22 сентября.

Титуба — содержалась в тюрьме.

Уайлдс, Сара — повешена 22 сентября.

Уордвелл, Самуэл — повешен 22 сентября.

Фостер, Анна — умерла в тюрьме.

Фолкнер, Абигейл — осуждена; отсрочка из-за беременности.

Хоу, Элизабет — повешена 19 июля.

Хоэр, Дорсес — осуждена 6 сентября, отсрочка в исполнении приговора.

Эсти, Мери — повешена 22 сентября.

Томаса Бреттла, в октябре 1692г. распространившего среди своих друзей весьма пространное послание. Он применил к судопроизводству законы здравого смысла и задал несколько «нескромных» вопросов: Почему, объявив прикосновение тестом для определения колдовства, судьи требуют множества других показаний? Почему ведьмы нападают только на нескольких девушек и не нападают на других? Почему судом принимаются признания, полные небылиц и явных противоречий? Почему показания признавшихся ведьм, признанных подручными дьявола, принимаются против истинных христиан? «Удивительно и то, что признание в колдовстве, отречении от Господа и всего святого должно быть, однако, допущено к святой присяге и заверено именем великого Господа! Мне кажется, что это — вульгарное произнесение имени Господа всуе». Почему не принимается во внимание различие между призраком и реальной личностью? Почему все виды показаний, не имеющих отношения к делу, допускаются на судах за колдовство? Почему высокопоставленные лица, обвиненные в колдовстве (такие как Маргарет Тетчер, свекровь судьи Корвина) не подвергаются судебному преследованию? Почему беглецы не выдаются Нью-Йорком? Почему рьяные родители так подстрекают детей? «Только потерявшие рассудок могут придавать этим показаниям законную силу; похоже, что мы имеем дело именно с таким случаем». Сам предмет разговора абсурден: «Собрания ведьм,

крещение дьяволом и фальшивое причастие, о которых часто рассказывают обвиняемые и признавшиеся ведьмы, являются не более, чем плодом их воображения, развращенного и замутненного дьяволом, а не реальностью, достойной рассмотрения или внимания любого здравомыслящего человека».

Влияние письма Бреттла было настолько обширным, что Уильям Стоутон, Джон Готторн, Стивен Сьюэлл, К. Мазер и капитан Джон Хиггинсон, поощрявшие существовавший порядок ведения суда, решили опубликовать свою «апологию». Впрочем, Мазер заявил, что этот труд был написан им по просьбе губернатора Фипса. Таким образом, книга «The Wonders of the Invisible World» стала полуофициальной историей салемских судов. Губернатор лично следил за ее выходом (потому что «люди были разочарованы, большинство считало [повешенных] невиновными»), пока новый «преобразованный» суд не смягчил воспоминания о прежнем. Однако, в начале января 1693г. более сотни человек все еще оставалось в тюрьме. Работа Мазера бесценна по своим почти стенографическим отчетам пяти наиболее характерных судов над Ддс. Барроу сом, Бриджит Бишоп, Сьюзен Мартин, Элизабет Хоу и Мартой Керьер.

Единственное затруднение с книгой заключается в том, что она совершенно тенденциозна и явно направлена на оправдание приговоров суда. В дальнейших работах Мазера тоже отразилась его наивная вера в колдовство.

Неполный список обвиненных в колдовстве на Салемских судах

Ашер Иезекия (место не указано)

Бакли, Сара (деревня Салем)

Бакли, Сара младшая (деревня Салем)

Бакстон, Джон (деревня Салем)

Баркер, Абигейл (Андовер)

Баркер, Мери (Андовер)

Баркер, Уильям (Андовер)

Баркер, Уильям мл. (Андовер)

Барри, Уильям (Андовер)

Барроус, Джордж преп.(Уэллс, Мэн)

Бассет, Сара (Линн)

Бекер, Эбенезер (Андовер)

Бишоп, Бриджит (деревня Салем)

Бишоп, Сара (деревня Салем)

Бишоп, Эдвард (деревня Салем)

Бредбери, Мери (Солсбери)

Бриджес Сара (Андовер)

Бродстрит, Джастис (Андовер)

Бродетрит, Джон (Андовер)

Брумидж, Гудуайф (место не указано)

Вилард, Джон (деревня Салем)

Вильд, Сара (Топсфилд)

Вильсон, Сара (Андовер)

Вильсон, Сара младшая (Андовер)

Гарди, Томас (Грейт Айленд)

Грин, Мери (Хейверхилл)

Гуд, Дороти (деревня Салем)

Гуд, Сара (деревня Салем)

Дастин, Лидия (Рединг)

Дейн, Деливренс (Андовер)

Дейн, миссис Натан (Андовер)

Дерик, Мери (Линн)

Деррилл, Мери (Линн)

Джекобе, Джордж (деревня Салем)

Джекобс, Джордж младший (деревня Салем)

Джекобс, Маргарет (деревня Салем)

Джекобс, Марта (деревня Салем) хекобс,

Ребекка (деревня Салем) кексон,

Джон (место не указано) сон,

Джон младший (место не указано)

Джонсон, Стефан (Андовер)

Джонсон, Элизабет (Андовер)

Джонсон, Элизабет младшая (Андовер)

Доливер, Анна (Глочестер)

Имс, Ребекка (Биксфорд)

Имс, Роберт (Биксфорд)

Инглиш, Мери (Салем)

Инглиш, Филипп (Салем)

Канди [раб] (Салем)

Картер, Бетти (Воберн)

Картер, Бетти младшая (Воберн)

Кейв, Сара (Андовер)

Кери, Натаниэль (Чарльстон)

Кери, Элизабет (Чарльстон)

Керье, Марта (Андовер)

Керье, Ричард (Андовер)

Керье, Сара (Андовер)

Кларк, Мери (Хейверхилл)

Клинтон, Рашелъ (место не указано)

Клойс.Сара (деревня Салем)

Колсон, Элизабет (Рединг)

Коль, Сара (Линн)

Кори, Жиль (деревня Салем)

Кори, Марта (деревня Салем)

Коффин, Мери (Глочестер)

Лейси, Мери (Андовер)

Лейси, Джон (Андовер)

Марсон, Мери (Андовер)

Мартин, Сьюзен (Эмсбери)

Меррилл, Сара (Беверли)

Мори, Сара (Беверли)

Осборн, Сара (деревня Салем)

Осгуд, Мери (Андовер)

Паркер, Алиса (Салем)

Паркер, Мери (Андовер)

Пейн, Элизабет (Чарльстон)

Пиз, Сара (Салем)

Пост, Мери (Роули)

Пост, Сара (Андовер)

Принс, Марта (Салем)

Проктор, Бенджамен (деревня Салем)

Проктор, Джон (деревня Салем)

Проктор, Сара (деревня Салем)

Проктор, Уильям (деревня Салем)

Проктор, Элизабет (деревня Салем)

Пьюдейтер, Анна (Салем)

Райе, Сара (Рединг)

Рид, Вилмонт (Марблхед)

Риле Мери де (Салем)

Рист, Сара (Беверли)

Рич, Мери де (деревня Салем)

Рут, Сьюзен (Беверли)

Сире, Анна (Воберн)

Скотт, Маргарет (Роули)

Соме, Абигейл (Глочестер)

Спарк, Марта (Челмсфорд)

Тайлер, Джоанна (Андовер)

Тайлер, Марта (Андовер)

Тайлер, Ханна (Андовер)

Титуба [рабыня] (деревня Салем)

Тутейкер, Джейсон (Байлрик)

Тутейкер, Мери (Байлрик)

Тутейкер, Мисс (Байлрик)

Тутейкер, Роджер (Байлрик)

Тьюки, Джоб (Беверли)

Уайт (Салем)

Уайтридж, Мери (деревня Салем)

Уордвелл, Мери (Андовер)

Уордвелл, Самуэль (Андовер)

Уоррен, Мери (деревня Салем)

Феррер, Томас (Линн)

Флуд, Джон, капитан (Ромни Марш)

Фолкнер, Абигейл (Андовер )

Фолкнер, Абигейл младшая (Андовер)

Фолкнер, Доротея (Андовер)

Фосдик, Элизабет (Мелден)

Фостер, Анна (Андовер)

Фрай, Юнис (Андовер)

Хаббард, Элизабет (деревня Салем)

Харрисон (Андовер)

Харт, Элизабет (Линн)

Хатчинсон, Френсис (Хейверхилл)

Хоббс, Абигейл, (Топсфилд)

Хоббс, Деливренс (Топсфилд)

Хоббс, Уильям (Топсфилд)

Хоу, Элизабет (Топсфилд)

Хоу, Джеймс (Топсфилд)

Хоукс, Сара (Салем)

Хоэр, Дорсес (Беверли)

Черная Мери [рабыня] (деревня Салем)

Эббот, Гудман (Биллерица)

Эббот, Ноэмия (Андовер)

Эббот, Ноэмия младшая (Топсфилд) ?

Эдвард, епископ (деревня Салем)

Элден, Джон, капитан (Бостон)

Эндрю, Даниэл (деревня Салем)

Эндрю М. (Байлрик)

Эсти, Мери (Топсфилд)

Так, в рассказах о Мерси Шорт и Маргарет Рулл, написанных после разоблачения салемских обвинительниц, Мазер ни на йоту не сомневается в демонической природе их припадков, С другой стороны, Роберт Калеф, купец из Бостона, считал их обычным эксгибиционизмом. Позже Калеф подтвердил свои взгляды на основании дополнительных сведений о салемских судах в книге «Моте Wonders of the Invisible World» (Лондон, 1700), явно направленной против Мазера. В свою очередь Калеф был подвергнут поношению со стороны группы сторонников Мазера из духовенства в «Some Few Remarks upon a Scandalous Book» Обедайи Гилла (Бостон, 1701) и был вынужден переехать из Бостона в Роксбери.

Когда показания о призраках был скомпрометированы, осуждение за колдовство стало невозможным. С января 1693г. судьи, принимавшие показания о призраках летом и в конце 1692г., теперь стали отвергать их. Когда присяжный заседатель спрашивал, какое значение должно быть придано этому, ему отвечали: «такое же, как щепке в пиве». Из 52 обвиненных судьи осудили только троих с расстроенной психикой, признавшихся в том,.что они были ведьмами. Председатель суда Стоутон отдал распоряжение повесить всех троих вместе с пятью другими, содержавшимися в заключении с 1692г. (включая Элизабет Проктор, разрешившуюся от бремени), но губернатор Фипс не принял это решение во внимание и отменил все 8 приговоров. Позже, в апреле 1693г., Мери Уот-кинс, служанка, призналась в Бостоне в колдовстве, но присяжные вернул и дело за отсутствием состава преступления (ignoramus). Когда присяжных отправили на совещание, чтобы они пересмотрели свой вердикт, поскольку обвиняемая добровольно призналась, они возвратились с тем же самым решением об освобождении. 15 января 1697г. заседатели, вынесшие вердикт виновности, внесли свои поправки. Тот день был днем поста в колонии, чтобы выразить раскаяние в прегрешениях судов. Спустя 10 лет после казней судья Самуэл Сьюэлл признался в предвзятости суда, выразив желание «принять на себя вину и позор, прося прощение у людей». В июле 1702г. 12 священников из графства Эссекс подержали петицию выживших ведьм из Эндовера и Топсфилда о реабилитации, поскольку «их имена были обесчещены и опозорены, в то время как суд и обвинение основывались на общественных слухах». Наконец, Верховный суд штата постановил, что использование показании о призраках было незаконным и 17 октября 1711г. отменил лишение гражданских и имущественных прав лиц, осужденных в 1692г. (двадцати двух из тридцати одного), чьи родственники или они сами (если выжили) подавали по этому петиции. Решение суда не вступило в силу, поскольку оно так и не было подписано губернатором: существует определенное подозрение в том, что постановление должно было защитить сторонников Салема от гражданского преследования. Восстановление в правах тех, кто не выжил и не имел покровителей (как Бриджит Бишоп и Сара Осборн), смогло состояться через 150 лет, когда в 1957г. штат Массачусетс, наконец, отменил лишение гражданских и имущественных прав всех тех, кто не был затронут предыдущим постановлением. В 1709г. почти две дюжины обвиненных или их потомки (объединившиеся друг с другом), обращались за финансовой компенсацией ущерба, понесенного во время судов. Их претензии были признаны в 1711г., хотя для возмещения ущерба выжившим и их семьям была ассигнована бесконечно малая сумма, менее чем в 600 фунтов.

Чарльз Юфем, написавший в 1867г. двухтомную «Salem Witchcraft», до настоящего время остающейся наиболее четкой работой по данному предмету, так подытоживает историческое значение Салема:

«Заблуждения редко опровергаются чистой логикой рассуждений. Это происходит только благодаря логике событий. Ни влияние образования, ни разум не смогли искоренить колдовские предрассудки в умах людей. Ни что, за исключением демонстрации их ущербности, глупостей и ужасов, таких, как представлены здесь, вынесенных на всеобщее обозрение, не могло нанести им смертельного удара. Это был заключительный случай салемского колдовства, и он делает его одним из величайших вех мировой истории».

Распоряжение о казни Бриджет Бишоп

(первой из приговоренных к повешению в Салеме).

Джорджу Корвину, джентльмену, шерифу графства Эссекс, привет. Поскольку Бриджет Бишоп (урожденная Оливер), жена Эдварда Бишопа из Салема в графстве Эссекс, лесоруба, в специальном выездном заседании суда присяжных, состоявшемся в Салеме во второй день текущего месяца июня во время выездной сессии в графствах Мидлсексе, Суффолке и Эссексе, перед лицом Уильяма Стоутона, эсквайра и его помощников — заседателей упомянутого суда, была осуждена и обвинена по пяти различным обвинениям за пользование и постоянное совершение 19 апреля прошлого года и в различные другие дни как до, так и после этого, действий, признанных колдовскими, над Абигейл Уильяме, Анной Патнем, младшей, Мерси Льюис, Мери Уолкотт и Элизабет Хаббард, незамужних женщин из деревни Салем, вследствие чего их тела были повреждены, сдавлены, исколоты, усохли, зачахли и подверглись мучениям вопреки своему естеству.

Упомянутая Бриджет Бишоп заявила, что невиновна во всех перечисленных обвинениях но, суд, перед которым она предстала перед лицом Господа и ее страны,

признал ее виновной в преступлениях и колдовстве, в которых ее обвиняли и приговорил к смерти в соответствии с законом. Засим остается совершить казнь. Именем Их королевских величеств Уильяма и Марии, короля и королевы Англии и прочая повелеваю и приказываю вам, в пятницу, в шестой день текущего июня месяца, между восемью и полуднем доставить в сохранности названную Бриджет Бишоп (урожденную Оливер) из тюрьмы Их величеств в Салеме к месту казни и там казнить через повешение. По совершении доложить секретарю вышеназванного суда. Да сопутствует вам удача.

Сие предписание является достаточным для вас. Подписано мною собственноручно и скреплено печатью июня восьмого дня года 1692, четвертого года царствования Их величеств Уильяма и Марии, короля и королевы Англии и проч.

Уильям Стафтон.

Когда г-жу Тайлер впервые арестовали, она не испытывала никакого страха, ибо считала, что ничто не может ее заставить свидетельствовать против себя. Но, к ее великому сожалению, оказалось, что она скрыла правду и ложно обвинила себя.

Она сказала, что ее брат, сопровождавший ее на протяжении всего пути из Эндовера в Салем, принуждая сознаться, твердил, что она должна быть ведьмой, поскольку одержимые обвинили ее, а ее прикосновения к ним прекращали их припадки.

Она столь же настойчиво говорила, что она не ведьма, и ничего не смыслит в колдовстве, умоляя не вынуждать ее признаваться.

Однако, по приезде в Салем, ее привели в комнату, где ее брат с одной стороны и м-р Дж. Эмерсон с другой сказали ей, что она, несомненно, ведьма, и что видит перед собой дьявола, которого, как заявил упомянутый Эмерсон, он и пытался сбить рукой с ее глаз. И они так принуждали ее признаться, что ей хотелось скорее оказаться в тюрьме, чем подвергаться такому обращению.

Эмерсон снова и снова говорил ей: «Ладно! Я вижу, что ты не хочешь признаваться! Хорошо! Сейчас я тебя покину, и ты погубишь свое тело и душу!»

Брат также принуждал ее, говоря, что она не должна лгать. Она ответила: «Мой добрый брат! Не говори так, ибо я солгу, если признаюсь, и кто же ответит за мою ложь перед Господом?» Он продолжал настаивать и сказал, что Господь не допустил бы, чтобы столько добрых людей ошибалось, и что ее повесят, если она не признается. И он так долго и настойчиво убеждал ее признаться, что ей показалось, что жизнь покинула ее, и напуганная этим, она подтвердила почти все, что от нее требовали.

Поступая таким образом, она обесчестила себя, ибо повинна в величайшем грехе лжесвидетельства и оболгания себя и хочет замаливать его всю жизнь. Ее рассказ был наполнен такой страстью, печалью и скорбью, что никакое перо не способно передать это.

Записано, очевидно, Томасом Бреттлом 19 октября 1692г.

М-р Мазер, м-р Аллен, м-р Муди, м-р Уиллард и м-р Бейли.

Уважаемые господа!

Наша невиновность и враждебность наших судей, присяжных и обвинителей, жаждущих нашей невинной крови, осудивших нас еще до судов, разъяренных и настроенных против нас дьяволом, заставляют нас просить и умолять Вас снизойти к настоящему смиренному прошению, чтобы не допустить пролития нашей невинной крови, которая, несомненно, прольется, если всемилостивый Господь не заступится за нас.

Магистраты, судьи, священники и все люди разъярены и ожесточены против нас не иначе как благодаря дьявольскому наваждению, ибо все мы убеждены в том, что невиновны.

Есть пятеро недавно сознавшихся в том, что они — ведьмы, и обвиняющих нас в «причастности» к ним, поскольку нас поместили в особо охраняемую тюрьму, но мы знаем, что все это — ложь.

Двое из них — сыновья Марты Керье, молодые люди, ни в чем не признавались, пока им не привязали шею к пяткам, так, что из носу у них едва не пошла кровь. Все это чистая правда, и при таком способе получения признаний в том, чего

они не совершали, один из них сказал, что был колдуном месяц, а другой — несколько недель, и что они делали это по принуждению матери — женщины, которая была в заключении здесь же девять недель!

Мой сын, Уильям Проктор, был подвергнут допросу потому, что не хотел признавать свою вину, ибо был невиновен. Ему связали шею и пятки и давили до тех пор, пока кровь не хлынула из его носа и продержали бы так двадцать четыре часа если бы один [из них], более сострадательный, чем остальные, не сжалился над ним и не велел его развязать. Все эти дела очень напоминают зверства папистов. Они уже разорили наши поместья, и мы не хотим удовлетворять их прихоти своей невинной кровью.

Если нельзя разрешить, чтобы у нас были собственные суды в Бостоне, то мы покорнейше просим заменить этих магистратов, судей и тех, кто у них работает, умоляем и просим, чтобы вы сами присутствовали на наших судах, а если и не вы сами, то кто-нибудь от вас, надеясь, что вы могли бы выступить в нашу защиту с молитвами к Господу во имя спасения нас от пролития невинной крови. Остаемся Вашими бедными и страдающими слугами.

Джон Проктор.

Р.КалеФ, «More wonders of invisible world» (1700).

 

Лжесвидетельство на судах ведьм.

О признании ложности собственных показаний Маргарет Джекобе, ее дедушкой Джорджем Джекобсом, Джоном Виллар-дом и преп. Дж. Барроусом, казненными за колдовство.

Смиренное заявление Маргарет Джекобе перед Высоким судом, заседающим в Салеме, о том, что

Податель сего, скромная и почтительная заявительница, находившаяся в строгом заключении в салемской тюрьме за преступление колдовства, о котором она совершенно не была осведомлена, вплоть до дня настоящего суда.

С соизволения высокочтимого суда мое имя было выкрикнуто некоторыми одержимыми, обвинившими меня в том, будто я их поразила. После этого я была доставлена на допрос и упомянутые личности, увидев меня, упали, чем ужасно испугали меня.

Господь свидетель, что я ничего не знаю о том, кто поразил их. Они же сказали, что это без сомнения я, иначе они не упали бы. Они сказали, что если я не сознаюсь, то буду посажена в тюрьму и повешена, а признавшись, я спасу свою жизнь. Это так напугало меня, что, по слабости и греховности своего сердца, я призналась, чтобы спасти свою жизнь, однако мое признание, возможно, удовлетворившее суд, является ложью и неправдой.

В первую ночь, после того как я сделала признание, я была в таком ужасе от сознания содеянного мною, что не могла спать, потому что боялась, как бы дьявол не унес меня за столь ужасную ложь. Если угодно

суду я подтвердила признание клятвой, но не поняла тогда, что значит эта клятва. Я надеюсь, что Господь в своей беспредельной милости простит мое лжесвидетельство.

Все, что я заявила против моего дедушки и м-ра Барроуса, чтобы спасти свою жизнь и получить свободу, является ложью. Господь, вложивший это в мое сознание, поверг меня в такой ужас, что я не могла не опровергнуть свое признание, сделанное потому, что я не видела впереди ничего кроме смерти, но лучше смерть со спокойной душой, чем жизнь в таком ужасе, который я не смогу перенести.

Вследствие отречения от признания я была помещена в строгое заключение, где испытывала большее блаженство духа, чем до заключения.

И теперь, с соизволения вашей чести, ваша скромная и почтительная заявительница, частично предоставившая вашей чести описание всех обстоятельств, оставляет на ваше благочестивое и справедливое рассмотрение проявить жалость и сострадание к моим нежным и юным годам и поступить со мной, как вас обязывает Господь и ваша совесть. Не имея друзей, я полагаюсь на Господа, который всегда видит хорошее, остаюсь невиновной ни в колдовстве, ни в другом смертном грехе, ваша бедная и почтительная заявительница, которая за вас вечно будет бога молить.

Маргарет Джекобе

Губернатор Томас Хатчинсон. «History of the Colony of Massachusets Bay» (1764).

 

 

Сапоги (испанский сапожок)

 

Сапоги, иногда называемые «испанскими сапогами», — орудие пытки, применявшееся при таких преступлениях, как государственная измена и колдовство. Состояли из тисок, захватывавших ноги от лодыжек до колен и стягиваемых шурупами или клиньями. Когда эти тиски с силой сжимались, кости и плоть ног жестоко раздирались и раздрабливались. Красочное описание использования сапог или «башмачков» в Шотландии можно найти в отчете о суде над Файаном, предполагаемым главарем нортбервикских ведьм. При каждом ударе огромного молотка, которым вгонялись клинья, стягивавшие тиски, вопрос повторялся. Сохранились официальные отчеты, где описывается, как пытали с помощью сапог [brodequins] французских предсказателей будущего в «Огненной палате» [см. Слушания в «Огненной палате»].

 

Сборища (собрания) ведьм

 

В некоторых недавних работах, посвященных колдовству, описываются многочисленные организации ведьм, собиравшиеся в пещерах или подземельях. Например, Маргарет Маррей и Пентхорн Хьюз верят, что для получения истинного представления о традициях ведьм необходимо соотносить их с «деятельностью их современников в сопоставимой культурной среде».

Признание своих ошибок членами Большой коллегии Салемского суда над ведьмами четыре года спустя (14 января 1696).

Мы, нижеподписавшиеся, бывшие в 1692г. присяжными заседателями на суде в Салеме над многими подозреваемыми в совершении колдовских действий над различными лицами.

Мы признаем, что сами были не способны ни понять, ни противостоять таинственным наваждениям сил Тьмы и Сатаны, но те показания против обвиняемых, которые мы, по недостатку собственных знаний и нехватке информации, предпочитали принимать к сведению, при дальнейшем размышлении и получении дополнительных сведений оказались недостаточными для того чтобы на их основании «должен был умереть осуждаемый на смерть» (Второзаконие, 17,6).

Опасаясь, что мы, по невежеству или невольно, стали орудиями других, взяв на себя вину в невинной крови этих божьих людей — грех, который Господь, как говорится в Писании, не захотел простить (4 Царств, 24,4), мы полагаем относительно этих светских судов следующее:

Настоящим выражаем всем и особенно выжившим страдальцам наше глубочайшее сожаление и скорбь за наши ошибки в осуждении на основе подобных показаний. Настоящим заявляем, что мы были обмануты и введены в заблуждение, чем мы подавлены и обеспокоены. За эти ошибки мы униженно просим прощения у

Господа и молим Его не вменять их в вину ни нам, ни другим. И мы молим выживших страдальцев, чтобы они прямо и искренне сочли нас жертвами общего и сильного заблуждения, не имевшими никакого опыта в подобных делах.

От всего сердца мы просим прощения у всех, кого тогда обидели и заявляем, что никто из нас не совершит более ничего подобного и, в соответствии с нашим настоящим состоянием, молим Вас принять это в удовлетворение за наши оскорбления, ибо благословенны заветы Господа, которые могут воплотиться на земле.

Томас Фиск, председатель

Уильям Фиск

Джон Батчлер

Томас Фиск младший

Джон Дейн

Джозеф Эвелит

Томас Перли старший

Джон Пибоди

Томас Перкинс

Семюэл Сойер

Эндрю Эллиот

Генри Гаррик старший

Приведено по: Роберт КалеФ «More wonders of invisible world» (1700).

Рассуждая подобным образом, Хьюз выделяет четыре группы приверженцев культа колдовства:

1. Потомки верующих в бытовавшую в каменном веке религию «Рогатого Бога» — «маленькие люди», чаще всего сохранившиеся в горных районах.

2. Женщины, тайно надеявшиеся на выживание раннего .матриархального общества в Европе.

3. Катары, чья ересь возникла под влиянием мистических религий Востока, пародировавших христианство.

4. Поздние приверженцы культа.

Маргарет Маррей, в частности, выдвинула идею собрания из 12 ведьм, возглавляемого дьяволом или главарем, маскировавшимся под него. Как замечает Киттредж, данное заключение «не выдерживает элементарной исторической критики. Нет ни малейших свидетельств того, что [ведьмы] вообще имели какие-либо организации». В поддержку рассуждений Маррей приводится 18 примеров сборищ по тринадцати ведьм (12+1), происходивших с 1567 по 1673г., по одному во Франции, Германии, Ирландии и Северной Америке, пяти в Англии и девяти — в Шотландии. Сам термин (соиеп) впервые употреблен в 1662г., через двести лет после появления колдовства, когда Изабель Гоуди из олдернских ведьм призналась, что «в каждом сборище — тринадцать человек».

Четыре волшебницы. — Альбрехт Дюрер.

В 1922г. Алекс Кейлер, «после подробного изучения списков шотландских и ирландских ведьм, составленных Маррей, чтобы доказать преобладание сборищ из тринадцати ведьм, установил, что в ряде случаев подобные организации не обнаруживаются, а подсчеты не «заслуживают доверия». В 1932г. Ивен «проверил соответствующие цифры предполагаемых сборищ в Англии и обнаружил, что в каждом случае группы дам из тринадцати достигались недопустимыми пропусками, вставками или некорректными [неподходящими] перестановками». Даже, если подсчеты Маррей верны, ни одна теория не может основываться только на 18 случаях из 15000 потенциально возможных сборищ (установлено, что за всю историю колдовства было казнено около 200000 ведьм). К сожалению, статья о колдовстве в «Британской энциклопедии» (14-е изд.) была написана этим «авторитетом».

Как истинный ученик классиков демонологии, Монтегю Саммерс принял реальность сборищ. В «Geography of Witchcraft» (1927), например, он ссылается на Бесси Данлоп, встретившую, когда она находилась в бедственном положении, мужчину, который «очевидно был руководителем ведьм их округа и уговаривал ее присоединиться к их сборищу».

Основная причина подобных просчетов ученых заключается в принятии как подлинных фактов признаний ведьм, полученных под пытками, когда их принуждали признавать выдумки, изобретаемые церковными или светскими судьями. Поскольку колдовство рассматривалось как непристойная пародия на христианство, где распространенной формой организации монахов было (как отмечал Чосер) «братство» из тринадцати человек (в память о Христе и апостолах), так и демонологи в конце концов придумали сборище из тринадцати ведьм. Сегодня подобная глупость поддерживается авторами, которые видят в существующих в наши дни собраниях подтверждение нерушимой связи с традициями язычества эпохи каменного века, объяснявшими использование числа тринадцать как наибольшее количество танцующих, вмещавшихся в девятифутовый «ведьмин круг!»

 

Сбривание волос (пытка)

 

При заключении в тюрьму по подозрению или обвинению в колдовстве голова и тело человека полностью обривались. Такова была традиционная процедура по всей Европе и Британии с начала преследований за колдовство. Одно из очень ранних упоминаний можно встретить у Джордано де Бергамо (ок. 1470г.).

Для этой простой формы пыток обычно приводились три обоснования:

1. В волосах, под ногтями, во рту, в ушах или любом другом отверстии тела обвиняемый может прятать амулет или оберег с заклинанием, чтобы сохранять молчание или нечувствительность к боли, претерпеваемой во время пытки. Подобное обоснование обычно было распространено в Европе. Все тело, «даже интимные места, о которых не принято упоминать», должны были быть тщательно обследованы. В «Malleus Maleficarum» говорится о некоторых инквизиторах, которые просто стригли волосы, и побуждали обвиняемых к признанию, заставляя их пить натощак святую воду. Некоторые авторитеты (например, Приериас) писали, что следует нанимать женщин, чтобы обыскивать женщин, но подобному совету не всегда следовали. Гваццо ссылается на суд над мужчиной по имени Бениньус, который был замешан в убийстве советника датской королевы. Хотя он находился за границей во время своего обвинения, он вернулся, чтобы предстать перед судом, веря в действенность магического заклинания, которое он спрятал на своем теле. «Он невредимым прошел через все виды пыток, не признался и был оправдан». Однако, как только он был освобожден из тюрьмы, мужество покинуло его. Он признал свою вину и был казнен (Гваццо, «Compendium maleficarum» (1626).

Дьявол мог прятаться в волосах ведьмы и, следовательно, незамеченный советовать ей, что делать и говорить, и как противостоять судьям. В случае одержимости дьяволом, когда обвиняемых нельзя было наказать путем обривания, применялась другая техника, чтобы избавиться от дьявола. Следовало поместить на голову одержимого парик, и, когда начиналась истерика, его следовало быстро сдернуть и поместить в стеклянную посудину, как считалось, вместе с дьяволом.

3. Волосы следовало удалить и для того, чтобы тело можно было тщательно осмотреть на предмет отметки дьявола. Такое обоснование сбривания применялось, в основном, в Англии, хотя и не являлось единственным. Так, во Франции отец Гофриди был очень тщательно обрит, после чего были найдены три дьявольские метки, ранее не замеченные [см. Экс-ан-Прованские монахини].

 

Свидетель

 

Во Франции и Германии обвинение в колдовстве обычно считалось достаточным для осуждения, суды над ведьмами были изобретены не для установления виновности или невиновности, а для обеспечения палачей жертвами. Вследствие этого суд, в смысле беспристрастного подхода к делу и установления справедливости, был бутафорским и часто напоминал третьесортное полицейское расследование убийства. С тех пор, как публичное шельмование или сплетни стали считаться достаточным основанием для осуждения, фактически отпадала необходимость и в показаниях свидетелей. Тем не менее, для свидетелей были установлены правила. Так, например, все свидетели, включая обвиненных ведьм, приносили присягу. Типичной является клятва, произнесенная в 1659г. в Невшателе, где свидетель поклялся «верой в Господа, во имя спасения своей души, что его показания правдивы, и пусть он поменяет врата небесные на преисподнюю, если говорит неправду» (Ларди). И эти правила, и те, что определяли весь порядок судопроизводства, были впервые выработаны Инквизицией и на самом деле были «инквизиторскими», так как обвиняемый должен был сам доказывать свою невиновность. Эта судебная процедура была легко усвоена и светскими судами, поскольку они также основывались на положениях классического римского права.

Инквизитор Сильвестр Приериас в «De Strigimarum Mirandis» (1521) привел общепризнанную точку зрения на свидетеля. Он говорит, что лучше всего, когда существуют два свидетеля. Их имена не должны разглашаться, однако заключенного следует попросить назвать каких-нибудь своих смертельных врагов, и, если среди них окажется предполагаемый свидетель, его отводят. Однако Приериас считает, что судья должен попытаться заманить заключенного в западню серией ходов, подобных игре в шахматы:

Судья: Есть ли у тебя враги, которые могут тебя ложно обвинить?

Заключенный: [Или] 1) (будто застигнутый врасплох): Нет.

[Или] 2) Да.

Судья: Почему эти свидетели являются твоими врагами?

Заключенный: (Указывает свои причины).

Затем судья собирает группу экспертов, которые могли бы знать об отношениях между заключенным и свидетелем, чтобы решить вопрос об обоснованности доводов заключенного о смертельном враге. Или судья мог попытаться разыграть другой гамбит:

Судья: Вы знаете основных свидетелей против себя?

Заключенный: [Или] 1) Нет (тем самым он не может позже заявлять о смертельной вражде).

[Или] 2) (предполагая возможных свидетелей): Да.

Судья: Прибегал ли когда-либо данный свидетель к колдовству?

Заключенный: Да (и описывает это).

Судья: Является ли этот свидетель вашим другом?

Заключенный: (в том случае, если можно верить его предыдущему ответу): «Да». (Следовательно, он не может обвинить друга как смертельного врага.)

Если заключенный требовал очной ставки со свидетелем, судья не был обязан выполнять это требование; но, если свидетель заявлял о готовности повторить свои показания перед заключенным, судья мог разрешить их встречу. В редких случаях судья назначал защитника, однако, если адвокат слишком ревностно защищал заключенного, он мог и сам оказаться обвиненным в ереси. Имя свидетеля должно было храниться в секрете от адвоката или обнародоваться отдельно от показаний, чтобы адвокат не мог точно определить свидетелей.

На судах по обвинению в ереси, заключенному не разрешалось вызывать свидетелей защиты. Редкие исключения подтверждают правило. Свидетелями обвинения могли быть лица, не допускавшиеся к участию в других судах; такими «нежелательными свидетелями» были близкие родственники, например, жена, свидетельствующая против мужа и наоборот, или ребенок, свидетельствующий против родителей и наоборот, или служанка, свидетельствующая против своего хозяина. Кроме того, допускались показания сообщников (данные под пыткой), лжесвидетелей и самых бесчестных свидетелей из всех — отлученных от церкви.

Позже, но лишь под давлением, инквизиция была вынуждена смягчить свою позицию, и в 1683г. в Риме был издан труд кардинала Альбицци «De Inconstanlia in Jure Admittenda vel поп», где приводилась официальная точка зрения римской инквизиции на порядок дачи показаний и свидетельствования.

Английские традиции обвинительных законов (заключавшиеся в том, что обвинение должно было доказывать виновность обвиняемого) помешали судам над ведьмами в Англии стать такой же комедией, какой они были в Европе. Тем не менее, в Англии 1 следовали европейскому обычаю, допуская «нежелательных» свидетелей. Множество английских мужчин и женщин было повешено на основании неподтвержденных показаний маленьких детей. Официальный возраст, с которого наступала уголовная ответственность, определялся в 14 лет, но на сент-осайтском суде в 1582г.:

7-летняя незаконорожденная дочь обвинила свою мать, Агнесс Херд, 8-летний сын обвинил свою мать, Урсулу Кемп, 7-летний сын и 9-летний сын обвинили свою мать, Сисилию Селе.

Во время третьего челмсфордского суда в 1589г. два юных мальчика свидетельствовали против своей бабушки и своей незамужней матери (повешенной на основании их признания), удостоившись похвалы судьи. Во Франции Боге призывал маленьких детей выступать в качестве свидетелей, поскольку, как он заявлял: «С помощью детей были обнаружены и подвергнуты справедливому наказанию многочисленные ведьмы». Боден также ценил свидетельские показания детей, потому что в нежном возрасте легко можно было уговорить или принудить к доносу.

В Европе большинство обвиняемых в колдовстве были выданы другими обвиняемыми под пыткой, главной целью которой было выявление сообщников. Так, в Коломбьере (Невшатель) 5 января 1630г. Пьер Перре накануне сожжения назвал 30 человек, якобы присутствовавших на шабаше. Подобных субъектов уместнее было бы именовать доносчиками, нежели свидетелями [см. Доносчики].

 

Свидетельские показания на судах ведьм в Англии

 

Когда накопилось большое количество судебных отчетов, английское духовенство и судьи начали составлять руководства по обнаружению ведьм. Скотт в 1584г. приводит пример типичных показаний свидетеля перед судом против обвиняемого в колдовстве:

«Недавно она была в моем доме и хотела получить стакан молока. Она удалилась в [ярости], потому что не получила его. Она ругалась, проклинала, шептала и шипела и наконец сказала, что никогда не покинет меня. И вскоре после этого мой ребенок, моя свиноматка и моя курица умерли или были непонятно чем поражены. Кроме того, если это удовлетворит вашу милость, у меня есть дополнительные доказательства: я был у знахарки, и она сказала мне, что у меня есть дурная соседка, и что беды будут продолжаться, пока она будет приходить в мой дом, и так оно и случилось.

И что у нее есть отметка выше талии, и так оно и оказалось, и, что, прости, Господи, меня сильно рвало при ее виде. Ее мать тоже считалась ведьмой. Ее били и расцарапывали ей лицо, пока не полилась кровь, потому что ее подозревали, и после этого несколько человек, как говорят, поправились».

Из подобных «фактов» составлялись руководства по колдовству. Основными книгами такого рода в Англии были:

Уильям Перкинс, кальвинистский богослов, «Discourse of the Damned Art of Witchcraft» (опубликована посмертно, 1608).

Томас Потт, судебный чиновник, «Wonderful discovery of witches» (1613), отчет о судах над ланкаширскими ведьмами в 1612г.

Майкл Далтон, мировой судья, «The Country Justice» (1618,1630, 4-е изд., доведено до конца Р.Бернардом), стандартное руководство для низших судов.

Ричард Бернард, священник, «Guide to Grand Jurymen» (1627).

Джон Гоул, священник, «Select Cases of Conscience Touching Witches and Witchcraft» (1646).

Метью Хопкинс, профессиональный охотник за ведьмами, «Discovery ofWitches» (1647).

Роберт Филмер, военный и судья, «Advertisement to the /uremen of England» (1653), заменившее работу Перкинса более простыми доказательствами колдовства.

Коттон Мазер, богослов новой англиканской церкви, «Memorable Providences» (1689), на основе работ Потта, Бернарда и Гауля.

Перечисленные исследования в «Certainty of the World of Spirits» Бакстера или «Kingdom of Darkness» Кроуча формировали общественное мнение по поводу свидетельских показаний.

Книга Перкинса сохраняла значительное влияние на протяжении первой половины XVIIs. В ней различались: 1) «фальшивые или неопределенные» признаки колдовства; 2) «презумпция» вины; 3) «точные и достаточные доказательства».

В первую рубрику «неопределенных или менее достаточных доказательств» Перкинс включил испытание раскаленным железом, расцарапывание ведьмы до крови, погружение ведьмы в воду, чтобы убедиться, может ли она держаться на воде [см. Плавание]. Также не следовало рассматривать как доказательство показание от свидетеля, заявлявшего о причинении вреда ведьмой, проклявшей его, или от умирающего человека. Правда, подобные обвинения могли «побудить судью допросить субьекта, но ни в коем случае [не могли стать] основанием для обвинения».

«Презумпция вины» давала судье основания для проведения проверки личности по поводу колдовства; тех, «на кого предположительно указывали как на ведьму, и тех, у кого могли быть обнаружены его явные признаки»:

1. Заведомо подозрительным является мнение большинства людей, с которыми общается подозреваемый, что она является колдуном. Это дает основание для сильных подозрений.

2. Если знакомый ведьмы или волшебник свидетельствуют о том, что кто-то является ведьмой (добровольно, или при допросе, или при его или ее смерти).

3. Если после проклятья следует смерть, или, по крайней мере, какое-то несчастье; поскольку ведьмы охотно практикуют свои злонамеренные действия с помощью проклятий и угроз.

4. Если после вражды, ссоры или угроз действительно происходит несчастье.

5. Если подозреваемая личность является сыном или дочерью, слугой или служанкой, приятелем, близким соседом или старым компаньоном признанной и осужденной ведьмы [виновность по связи].

6. Если у подозреваемой личности обнаруживается клеймо дьявола.

7. Если подвергаемый допросу дает неуверенные или преднамеренно противоречивые ответы.

«Презумпция» (предположение, которому соответствовало indicia европейских богословов) и в Англии, и в Европе являлось достаточным основанием для судей, чтобы допросить подозреваемого, однако, согласно английским законам, любое свидетельство против обвиняемого обычно предъявлялось на суде, и, поскольку пытка никогда не бывала столь же жестокой, как в Европе, многие обвиняемые были способны противостоять попыткам заставить их признать свою вину.

Для действительности показаний, доказывающих колдовство, Перкинс требовал:

1. Свободное и добровольное признание вины, сделанное подозреваемым и обвиняемым после допроса [Если обвиняемый отказывался признаваться, то было достаточно показаний свидетелей].

2. Показаний двух свидетелей, добропорядочного и честного поведения, утверждавших перед магистратом на основании собственного опыта следующие две вещи:

а) что обвиняемый вступил в союз с дьяволом;

б) что он занимается колдовством практически. [Обвиняемый] вызывал и призывал дьявола; забавлял домашнего духа и общался с ним в облике или подобии мыши, кота или другого видимого существа;

в) или использовал стекла [хрустальные шары для гадания].

На английских судах в разгар истерии главным критерием колдовства стали упомянутые Перкинсом домашние духи, и, поскольку кошки и мыши были повсюду, обнаружить и доказать, что человек являлся ведьмой, не составляло труда. Подобным же образом в руководствах для судей и присяжных Майкла Далтона и Ричарда Бернарда обладание домашними духами означало колдовство. Работа Далтона «Country Justice» основана на отчете Томаса Потта о суде 1612г. над ланкаширскими ведьмами; вслед за Поттом, Далтон привел 7 признаков колдовства. Он предупреждал судей «не ожидать прямых свидетельств, осознавая, что все их [ведьм] деяния являются делом темным, и что ни один свидетель не будет обвинять их в их присутствии». В 4-м издании (1630) Далтон расширил список признаков, включив еще 8 показателей, которые он взял из книги Ричарда Бернарда «Guide to Grand un men», относительно осторожной работы. Домашние духи и отметки дьявола оставались основными свидетельствами колдовства, и Далтон подчеркивал: «Два первых пункта являются основными для обнаружения и осуждения ведьм, поскольку можно точно доказать, что у данных ведьм есть домашний дух, и они вступили в союз с дьяволом». Дальнейший признаками по Далтону является владение восковыми подобиями, свидетельства детей и показания о призраках.

Самозванный «генерал-охотник за ведьмами» Хопкинс на основании собственного опыта обсуждал ценность признаний. С лицемерным красноречием он отрицал законность признаний, полученных под пыткой, наводящих вопросов, и обещаний неприкосновенности признавшимся, — его отрицание (помимо отчетов о судах, в которых он принимал участие) является достаточным свидетельством того, что он использовал подобные методы. Если находили ведьму с любым кожным недостатком (здесь снова сделан упор на отметку дьявола как показание), ее могли довести до признания собственной вины такими вопросами, которые сам Хопкинс, очевидно, использовал сотни раз:

Что было причиной появления дьявола — невежество, гордость, гнев, ярость, злоба?

О чем они говорили?

На что он был похож?

Какой у него был голос?

Каких домашних духов он послал к ней?

Сколько их было?

В каком образе они появились?

Какие поручения она им давала?

«Доказательств реальности всех этих несчастий достаточно для опровержения всех ее отрицаний». С 1645 по 1646гг. с помощью такого допроса, усиленного бессонными ночами и связыванием жертвы как цыпленка, Хопкинс умудрился повесить около 200 человек — 68 известны поименно. Его список вопросов очень похож на заранее заготовленные листы, использовавшиеся в европейских судах [см. Признание].

Хотя Филмер в «Advertisement to the Jurymen of EnglandTouchingWitches» (1653) высмеивает предположения Перкинса, но фактически повторяет его прежние критерии. Во-первых, признание, хотя он и допускал, что «многие признаются в вещах ложных и невозможных: что они мгновенно поднимаются в воздух, проходят через замочные скважины и дверные щели, что они иногда превращаются в котов, зайцев и тому подобных существ — все это является чистой выдумкой и невозможной вещью». Во-вторых, домашние духи и призрачные показания: «Два свидетеля, доказывающие на основании своего опыта, что обвиняемый вступил в союз с Дьяволом, и что он совершил какие-либо колдовские действия, вызывал Дьявола или желал его помощи».

Как писал Ричард Бултон в 1715г., вернейшими признаками ведьмы являются «нечувствительная отметка на коже (клеймо дьявола), «ведьмин знак» (след от сосания тела ведьмы ее демоном) и испытание водой (плавание). Книга Бултона, вобравшая в себя основные принципы европейских демонологов, стала одной из последних работ, поддерживавших веру колдовство. Включение испытания водой означало, что народная вера в колдовство изменялась, возвращаясь от концепции колдовской ереси к фольклорному чародейству.

Кроме доказательств, обсуждаемых в этих  руководствах, известны и другие приемы, такие как доказательство посредством невозможности ведьмы произнести без запинок молитву Господу. Несколько судей были готовы вообще отказаться от любых показаний. Так, сэр Эдмунд Андерсон в 1603г. писал, обвиняя членов суда присяжных:

«Вред от [ведьм] велик, их действия дьявольские, и они в короткое время заполонят всю землю, если мы не будем осуждать их без их собственного признания или прямых доказательств, когда имеются серьезные основания и обстоятельства очевидны».

К тому времени, как Бернард одним из первых среди английских авторов стал обсуждать призрачные показания, они уже длительное время допускались в английских судах. Призрачное показание было свидетельством о том, что ведьма появлялась перед околдованным в виде призрака; или (что было более распространено в Европе) ведьма видела кого-то другого на шабаше ведьм или при общении с дьяволом. На большинстве судов подобные показания имели определяющее значение [см. Призрачные показания].

Возможно, наиболее поразительным показанием, из когда-либо принятых на английских судах, было то, согласно которому судья Роберт Арчер осудил Джулиан Кокс в Та-унтоне (Сомерсет) в 1663г. Оно отражает, насколько легковерными могли быть судьи, даже, когда истерия шла на убыль, и как легко могли быть сняты даже незначительные ограничения для обвинительных показаний, устанавливаемые в руководствах. Один свидетель, охотник, преследуя за кустами кролика, обнаружил миссис Кокс и никаких следов животного. Второй свидетель сказал, что, раскуривая трубку в доме миссис Кокс, он увидел между своих ног жабу. Вернувшись к себе домой, он снова закурил и увидел, как ему показалось, ту же самую жабу. «Он вышвырнул жабу, чтобы убить ее, — сообщает Гланвиль в «Saducismus Trium-phatus» (1681), — и по своему разумению разрубил ее на несколько кусков, но, когда он вновь взял свою трубку, жаба появилась снова. Наконец, она закричала и исчезла». Третий свидетель видел миссис Кокс влетающей к себе в окно «во весь рост». «Возможно, это было самое абсурдное переплетение свидетельств, когда-либо использовавшихся против ведьмы, — заметил Нотштейн, — но судья добился признания ее виновной».

[См. также Свидетельские показания на судах ведьм в Европе; Показания о призраках; Признание; Свидетель].

 

Свидетельские показания на судах ведьм в Европе

 

На судах во Франции и Германии свидетельским показаниям придавалось относительно мало значения, и часто свидетелей вообще не вызывали для дачи показаний против обвиняемого. Действительно, как признавал образованнейший юрист Боге, «ведьмы действуют ночью и тайно, и явные доказательства таких деяний... невозможны». Имели значение indicia (признаки), что данная личность является ведьмой. Ряд таких indicia включал и безобразный облик, и уродства, и общественное мнение, и flagrante delictio (поимку на месте преступления), например, во время расплескивания воды, чтобы вызывать бурю.

Аюбой мог способствовать аресту человека по подозрению в колдовстве, более того, в обязанности судей входил поиск и арест подобных подозреваемых. Еще в 1254г. папа Иннокентий IV постановил, чтобы выдвинувший обвинение не сталкивался с обвиняемым, пока того не захочет сам обвинитель. Подозреваемому обычно не разрешалось ни с кем консультироваться, хотя иногда суд назначал адвоката. Не разрешалось никаких показаний в его пользу, хотя любая несообразная и неблагоприятная болтовня принималась к сведению, чтобы, как говорится в «Malleus Maleficanim», вызывать подозрение. Не было перекрестного допроса свидетелей, если даже кого-нибудь и вызывали, а, следовательно, и оценки достоверности обвинений.

Подозреваемого, даже если он признавался сразу, всегда подвергали пытке, чтобы подтвердить его собственное признание вины. Более того, под пыткой, он должен был назвать имена предполагаемых сообщников, замешанных в колдовстве, которых затем, на основании его признания, могли обвинить по подозрению в колдовстве, подвергнуть пытке до признания и получить новые имена. Подобным образом суды разрастались, как снежный ком, и никогда не испытывали недостатка в подозреваемых.

«Дующие ведьмы наиболее отвратительные и глупые в окружении Дьявола. Если бы они обладали хоть крупицей разума, то не дули бы». — Гойя (1799).

Таким образом, признание было фактически единственным необходимым доказательством, но даже признание считалось менее существенным, чем indicia. Обвиненный единожды, «не мог спастись, будь он даже графом», — говорил бургомистр Юниус. Стенографический отчет о его суде является поистине разоблачающим документом.

В «Commentarius» (1622) Бинсфельда, известного демонолога, в доступной форме представлены типичные основания, узаконивающие арест по подозрению в колдовстве, некоторые из которых восходят к Приериасу (1521). Подобные indicia могли быть легкими (remote), серьезными (propinqua) или изобличающими (propinquissima), но основными правами обладал судья. Самыми серьезными показаниями для обвинения были:

1. Обвинение сообщником.

2. Договор с Дьяволом.

3. Связь с уличенным в колдовстве.

4. Общественное мнение.

5. Причинение зла, сопровождаемое угрозами (damnum minatum).

6. Владение колдовскими принадлежностями, особенно летательной мазью.

Кроме того, весомыми аргументами были бегство во избежание ареста, неоднократное богохульство и игнорирование общественного мнения о колдовстве. Менее серьезными считались отметки дьявола, происхождение от ведьмы, смущение или страх во время допроса. Боге так характеризует обычную судебную процедуру: «Считалось законным возбуждение преследования за преступное колдовство на основании этих бесспорных показаний и предположений, более или менее применимых к другим ужасным преступлениям, совершаемым тайно». — «Discours des sorciers» (1602). Такое же беззаконное отношение подтверждал и Жан Боден в 1580г.:

«Поскольку доказательство подобных преступлений так затруднено и затемнено, ни одна ведьма из миллиона не была бы обвинена или наказана, если бы процедура определялась обычными правилами».

Свидетельство покойника

Один из видов доказательств, иногда представлявшихся на судах ведьм, основанный на первобытных народных верованиях. Задолго до изобретения колдовской ереси для изобличения преступников применялись различные виды «судов Божьих», некоторые из которых сохранились в общественной памяти и были вновь введены в практику, прежде всего, духовенством. Свидетельство покойника было воссоздано в конце ХНв. Испытание свидетельством покойника — способностью трупа кровоточить при приближении убийцы — считалось особенно ценным, когда все другие способы доказательства вины оказывались неэффективными. Оно применялось, например, на суде 1628г. по делу об убийстве, на сессии в Хартфорде. Как писал Яков I в «Demonology» (1597), кровь убитого хлынула струей, «будто взывая о мщении к небесам». В «Ричарде III» (1597) леди Анна выражает похожие чувства, когда выступает против прерывания герцогом Глочестерским похоронной процессии ее мужа, которого он заколол:

«О посмотрите, джентльмены, раны, Застылые, открылись, кровь течет!»

(Шекспир В., «Ричард III». Пер. А.Радловой).

Впоследствии это испытание иногда использовалось и на судах за колдовство, когда кто-нибудь обвинялся в околдовывании до смерти. Свидетельство покойника признавали такие известные демонологи как дель Рио, де Ланкр, Бинсфельд и Лафатер. /(ель Рио объяснял данное явление ненавистью убитого к убийце, что якобы приводило к выявлению скрытых свойств в трупе. Это достаточно спорное мнение приводит в «P/iysio/ogia» (Лондон, 1654) Уолтер Чарлтон, врач короля Карла I, назвавший свидетельство покойника «благороднейшей из антипатий».

В описании далкейтского суда, происшедшего в Шотландии в 1661г., рукопись которого принадлежит (шотландскому) Национальному музею древностей, говорится, как некая Кристина Вильсон, заявлявшая о своей невиновности,

«отказывалась приблизиться к трупу или дотронуться до него, заявляя, что она никогда в жизни не дотрагивалась до мертвых. Но, поскольку священник и бейлиф очень хотели.., чтобы она сделала это, она... очень нежно дотронулась до раны. Как только ее палец оказался на ране мертвеца, до этого очень белой и чистой, без всякого пятнышка крови или чего-то подобного, так тотчас кровь хлынула из раны к [удивлению] всех очевидцев, воспринявших это как доказательство убийства».

 

Сглаз («дурной глаз»)

 

Вера в силу взгляда («дурной глаз») была древнейшим и наиболее распространенным представлением, связанным с магией, которое вошло в богословские руководства по колдовству. В каждой цивилизации верили, что недружелюбный взгляд может приносить несчастье. Слово, обозначающее данное понятие, встречается практически во всех языках, как европейских, так и неевропейских —vais oeil во Франции, maocchio или la iettatura (более красиво) в Италии, baser Blick в Германии или glamour в Шотландии (слово введено в англ, язык Вальтером Скоттом). Английский термин fascination (от лат. fascinum) обычно означает околдовывание или очаровывание, но также обозначает и противодействующий заговор, обычно связанный с фаллосом.

Предрассудок отразился и в Библии: «Ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы... завистливое око...» (Марк, 7, 21). Матфей проводит связь между злым глазом и злой личностью или ведьмой: «Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно» (Матфей, 6, 23). Сам Христос подал пример, когда проклял фиговое дерево после чего оно засохло (Матф. XXI). В ХШв. Фома Аквинский заметил, что особенно чувствительны к дурному глазу старых женщин дети, и его поддержал ряд демонологов: Винетти (1450), Нидер (1470) и инквизитор Бернард де Комо (1510). «Malleus Maleficarum» (1486) предостерегал, «что существуют ведьмы, которые умеют околдовывать своих судей обычным взглядом или взглядом из-под бровей, и публично хвастаются, что их нельзя наказать». В 1599г. дель Рио обобщил принятые в то время взгляды: «Дурной глаз — это способность, вытекающая из договора с дьяволом, который, в то время как так называемый обольститель смотрит на кого-нибудь с дурным намерением... причиняет этому человеку зло».

Эта способность упоминалась на многих судах над ведьмами. Классический пример сглаза связан с Джанет Вишерт, сожженной в Шотландии в 1597г. [см. Абердинские ведьмы]. Бриджет Бишоп представляет другой пример силы злого глаза в американском колдовстве. Она была обвинена в таких взглядах на салемских девушек, от которых «они немедленно падали ниц».

 

Сексуальные сношения с дьяволом

 

Согласно признаниям, извлеченным у ведьм на судах, женщины, посещавшие шабаш, всегда имели сношения с дьяволом. Теологи принимали как реальность отношения между человеческими существами и дьяволом, независимо от того, выступал он в образе инкуба (существа мужского пола) или суккуба (женского). Они только спорили о происхождении дьяволов (телесном или духовном), степени греха и технике сношения. «Любопытство судей было ненасытным, — писал Генри Ли, — они стремились удовлетворить свои желания и узнать все возможные детали сексуального сношения, и их рвение в ведении допросов вознаграждалось за счет расцвета гнусного воображения».

 Большинство показаний являются плодами эротического и экзальтированного воображения истеричных молодых женщин, соединенного с притворной стыдливостью инквизиторов.

Теологи и демонологи были озадачены тем, как дьяволы, являвшиеся духами, могли вступать в сношения с людьми. Сам их факт принимался как постулат, за которым стоял авторитет Библии и Церкви. Августин в «Граде Божьем» ссылался на слова из Библии: «Сыны Божьи входили к дочерям человеческим, и они стали рождать им» (Бытие, 6, 4). Он первым согласился с тем, что «хотя ангелы и являются духами, они способны иметь телесные сношения с женщинами», хотя и не считал, что они настолько греховны, чтобы вступать в них. Позже папа Бенедикт XIV в «De Seworum Dei Beatidcatione» писал:

«В данном отрывке говорится о дьяволах, называемых инкубами и суккубами, ...хотя почти все исследователи допускают сношения с ними, некоторые авторы отрицают, что от них может произойти потомство. ...Другие же, допуская, что сношение возможно, утверждают, что могут быть и дети, и заявляют, что так действительно и происходит, хотя и некиим новым и необычным способом, не известным обычному человеку».

Папа Иннокентий VIII и Бонавентура также соглашались, что сношения между дьяволами и человеческими существами возможны. Августин и, в особенности, Фома Аквинский уверяли, что демоны, выступающие как злые духи, входили в трупы или каким-то другим способом создавали новые тела из частиц. Иногда, как отмечал Боге, дьявол использовал тело недавно повешенного человека. Подобная традиционная точка зрения проходит через всю литературу по демонологии, и еще в 1665г. в кармелитском уставе «Theologia Moralis» высказано сожаление, что «некоторые отрицают это мнение, полагая невозможным, что дьяволы способны осуществлять реальные сношения с человеческими существами, хотя совершенно оче-. видным является противоположное мнение, 'которое и должно быть принято».

Чтобы преодолеть сложности, неизбежные при физических сношениях между духом и человеческим существом, Синистрари (ум. в 1701г.) в «De Daemonialitate et Incubis ei Sucubis» дополняет данное Августином описание «сельских духов и лесных богов, чаще известных как инкубы», рассматривая их не как злых ангелов, а как существа другого (и более низкого) происхождения, объясняя их поступки стремлением удовлетворить похоть. В этом он отходит от ортодоксальной точки зрения, что, поскольку демоны являются духами, «они не могут испытывать ни радости, ни удовольствия» [де Ланкр] и действуют так только для того, чтобы унизить человека. С точки зрения Синистрари, молчаливое согласие человека вызывает благосклонность демона, а неприятие порождает враждебность. Согласно Синистрари, инкуб просто стремится к удовлетворению своих желаний, тем не менее, он часто принуждает партнера отказаться от веры и предаться чародейству, как «предварительному условию противозаконного сношения». Когда же нет оскорбления религии, «нет и оснований, чтобы считать это более тяжким преступлением, чем содомия и скотоложство». Хотя, замечает Синистрари в заключение, если люди верят в то, что инкубы являются дьяволами, они виновны в соответствии с установлениями церкви.

Примерно с 1430г. инквизиция преследовала женщин за сношения с дьяволом, хотя они и не стали основной составляющей процессов над ведьмами. Даже молоденькие девушки могли иметь такие сношения. Потт в конце XVIIe. рассказывает о девушке 9 или 10 лет, соблазненной дьяволом под влиянием мачехи. Однако, в связи с молодостью, она была просто выпорота и принуждена наблюдать за сожжением мачехи. Боден в «Demonomania» (1580) пишет, что девочка шести лет может иметь сношения, ибо находится «в достаточном возрасте, чтобы стать женщиной». В январе 1628г., в Вюр-цбурге, трое детей — Анна Рауш, 12 лет, Сибилла Лутц, 11, и Мурчин, 8 с половиной, признались в сношениях с инкубом. Анна заявляла, что она шесть раз имела сношения с «мастером Хамерлейном» («Джек, поймай дьявола»). В судебных отчетах отмечается, что «ребенок описал подобные сношения стандартным образом». Сибилла совокуплялась с «Федерлейном». Маленькая Мурчин под присягой заявила, что имела соитие с демоном. Сибилла и Анна были преданы смерти, а Мурчин и еще семеро, после допроса были переданы своим родителям для исправления. — Дифенбах, «Der Hexen-wann» (1886). Ne plus ultra (несостоятельность) подобных фантазий, очевидно, отразилась в письме канцлера Вюрцбурга от 1629г.: «Дело складывается не поддающимся описанию образом. ...Имеется около трехсот детей трех-четырех лет, вступавших в сношения с дьяволами».

Дьявол мог появиться в любом виде. Он мог принять образ идеальной возлюбленной, подобно Мефистофелю, вызвавшему для Фауста призрак Прекрасной Елены из Трои. Броньолус в «Alexicacon» приводит типичную историю о суккубе. В 1650г. он услышал признание молодого человека, к которому пришла его возлюбленная, сказав, что она убежала из дома. После ночных удовольствий юноша понял, что его Тереза на самом деле — суккуб, но она доставляла ему такое наслаждение, что эта «чудовищная сделка» продолжалась каждую ночь в течение нескольких месяцев.

Этот юноша был более удачлив, чем отшельник, у которого оказался столь требовательный суккуб, что он выдержал только один месяц [см. Суккуб], или мужчины, о которых рассказал Реми в «Demonolatreiae» (1595):

«Те, кто рассказывают о сношениях с демонами, как в мужском, так и в женском обличье, в один голос заявляют, что не может быть ничего более холодного и неприятного. Петроний рассказывал, что как только он заключал в объятия своего «Абраэля», все его конечности коченели, а Хеннцель утверждал, что вводил свой инструмент, вроде как в ледяную пещеру [speculum], и должен был покидать своего «Шварцбурга», не испытав оргазма. На самом деле суккубов называли такими странными именами».

Однако, мужской опыт редко становился предметом обсуждения, и основной интерес сосредотачивался на женщинах.

Некоторые авторитеты (например, Вейер, 1563, Карпцов, 1635, Потт, 1689) установили, что даже когда дьявол появляется в образе животного или птицы, особенно змеи, козла или ворона, сношение оказывалось возможным. Боге писал, что Франсуаза Секретен имела сношения с дьяволом в образе собаки, кошки и птицы, а иногда и черного человека. Ведьмы из Борроустона (Шотландия) перед сожжением рассказали своим инквизиторам, что дьявол «мог иметь с [ними] плотские сношения в облике оленя или любом другом, тогда и теперь. Иногда он был похож на оленя или аиста, быка, косулю или собаку и имел [с ними] сношения». Одна из этих ведьм, Маргарет Гамильтон обвинялась в «плотском сношении с дьяволом в образе мужчины, уходившим от нее похожим на черного пса». — Питкерн, «Criminal Trials». Потт (1605) приводит старый анекдот о жене купца из Виттенберга, чей любовник воскликнул однажды ночью: «Смотри, как я превращаюсь в дятла», затем вылетел в окно, и больше его никто не видел. Когда демон появлялся в виде животного, церковь считала, что он больше не являлся инкубом, но обычные люди не понимали этого различия.

По общему мнению, монахини наиболее часто становились объектами искушения животными (реальными и мнимыми). Боге в «Discourse des sorciers» полагал, что дьявол часто принимал образ собаки, чтобы вводить в заблуждение женщин, и привел «великолепный пример» из кельнской епархии, где в 1566г. собака, которую все считали дьяволом, задирала одежды у монахинь, чтобы оскорблять их. Боден, рассказавший похожую историю, относится к ней с несколько меньшим доверием: «По-моему, это был не демон, а обыкновенная собака». В «Demonomania» он приводит и другие примеры:

«Он приехал в монастырь Монт де Гесс, в Германии, где монахини были якобы одержимы дьяволами, и увидел собак, которые лежали в их кельях, бесстыдно ожидая, когда можно будет изнасиловать подозреваемых, лицемерно называя это «тайным грехом» [потому что слово «содомия» слишком шокировало честные уши]. В Тулузе он обнаружил женщину, которая развратничала таким способом и на глазах у всех хотела, чтобы на нее возлегла собака. Она призналась и была сожжена».

Воден приводит и еще один случай, произошедший в Париже в 1540г.

Одно из немногих описаний того, как мог осуществляться подобный акт скотоложства, приведено де Ланкром в «Tableau» (1612). Он утверждал, что это — свидетельство очевидца. Жеанна д'Агуэрра заявила под присягой:

«Дьявол в образе козла, имевшего сзади член, имел сношения с женщинами, толкая и тряся им по их животам. Мари де Маригран, пятнадцати лет, жительница Биарритца, показала под присягой, что часто видела, как дьявол сходился с множеством женщин, которых она знала по именам, причем с красавицами он обычно сходился спереди, а с некрасивыми — сзади».

Другой свидетель, допрошенный де Ланкром, 17-летняя Маргарет де Сар, заявила под присягой, что, независимо от того, появлялся дьявол в образе человека или козла,

«у него всегда был член, как у мула, выбор же данного животного был связан с тем, что он был наилучшим образом устроен самой природой, являясь таким длинным и толстым, как рука..., и что он всегда обнажал свой инструмент такой красивой формы и огромный».

Де Ланкр добавляет:

«Совершенно противоположное рассказывает Боге, который заявляет, что ведьмы из Франш-Конте никогда не видели члена, превышавшего по размерам палец. Все это говорит о том, что Сатана лучше служил ведьмам из Лабура, чем из Франш-Конте!»

Поскольку, согласно традиционной точке зрения, выдвинутой Фомой Аквинским, демоны были бесполы, они могли являться как в образе мужчины, так и женщины. Доминиканец Шарль Рене Билюар (1685-1757) писал в «Tractatm de Angelis»: «Один и тот же злой дух может служить как суккуб мужчине и как инкуб — женщине». Благодаря подобной двойственности они могут использовать семя, получаемое от действий в качестве суккуба для последующих эмиссий в

виде инкуба. В «Compendium Maleficarum» Гваццо так обобщает эту теорию:

«Дьяволы могут овладевать мертвыми телами или создавать для себя из воздуха и других элементов осязаемое тело, похожее на плоть, наделяя его теплом и движением по своему усмотрению. Они могут наделять его обычными признаками пола и совращать мужчин образом женщины, а женщин — мужским, ложась на женщин и под мужчин, и также могут выделять семя, приносимое ими откуда-нибудь и имитировать его естественное извержение».

Мартин из Арля предполагал, что инкуб вынимает семя из трупов, другие демонологи, например, Гваццо, считали, что он ворует его во время ночных извержений мужчин, и «благодаря скорости и знанию физических законов сохраняет это семя в его естественной теплоте». Однако, обладавший определенным авторитетом Никола Реми (1595) и некоторые другие авторы, например Ульрих Молитор (1489), верили, что все инкубы — стерильны.

Если женщина хотела забеременеть, использовалось законсервированное семя, иным словами, демон «испускает нечто, похожее на семя, но достаточно теплое, чтобы не был раскрыт подлог» (Гваццо). Жанна д Абади призналась де Ланкру, что «семя дьявола было необычайно холодным, так что она не могла забеременеть от него». Синистрари приводит «частное мнение», что сам по себе инкуб способен к размножению, следуя традиционной точке зрения, представленной у дель Рио и в «Malleus Maleficarum». Другие авторы, например, Потт (1689), верили, что сам'дьявол стерилен, и что для родов он предоставлял украденного ребенка.

В относительно поздней по времени написания диссертации Иоганна Клейна, представленной в университет Ростока в 1698г., приведено несколько подробных сообщений о чудовищных порождениях подобных союзов. В отчете одного магистрата сообщается о признании женщины, заявлявшей, что она родила ленточного червя (глиста) и девочку в виде кувшина [Pottkruusj], сосавшего ее грудь. Ее инкуб по имени Давид унес обоих. От другого инкуба, Гансена, у нее были мальчик и девочка, которых тот также унес. Она призналась, что инкуб продолжал утешать ее в тюрьме, и что она родила там еще одного ребенка, которого тоже унесли. «Все следы и пятна крови, запачкавшие ее одежду и пол, исчезли». Боден приводит и другие истории о чудовищах, появившихся вследствие подобных союзов. Так в Тулузе в 1275г. считали, что Анжела де Лабарт, ставшая первой женщиной, сожженной за сношения с дьяволом, родила чудовище с головой волка и хвостом змеи. Карпцов и Потт также передают множество историй подобного рода, включая рассказ о женщине из Аугсбурга, родившей двухфутовую змею.

С именами многих исторических деятелей связывались легенды об их происхождении от дьявола, возникшие из слухов, распространявшихся их врагами. Среди них были Роберт (отец Вильгельма Завоевателя), Лютер, Александр Македонский, Платон, Цезарь Август, Сципион Африканский, а также Ромул и Рем, Мерлин, племя гуннов, а также обитатели острова Кипр (Синистрари). Вместе с тем Молитор верил, что Мерлин не был сыном дьявола, а человеческим детенышем, которого дьявол принес во время родов.

Одно из первых изображений дьявола, занимающегося любовью с женщиной. Из книги Ульриха Моли-тора «De Lamiis» (1489).

Другие ведьмы признавались, что отцами их детей был дьявол. В «Chronicle» Холин-шеда рассказано о молодой шотландской девушке, пойманной за совокуплением с чудовищем, и родившей затем «нечто бесформенное, подобное которому не видели ранее». Чтобы избежать позора, ее родственники сожгли этого отпрыска. В «Prodigious and Tragical History of the arraignment, trial, confession, and condemnation of six witches at Maidstone in Kent...» (1652) говорится, что «Анна Эшли, Анна Мартин и еще одна из их группы заявили, что беременны, но не от какого-то мужчины, а от дьявола». Однако, обычно доверчивый Боге, здраво относился к подобным признаниям и задал следующий вопрос: «Разве мы не поверили бы, что эти женщины [Гея и Леда] прибегли к помощи богов, чтобы скрыть кровосмешение и супружескую измену? И поэтому я утверждаю, что вдова, о которой говорит Воден, забеременела от конкретного человека, а не от дьявола».

В некоторых ранних описаниях подчеркивается невероятное удовольствие, получаемое от сношения с дьяволом. Инквизитор Никола Жакье писал в 1458г., что это был inordinate camaliter (свальный грех), и многие ведьмы «в течение нескольких дней после этого были полностью вымотаны» [afflicti et debilatati]. Итальянские описания совпадают с ним. Гриландус, известный папский адвокат, сообщает о признаниях женщин, наслаждавшихся с дьяволом «maxima cum voluptate». Гильом Парижский в «De Universe» рассказывает, что дьявол мог обмануть женщин, чтобы они представили себе, что происходившие однажды или дважды сношения повторялись пятьдесят или шестьдесят раз за ночь. С другой стороны, в «La Vauderye de Lyo-nois» (1460) приведена более поздняя точка зрения, что ведьмы имели сношения с «большим страхом [timore etpavore]». Заявление об испытываемом страхе и боли впервые появилось в печати около |470г., в книге Джордано де Бергамо: «Одни и те же ведьмы признаются и заявляют, что инструмент дьявола, как и его семя, всегда холоден».

Практически во всех поздних описаниях обвиняемые в колдовстве говорили, что во время сношения они испытывали боль и не получали удовольствия. Так, Боге сообщал:

«Тевьенн Паже заявила, что, когда Сатана имел с ней связь, она испытывала такую же боль, как и работающая женщина. Франсуаза Секретен показала, что в это время она иногда ощущала жжение в животе, и практически все ведьмы говорили, что эти сношения никоим образом не доставляли им удовольствия, как из-за безобразного и уродливого облика дьявола, так и благодаря физической боли, которую он причинял им, о чем мы только что говорили».

Реми также ссылается на показания ведьм, заявляя, что сношения были лишены удовольствия и являлись болезненными. В «Tableau» де Ланкр проясняет некоторые моменты:

«Мария де Маригран из Биаррица, пятнадцати лет, рассказала, что член данного дьявола, развернутый во всю длину, состоял из двух частей, наполовину из железа, наполовину из плоти, и такими же точно были и его яички, которые она много раз видела на шабаше. Кроме того, она слышала, что многие женщины, спавшие с дьяволом, говорили, что он заставлял их кричать как во время родов, и всегда держал свой инструмент обнаженным. Пьер де Линар свидетельствовал, что дьявол имел инструмент, сделанный из рога или чего-то подобного, и именно поэтому он заставлял женщин так сильно кричать».

Другой свидетель де Ланкра добавляет новые подробности о дьявольском пенисе:

«Он был обычно извилистым, остроконечным и змееподобным, сделанным иногда наполовину из железа и наполовину из плоти, в другое время — полностью из рога, и обычно расщепленный наподобие языка змеи, как правило, он одновременно занимался совокуплением и педерастией, причем иногда третий отросток достигал рта любовника».

Уже в начале двадцатых годов XVs. упоминается о дьявольском «cum membra bifurcato».

Подобные же признания из Лотарингии были отмечены Реми в «Demonolatreiae»:

«Все ведьмы в один голос заявляют, что когда они спят со своими демонами, они могут принимать их, только претерпевая величайшую боль, причиняемую их инструментом, потому что он очень твердый и тяжелый. Алексия Дригье, осмотревшая пенис ее дьявола, когда он поднимался, заявляла, что, оказываясь на виду, он всегда был таким же длинным, как кухонные принадлежности (на которые она указала пальцем), а там, где должны были находиться яички, ничего не было. Кла-удиа Феллет заявляла, что она сама часто чувствовала, как нечто входит в нее, достигая такой величины, что женщина не могла удержать его в своем влагалище, не испытывая сильной боли. И почти все остальные ведьмы жаловались, что они очень неохотно обнимались со своими демонами, но было совершенно бесполезно противодействовать им».

Боге сообщает о ведьме по имени Антида Колар, имевшей отверстие под пупком, через которое она вступала в сношения с дьяволом, а со своим мужем она сожительствовала через влагалище. Однако, когда ее обследовали на суде, был виден только шрам на животе.

Во всех показаниях единодушно описывается холодность дьявола. Боге приводит рассказ Жакемы Паже, ведьмы из Франш-Конте, которая

«несколько раз держала в своих руках член дьявола, который спал с ней, и он был такой холодный, как лед, и длиной в палец, но не такой толстый, как у мужчины. Тевьенн Паже и Антуана Торнье также рассказывали, что у их дьяволов члены были такими же длинными и большими, как один из их пальцев».

Другая девушка, на которую ссылается Боге, заявила, что семя «имело естественную теплоту», но подобное замечание не типично. Так, например, Сильвина де ла Плен двадцати трех лет, осужденная на сожжение парламентом Парижа в 1616г., описывает свои ощущения: «Дьявол познал ее до этого только один раз, и его член напоминал тот, что был у лошади, и при введении он был таким холодным, как лед, и извергал ледяное семя, а при выведении обжигал ее, будто его нагрели на огне».

Гваццо рассказывает, как «ведьма приятной наружности» предстала перед парламентом Аквитании в 1594г. Описав приготовления к шабашу ведьм, она продолжила свои показания:

«Позже итальянец [ее приятель] снова взял девушку на то же самое место, в этот раз козел попросил у нее прядь ее волос, которые итальянец отрезал и отдал ему. Получив этот талисман, козел увел ее как невесту в соседний лес и, положив на землю, проник в нее. Девушка сказала, что это не доставило ей никакого удовольствия, поскольку она скорее испытывала страх и очень сильную боль от члена козла, который был холодным, как лед».

Несколько похожих отчетов обнаружены и в Англии. Матушка Буш из Бартона в 1649г. рассказывала, что дьявол, посещавший ее в виде молодого человека, был «холоднее, чем мужчина, и тяжелее, и не мог проявлять естество, как человек». — Стерн, «Confirmation and Discovery of Witchcraft». В 1662г. Изобель Гоуди (а также Джанет Брейдхед) из Олдерна в Шотландии, описывали дьявола как «большого, черного, грубого мужчину, очень холодного, а его естество было таким же холодным, как вода в весеннем ручье» (Питкерн, «Criminal Trials», 1833).

В Трире в 1572г. Ева из Кенна признавалась в сношениях с дьяволом, но «они были как ледяные». И Иоганн Клейн (1698), признавая, что женщины придумывают сношения в своих эротических снах, тем не менее верил в реальность сообщений о действительно имевших место соитиях — «cum semine frigidissimo». Гваццо объяснял: «Что же касается холодного семени, то оно обнаруживается только в делах ведьм, которые полностью убеждены в том, что имевший с ними сношения мужчина являлся дьяволом».

Холодность дьявола вскоре вошла и в фольклор, так, в «Strange and Wonderful History of Mother Shopton» (Лондон, 1686), представляющей собой нечто вроде «рождественской сказки», рассказывается об Агате Сутхелл, соблазненной дьяволом в шестнадцать лет

«в виде очень привлекательного молодого человека.., [который] преуспел настолько, что овладел ею, но его прикосновения (как она впоследствии признавалась повивальной бабке) были холодными, как лед или снег. С этого времени и в дальнейшем ее дьявольский ухажер посещал ее раз в день, и никогда не просил денег».

Известный английский философ Генри Мор в «Antidote Against Atheism» (1653) приводит то, что он считает научным объяснением подобного явления:

«Следует полагать разумным мнение, что тела дьяволов, являясь ничем иным, как сгущенным воздухом, должны быть ледяными, как и конденсированная вода (представляющая собой снег или лед), и что он должен быть более острым и пронизывающе холодным, поскольку состоит из более мелких частиц, и следовательно, более глубоко проникающих частиц, чем вода, и способен сильнее и точнее поражать и возбуждать нервы».

Независимо от того, что думал Синистрарио природе инкуба — являлся ли он духом, человеком или животным, сношения с дьяволами приравнивались к скотоложству, которое наказывалось сожжением. В некоторых признаниях проведено различие по типу сношений. В 1621г. Мария де Сене, самозванная принцесса магии, заявляла, что она совершала грех «обычным образом» и также «грех содомии и скотоложства» — с дьяволом в виде животного («Histoire veritable», Париж, 1624). Буве ле Сьер, главный прокурор французской армии, приравнивал сношения с дьяволом к сожительству христианина с «евреями, турками, язычниками и другими неверными, рассматривая их как животных, не имевших пути к спасению, из-за страшной ненависти, которую они испытывали к католической церкви». Однако, греховная пара могла быть сожжена вместе, а дьявол отправлял ведьму к столбу в одиночестве.

В раннем латинском трактате 1490г., посвященном аррасским ведьмам, обобщены любопытные верования в сексуальные сношения с дьяволами:

«На шабашах вальденсов председательствующий дьявол отводил в сторону не-офитку (новообращенную) и вел ее в грот, чтобы, в свойственной ему манере, заниматься с ней любовью и плотски познать ее. Он сказал ей, что положит ее на землю, а она должна будет привстать на руках и ногах, потому что он не может иметь сношения ни в каком другом положении, и именно таким образом председательствующий дьявол наслаждался ею, потому что в первый раз член дьявола показался неофитке холодным и мягким, как и все его тело. Вначале он поместил его в естественное отверстие и изверг испорченную желтоватую сперму, собранную из ночных эмиссий и повсюду, а затем в задний проход и таким образом необычно соблазнил ее. ...После возвращения на шабаш, перед банкетом, неофитка (новообращенная) имела сексуальные сношения со всеми бывшими там мужчинами. ...Затем светильники (если имелись таковые) гасили, каждый по приказу председательствующего дьявола брал своего партнера и вступал с ним в связь. Иногда действительно, по приказу председательствующего дьявола, осуществлялись не поддающиеся описанию изнасилования при обмене женщинами, при передаче одной женщины другой, мужчины — мужчине, чтобы оскорбить естество женщин и мужчин обоими полами, иным образом, нежели вхождением в природное или в иное отверстие. ...На самом деле мужчина не испытывал удовольствия от дьяволицы, равно как и женщина с дьяволом, причем они соглашались на сношения только из страха и послушания. ...Однако, во время второго сношения сама женщина неофитка, плотски познала некоего демона, интимно и глубоко, тем же самым образом, как впервые это было проделано председательствующим демоном. Последующие же сношения были с мужчинами, а не с демоном, за исключением случаев нехватки мужчин, чтобы составить пару [что происходило, когда большая часть группы состояла из женщин], когда демоны заменяли часть мужчин при сношениях, хотя это происходило далеко не всегда. Когда женщин было меньше, замена осуществлялась дьяволицами, и это происходило гораздо чаще. В других группах при возвращении к председательствующему дьяволу, мужчина мог сходиться с дьяволицей. Иногда это так и происходило, когда один из мужчин имел сношения с дьяволицей, что указывало на его крайнюю порочность, как и женщины, которая имела большую часть связей с дьяволами, а не с мужчинами» (Хансен, «Quellen»).

 

Сент-Осайтские ведьмы

 

«Анализ использования показаний на этом суде может привести к предположению, что тогда (в 1582г.) в Англии еще не существовало никаких правил дачи показаний. Охотно принимались свидетельские показания детей, в возрасте от шести до девяти лет. Без возражений были приняты показания соседа, открыто заявившего, что он подслушал то, что ему кажется изобличающими высказываниями... Свидетельство эксперта в заявлении, направляемом в суд, окружалось такими намеками, как будто врач подозревал, что данное дело было колдовством. Ничто не исключалось из дела».

Так описывает суд над ведьмами из Сент-Осайта на выездных заседаниях в Челмсфорде в 1582г. Уоллес Нотштейн. Как явствует из памфлета, написанного председательствующим судьей, Брайаном Дарси, было обвинено 13 женщин и еще 10 — в околдовывании до смерти. Скотт, спустя два года, побужденный подобными действиями к написанию своей знаменитой книги против веры в ведьм, утверждал, что 17 или 18 человек были казнены. Однако недавнее расследование, проведенное Ивеном на основании эссекс-ских отчетов, показывает, что повешены были только две женщины, исполнение остальных приговоров (если виновные были найдены таковыми) было отсрочено или обвиненные оправданы.

Однако, несмотря на немногочисленность казней, сент-осайтское дело по-прежнему остается, как писал Киттредж, «одним из самых примечательных дел Елизаветинского времени». Отразив психологию женщин-доносчиц, оно, как барометр, показывает специфику английского колдовства, находясь между известным челмсфордским судом 1566г. и не менее знаменитым судом над уорбойски-ми ведьмами 1593г. Вместе с тем в нем представлены местные традиции колдовства, без перемещений, превращений и шабашей — не отмечавшиеся в судах до 19 мая 1612г. (такое «домашнее» дело представляют ланкаширские ведьмы, обедавшие английской бараниной) — традиция вполне безобидная и сопровождающаяся участием злобных и странных домашних животных, в качестве домашних духов выполнявших злонамеренные распоряжения ведьм.

Отказ от правил дачи показаний отражает, как игнорировалось распоряжение, данное в Челмсфорде Генеральным атторнеем. В 1566г. 12-летней Агнесс Браун разрешили представить показания о призраках; в 1579г. 4-летний мальчик выкрикнул: «Прочь, ведьма»; в 1593г. дети из Трокмортона установили формулу, использовавшуюся Абигейл Уильяме и Анной Патнем спустя столетие. К 1582г. поиск ведьминских знаков стал обыденным явлением и часто сопровождался обвинением ведьм (таких как Урсула Кемп и Сесил Селе). Эти тенденции обнаруживаются и в сент-осайтском деле, однако, хотя показания такого рода и были представлены, присяжные признали четверых невиновными.

Охота, пронесшаяся через отдаленные пограничные деревни побережья Эссекса — района, столь любовно описанного в «The Snow Goose» Пола Джелико (1941), — была повседневной практикой. Урсула Кемп (не хуже и не лучше других), зарабатывала на жизнь ухаживанием за детьми и «антиколдовством». Когда ребенок заболел, Урсула Кемп вылечила подростка с помощью заклинания. «Я уверяю тебя, что ребенок полностью поправится», — говорила она Грейс Торлоу, матери Давида. Получив отказ нянчить новорожденную дочь Грейс, она была возмущена; и, когда ребенок выпал из своей кроватки и сломал шею, «Урси» заподозрили в колдовстве. Однако вскоре после этого Грейс приняла помощь Урсулы по излечению ее артрита, но, после отказа уплатить ведьме 12 пенсов, она обнаружила что «ломота в костях» вернулась. Грейс тогда пожаловалась своему хозяину, Брайану Дарси, судье на выездной сессии в их графстве. После предварительного допроса местными судьями Урсула была направлена на выездную сессию. С этого момента начался суд над ведьмой.

Склонив незаконнорожденного 8-летнего сына Урсулы рассказывать разные фантастические истории о своей матери, судья Дарси сломал отказы Урсулы фальшивыми обещаниями милости: «Те, кто признаются в содеянном, получат большую милость, другие же будут сожжены и повешены». Матушка Кемп, «разразившись рыданиями», дополнила данное ее сыном описание домашних духов и затем назвала некоторых из своих знакомых как ведьм. Так Элизабет Беннет, Алиса Хант и ее сестра Марджори Саммон, Алиса Ньюмен, все из Сент-Осайта, предстали перед судом. В свою очередь эти женщины вовлекли себя и других. Алиса Хант вовлекла не только свою сестру (которая таким образом оказалась обвиненной дважды), но и Джоан Печей. Марджори Саммон ударила рикошетом свою сестру и подтвердила обвинение Джоан Печей. Алиса Ньюмен назвала ведьмой Элизабет Беннет. И так далее.

За короткое время судья Дарси раскрыл целое гнездо ведьм. Обвинения предъявили 14 женщинам, большинство из которых имело дурную репутацию и отличалось слабохарактерностью. Их имена не так важны, имеет значение то, что произошло с женщинами:

Двое не были осуждены, поскольку для этого не нашлось оснований, хотя одна из обвиненных, Маргарет Саммонс, сама дочь известной ведьмы, сделала признание.

Еще двоим не предъявили обвинения, поскольку оно не было выдвинуто. Их содержали в тюрьме по подозрению в разнообразном мошенничестве, которое они отрицали. Судья Дарси заслушал обвинения об околдо-вывании до смерти двух людей и скота, выдвинутых против одной из женщин, но в списке освобожденных из тюрьмы отмечено, что для дальнейшего заключения не было найдено необходимых оснований.

Четверо были оправданы, по их делу был вынесен вердикт — невиновны. Трое были осуждены по обвинению в околдовывании до смерти, и свидетельство еще против двух было принято от 7-летней дочери и 8-летней внучки. Две женщины признались во время суда в повреждении собственности. В одном случае обвинение основывалось на смерти, происшедшей 5 годами ранее.

Четверых осудили после того, как они заявили о своей невиновности, но исполнение приговора было отсрочено. Любопытно, что Алиса Ньюмен, обвиненная в совместном преступлении с Урсулой Кемп, также получила отсрочку, в то время как матушка Кемп была повешена. В соответствии с решением судьи Дарси Алиса Ньюмен в дальнейшем была обвинена (хотя не были найдены обвинительные акты) в околдовывании до своего мужа и еще четверых» как предполагалось». Агнесс Гласкок официально обвинили по 3 пунктам, все обвинения были связаны с околдо-выванием до смерти. Обвинение против Сесил Селе было равнозначно околдовыванию до смерти. Четвертая отсрочка приговора не ясна: Джоан Тернер, очевидно, была обвинена в околдовывай™ «взглядом» (per fascinatione), приговорена и возвращена в тюрьму на год.

Двое были повешены. Элизабет Беннет обвинили в убийстве супругов, умерших за несколько недель до суда, и (согласно Дарен) еще двоих. Она призналась. Урсулу Кемп обвинили в трех смертях, происшедших с октября 1580г. по февраль 1582г.; в конце концов она призналась, была найдена виновной по всем пунктам и повешена.

Различная участь обвиняемых является наглядным примером утверждения Ивена, что лишь небольшой процент обвинений заканчивался казнями. На территориях, граничащих с Лондоном, где действовали постоянные суды присяжных, только 19 /о (с 1558 по 1736г.). Однако, как установил Ивен, с 1598 по 1607г., повесили 41 % осужденных. Эта цифра снова возросла в 1645г. благодаря деятельности Метью Хопкинса.

В большинстве английских судов основанием для обвинения женщин в колдовстве являлось просто несчастье или причиненное беспокойство, и к таким относительно незначительным раздражителям было приковано больше внимания, чем к действительно серьезным обвинениям в околдовывании до смерти. Так, в Сент-Осайте имела место кровная деревенская месть. Поссорившись с Элизабет Юстес, ее сосед получил неприятности с коровой и гусем. Элизабет Беннет была заподозрена в убийстве человека, отказавшегося продать ей молоко и назвавшего ее «старой каргой и старой шлюхой». Алиса Менсфилд околдовала телегу перед своим домом, так что ее не могли сдвинуть в течение часа. Не угодив Маргарет Гревелл, один сосед испытал затруднения с пивоварением, другой — с сбиванием масла.

Разумное объяснение подобных неприятностей дала сама Маргарет Гревелл, защищаясь в суде. Она сказала, что сама «несколько раз теряла пиво, хлебную выпечку и борова, но никогда не жаловалась на это». Агнесс Херд отвечала подобным же образом.

Такие реальные или вымышленные действия maleficia могли быть связаны с убийством. Как и другие свидетели, Джон Уэйд дал показания, что, «после разговора с Агнесс Херд он потерял много скота и овец». «После обмена колкостями [Томас Кар-трайт] имел неприятности со своим скотом, вызванные, как он полагал, колдовством Агнесс Херд». Другие жаловались, что после пустякового разговора с Агнесс масло не сбивалось, а пиво не бродило. Все обвинения подобного рода достигли кульминации при обвинении в околдовывании до смерти жены священника.

«Ричард Гаррисон, клирик, приходской священник из Бомонта заявил, что он проживал со своей последней женой в ее доме в Литл Окли и что ему, упомянутому Ричарду Гаррисону, принадлежала ферма в приходе Окли. Прошлым летом, когда он был в Лондоне, у его жены была утка, сидевшая на яйцах в загоне под вишней. И, когда у этой утки вылупились утята, его жена стала подозревать Агнесс Херд, продажную женщину и местную проститутку, в краже ее утят, и отправившись к упомянутой Агнесс Херд, изругала ее, и всем на нее жаловалась. Ничего не узнав о своих цыплятах, она вернулась домой, очень рассерженная на упомянутую Агнесс».

Спустя короткое время Ричард Гаррисон пошел в кабинет и читал там книгу два или три часа, сказав своей жене, чтобы она ложилась вместе с детьми, а он позже придет к ней. Так она и сделала. Недолго пробыв в постели, его жена начала кричать: «О, Господи, Господи! Спаси меня и сохрани!» Когда он прибежал узнать, что с ней случилось, то она сказала: «О, Господи! Мне так страшно, что и сказать нельзя!» — и добавила: «Муж мой, я не сомневаюсь, что эта старая карга Агнесс Херд околдовала меня». Харрисон сказал жене: «Умоляю тебя, успокойся и не думай так, но верь в Господа и доверяй только ему, и он защитит тебя и от нее, и от самого дьявола». Затем [он] сказал: «Что скажут люди, если я, будучи священником, допущу слабость веры у своей жены?»

И этот допрашиваемый сказал, что спустя два месяца жена сказала ему: «Умоляю тебя, если еще есть любовь между нами (я надеюсь, что это так, поскольку у нас с тобой есть пять прелестных детей, слава Господу!), поискать какое-нибудь средство для меня против этой гнусной скотины (имея в виду упомянутую Агнесс Херд). И если ты не сделаешь этого, я пожалуюсь своему отцу, и, думаю, он найдет какое-нибудь средство для меня. «Поскольку, — сказала она, — если я не получу лекарства, она полностью уничтожит меня». После этого допрашиваемый увещевал свою жену, как он делал перед этим, и хотел, чтобы она молилась Господу, и [сказал], что повесит упомянутую Агнесс Херд, если сможет все это доказать.

После этого он отправился в свой пасторат, и, как он говорит, собирал там сливы. А упомянутая Агнесс Херд подошла к краю изгороди вместе с женой Энвика и сказала ему: «Я прошу вас дать мне немного слив, сэр». И допрашиваемый сказал ей: «Я рад, что ты здесь, грязная шлюха! Думаю, что ты околдовала мою жену, и, это правда, как и то, что, клянусь Господом, если она будет испытывать беспокойство, как уже происходит с ней, я переломаю тебе все кости. И, кроме того, я постараюсь тебя повесить!» И [он] сказал ей, что его жена попросит вмешаться своего отца. «Так что, я предупреждаю тебя, что он добьется, чтобы тебя повесили, поскольку имеет добрых друзей, да и сам является человеком решительным». И [он] сказал, что затем перечислил ей то, что, как полагали, она околдовала, например, гусей и свиней. И, когда он стал спускаться с дерева, упомянутая Агнесс неожиданно убежала от него, не взяв слив.

Далее допрашиваемый сказал (передав то, что он сказал ей и перед Рождеством), что его жена тяжело заболела, и много раз пугалась как во сне, так и наяву. И [она] призвала своего мужа к себе не более, чем за два дня до своей смерти и сказала ему: «Супруг мой, да благословит Господь тебя и твоих детей, поскольку я теперь полностью уничтожена этой злобной скотиной [назвав по имени упомянутую Агнесс Херд]». Эти слова, как он говорит, были произнесены ею в присутствии Джона Поллина и матушки Попп. И через два дня после этого его жена покинула этот мир, истово веруя, повторяя такие слова: «О, Агнесс Херд! Агнесс Херд! Она погубила меня!»

Агнесс Херд была найдена судом присяжных невиновной и оправдана.

Кроме очень спорных свидетельских показаний, примечательной чертой суда над сент-осайтскими ведьмами является преобладание практически во всех обвинениях и признаниях домашних духов или чертенят. У Алисы Хант было «два духа, похожих на маленьких чертенят, один черный и другой — белый, звали их Джек и Робин». Ее внучка сказала, что «она держала [их] в маленьком низком глиняном горшке с шерстью, окрашенной белым и черным, ...и что она видела, как ее мать кормила их молоком». Элизабет Беннет призналась, что у нее было два «духа, одного звали Саккин, он был черным, как собака, другого звали Лейэрд, и он был рыжим, как лев». 7-летняя незаконнорожденная дочь Агнесс Херд дала показание, что у ее матери было 6 дроздов. Алиса Мен-сфилд и Маргарет Гревелл держали четырех чертенят по имени Робине, Джек, Уилл и Паппет, «похожих на черных котов».

Еще одна поразительная история о домашних духах была изобретена извращенным воображением 9-летнего Генри Селса, украшенная конкретными домашними деталями. Однажды к его брату Джону подошел дух,

«похожий на его сестру, только весь черный, взял его за левую ногу и за мизинец. В это время его брат закричал: «Отец, отец, приди, помоги мне! Что-то черное держит меня за ногу, такое большое, как моя сестра!» После этого его отец сказал его матери: «Почему, ты, сука, не можешь держать своих . чертенят в стороне от моих детей?» После чего она сразу же прогнала нечто от своего сына, приговаривая: «Иди прочь, иди прочь». И при этих словах он исчез».

Мальчик был так напуган, «что весь покрылся потом и едва мог снять рубашку». Его мать только сказала: «Ты лжешь, ты лжешь, сукин сын!»

Для людей времен Елизаветы подобные показания не казались необычными — если здравомыслящие, ограниченные горожане считали их достаточно убедительным основанием для обвинения женщин, которых они подозревали и ненавидели. Присяжные заседатели не могли остаться безразличными к таким истцам как преп. Ричард Харрйсон, Джон Уэйд или Томас Картрайт. Следовательно, примечательным аспектом этого суда является то, что присяжные признали невиновными многих обвиняемых (как Агнесс Херд), и даже после вынесения обвинительного вердикта четверым из шести осужденных было отсрочено исполнение приговора (например, Сесил Селе).

 

Сент-Эдмундсберийские ведьмы

 

«Наиболее прискорбный пример легковерия и бесчеловечности». Таково было мнение лорда Кэмпбелла в «Lives of the Chief Justices» (1849) об известном суде над ведьмами, проведенном в 1662г. сэром Метью Хейлом, будущим Верховным судьей Англии. И не только потому, что это был один из самых тщательно документированных судов (памфлет с его описанием содержит 60 страниц), но и один из самых известных во всей Новой Англии и оказавший влияние на проведение салемских судов. Преп. Джон Лейл, чью жену обвинили в Салеме, в «Modest Inquiry into the Nature ofWitchcraft» (1702) отмечает, как судьи справлялись о процедуре предшествующих судов над ведьмами по книгам, среди которых были труды Гланвиля, К. Мазера и «A Trial of Witches... at Bury St. Edmunds». Таким образом известность этого суда простерлась через океан от Сассекса до Массачусетса, и он имел гораздо большее значение, чем предыдущая казнь 60 или 70 ведьм в Сент-Эдмундсберри в 1645г. [см. Хопкинс, Метью].

Исходная ситуация, обвиняемые и защитники, виды показаний, отношение судей и вердикт очень напоминают события в Салеме, происшедшие 30 годами позднее, а также дело уорбойских ведьм, бывшее 70 годами ранее. В обвинении, предъявленном двум пожилым вдовам, Розе Каллендер и Эми Дьюни из Ловестофта (Суффолк), утверждалось, что они околдовали 7 детей в возрасте от нескольких месяцев до 18 лет (один ребенок, видимо, в результате этого умер) и вдобавок на протяжении ряда лет занимались различными видами чародейства и maleficia. После распоряжений, данных судьей Хейлом присяжным, обе подзащитные за полчаса были признаны виновными по 13 пунктам обвинения. Они настаивали на своей невиновности, но спустя 4 дня были повешены. «Судья и весь суд были полностью удовлетворены вердиктом».

Следующие примеры (взятые из оригинального памфлета 1682г.) демонстрируют различные виды показаний, допускавшиеся судом.

1. Голословное соотнесение причины и следствия, особенно в связи с maleficia.

В заключение присяжные и весь суд были полностью удовлетворены вердиктом. — «A Trial of Witches»

М-с Дороти Дарент наняла Эми Дьюни сиделкой к ребенку. Вопреки распоряжениям Эми попыталась нянчить младенца. Когда ей сделали выговор, Эми пробормотала, «что лучше бы [миссис Дарент] присматривала за всем остальным, нежели выискивала ее промахи». Когда, вскоре после этого происшествия, у ребенка начались припадки, м-с Дарент отнесла его к «белому колдуну», д-ру Джекобу, предписавшему заворачивать ребенка в одеяло, предварительно подвешенное в трубе, чтобы сгорело то, что из него выпадет. Была найдена жаба и сожжена, «вспыхнув в огне, как порох». Сообщалось, что Эми после этого видели с обожженными лицом, ногами и бедрами. Хотя Эми снова угрожала Дарент, ребенок поправился. [В 1720г. Хатчинсон заметил, что сжигая жабу и опалив при этом Эми, сама м-с Дарент поступила как ведьма].

Когда 9-летняя Дебора Пейси, страдавшая хромотой, сидела на солнце, Эми подошла к дому, чтобы купить сельдь. Поскольку она пользовалась репутацией ведьмы, ее отослали прочь. После третьего отказа «она ушла прочь, бормоча что-то, чего никто точно не понял. Но через короткое время упомянутый ребенок был охвачен сильнейшими припадками с непереносимой болью в желудке». В своих несчастьях ребенок обвинил Эми.

Кроме обвинений в околдовывании детей, ряд соседей сообщил о некоторых предполагаемых случаях maleficia, случившихся несколько лет назад. Ниже рассмотрены три подобных заявления. В первом (а) рассказывается о типичных беспокойствах, связанных с неустойчивостью тележки в жаркий летний день. Во втором (б) проливается дополнительный свет на личную чистоплотность в XVIIe. Третий случай (в) представляет собой анекдот, который может позабавить любого жильца, который когда-либо просил домовладельца починить холодильник и слышал в ответ, что он работает превосходно и совершенно новый!

Это был процесс, очень высоко оцененный судьями Новой Англии. — Коттон Мазер (1693).

а) Вышеназванный Джон Соум из Лоустофта, фермер среднего достатка, свидетельствовал, что не так давно, во время страды, он нанял три телеги, которые привезли домой его урожай. И когда они направлялись в поле загружаться, одна из телег зацепила окно в доме Розы Каллендер, из-за чего она выскочила в большом гневе и угрожала свидетелю наказанием за этот дурной поступок. И затем они проследовали в поля и загрузили все три телеги. Две другие телеги благополучно вернулись домой и снова вернулись, загружавшись дважды в течение дня. Но что касается той телеги, которая коснулась дома Розы Каллендер, то она в тот день дважды или трижды опрокидывалась, как только ее грузили. И когда, загрузив телегу второй или третий раз, они провозили ее через калитку, которая вела из поля в город, телега так сильно застряла в воротах, что они никак не могли протащить ее и были вынуждены срубить столб, чтобы телега смогла пройти, хотя и не могли понять, какой же стороной телега касалась ворот [Хатчинсон комментирует: «Но, если она не задевала столб, то что заставило их срубить столбы?»]. Дальше этот свидетель рассказал, что, после того, как они провели ее через ворота, они с трудом доставили ее домой через скотный двор. Но, как бы они не старались, они не могли близко подвести телегу к месту, где они должны были выгрузить зерно, и были вынуждены выгрузить его на большом расстоянии от места. И, когда они начали разгрузку, то снова встретились с большими трудностями, и это была такая тяжелая работа, что они были вынуждены позвать на помощь других людей, а у них самих пошла кровь из носа, так, что они не смогли продолжать и оставили все до следующего утра [Хатчинсон: «Если у человека во время страды идет кровь из носа, разве жара и работа не могут вызвать это без дьявола?»]. И наутро они разгрузили ее без всякого труда.

б) Роберт Шерингем также свидетельствовал против Розы Каллендер, что примерно в течение двух лет... его очень сильно беспокоило множество вшей необычайной величины. И, хотя он много раз переменял одежду, ему не становилось легче, и он снова покрывался ими. В конце концов он был вынужден сжечь всю свою одежду, оставив две смены белья, и тогда очистился от них.

в) Упомянутая Эми [Дьюни] сдала в аренду свой дом мужу этой свидетельницы, и сказала ей [свидетельнице], что, если она будет плохо смотреть за дымовыми трубами в ее доме, они рухнут. Свидетельница не придал этим словам большого значения, потому что трубы были новые, и они на этом расстались. Но вскоре труба провалилась, как и говорила Эми.

2. Истерические обвинения детьми, включая проявления припадков.

11-летняя Элизабет Пейси во время суда «большую часть времени ...оставалась совершенно бесчувственной, как человек находящийся в глубоком сне, и не могла двинуть ни одной частью своего тела — ее желудок и живот сильно раздувались при дыхании». Когда Эми Дьюни заставили дотронуться до ребенка, Элизабет подпрыгнула вверх, царапнув лицо Эди, «так, что пролилась кровь».

Обе девочки Пейси страдали истерией. В памфлете дается ее полное описание:

«Их припадки были различными. Иногда им парализовывало одну сторону тела, иногда — другую. Иногда судорога сводила им все тело так, что они не могли вытерпеть ничьего прикосновения. В другое время они могли двигать своими конечностями, но при этом теряли слух. Временами они слепли, временами немели, иногда на день, иногда на два, а однажды они замолчали на целых восемь дней и затем снова заговорили. Иногда их били судороги, и при восстановлении дара речи они сильно кашляли и выплевывали большое количество слизи, и с нею вместе гнутые булавки, а однажды — двухпенсовый гвоздь с очень большой головкой. Каковые булавки числом сорок или более, вместе с двухпенсовым гвоздем, были представлены суду с заявлением упомянутого свидетеля, что он присутствовал, когда дети срыгнули упомянутый гвоздь и большую часть булавок. Обычно в конце каждого припадка они выблевывали булавку, и иногда за один день у них случалось четыре или пять припадков».

Другая юная одержимая, Мерси Шорт занималась похожими делами, проглатывая булавки и надувая свой живот. Подобно Маргарет Рулл, Джейн Бокинг, другим детям из Сент-Эдмундсберри, она могла не принимать пищу в течение нескольких недель. К. Мазер помогал как Мерси, так и Маргарет, был полностью осведомлен о ходе суда и перечислил его основные особенности в «Wonders of the Invisible World» (1693). Дети из Салема заикались или пропускали священные имена, явно выучив этот урок на основании показаний в Сент-Эдмундсберри.

Подобным образом упомянутые дети продолжали обращатьсй с этим свидетелем в течение двух месяцев, за это время в перерывах свидетель смог заставить их читать некоторые главы из Нового Завета. Причем свидетель несколько раз наблюдал, что они читали до тех пор, пока не встречались с именами Господа, Иисуса или Христа, и не успевали они произнести эти имена, как с ними случались внезапные припадки. Но, когда они доходили до имени Сатаны или Дьявола, они хлопали пальцами по книге, выкрикивая: «Это кусает, но заставляет меня говорить правильно».

4. Привлечение заинтересованных личностей как назначенных судами профессиональных свидетелей.

Мери Чендлер была матерью 18-летней Сьюзен, бывшей одной из истиц. Несмотря на это, миссис Чендлер была назначена обыскать Эми на предмет ведьминских отметок, и вот что она нашла:

«Они начали с ее головы и потом раздели ее догола, и в нижней части ее живота нашли нечто, похожее на сосок длиной в дюйм. Они спросили ее об этом, и она сказала, что надорвалась, когда несла воду, и это вызвало данный нарост. Но при более тщательном осмотре они нашли в ее интимных местах еще три нароста или соска, но меньше, чем предыдущие. Позже эта свидетельница сказала, что в большом соске на конце была маленькая дырочка, и им показалось, что из нее недавно сосали, при надавливании из нее выделялось какое-то молочное вещество».

4. Призрачные показания отдельных свидетелей о призраках.

Элизабет и Дебора утверждали, что видели призраки Эми Дьюни и Розы Каллендер, напугавшие их.

Во время своих припадков они выкрикивали: «Там стоит Эми Дьюни или Роза Каллендер». И иногда в одном месте, а иногда в другом, быстро перебегая к месту, где, как они представляли, должны были находиться ведьмы, они ударяли их, как будто они

лшт, иногда бьктро вращаясь клк оставаясь неподвижными в той или в другой

позе, насмехаясь над ними или угрожая им.

Йосле того, как Розе Каллендер было также отказано в сельди Дарентом, рыбаком как и Пейси, его дочь Анна сказала, что Гвидела призрак упомянутой Розы, который пригрозил, что будет мучить ее».

Две другие особенности данного суда заслуживают комментария.

Сэр Томас Браун, врач, пользовавшийся известностью как автор «Religio Medici» (1642), дал заключение специалиста. Хотя он предусмотрительно отказался ясно подтвердить, что верит в околдовывание детей, любой из членов суда присяжных мог остаться при своем мнении.

«И его мнение, что дьявол в подобных случаях воздействует на тела мужчин и женщин естественным образом, то есть будоража и чрезмерно возбуждая их до величайшего экстаза, посредством чего необычным способом поражает их такими телесными расстройствами, к каким они не были склонны, что, в частности, проявилось у этих детей. И он понял, что эти припадки, сопровождавшиеся обмороком, были естественного происхождения и ничем не отличались от прочих припадков такого рода (кроме того, что дети звали мать). Но заболевание было доведено до высочайшей степени происками дьявола, взаимодействующего со злобой тех, кого мы называем ведьмами, по чьему наущению он делает эти пакости».

Самым возмутительным в данном суде для читателя ХХв. является игнорирование судом доказательств мошенничества свидетелей и постоянное принятие показаний о призраках. Заподозрив, что дети могли мошенничать, когда они визжали при прикосновениях предполагаемых ведьм, некоторые из судей предложили тест:

«Чтобы избежать подобных колебаний, Судья высказал личное пожелание, чтобы лорд Корнуоллис, сэр Эдмунд Бекон и мистер Сержант Килинг вместе с другими джентльменами, присутствовавшими в суде, проводили одного из страдавших расстройствами детей в дальнюю часть зала, в то время, когда она находилась в припадке, я затем послали бы за одной из ведьм,

Что они соответственно и сделали. И Эми Дькази была выведена из-за решетки и подведена к девушке. Они завязали ей глаза и затем ктото другой дотронулся до ее руки, что вызвало то же действие, Джентльмены вернулись и заявили публичный протест, что все данное дело было чистым мошенничеством».

Однако, председательствующий сэр Метью Хеыл был убежденным сторонником охоты на ведьм и охотно принял «объяснение» отца девушки, что, «возможно, девушка была обманута подозрением, что эта ведьма трогала ее, хотя она этого не делала». Другой председательствующий, сэр Джон Холт, во время последних судов над ведьмами в 1694г. в Сент-Эдмунсберри занял другую позицию и создал прецедент, настояв на освобождении матушки Маннингс, обвиненной в предсказании будущего, вызвавшем смерть. Если бы сэр Метью вел себя как его преемник, вердикт мог быть другим, и Салем был бы предотвращен.

Закон 1711г. оправдал некоторых казненных за колдовство в Салеме в 1692г., другие должны были ждать до 1957г.

 

Синистрари, Людовико Мария (1622-1701)

 

Последний из демонологов, следовавший инквизиторским традициям Реми, Боге и других. В свое время был известен как ученый и человек благородного обхождения, хороший лингвист и интересный собеседник. В возрасте 25 лет вступил в орден францисканцев, после чего состоял профессором теологии в Падуанском университете, консультантом Высшего трибунала инквизиции в Риме и викарием архиепископа Авиньонского. В 1688г. составил устав францисканского ордена. Самая большая работа С. «De Delic-tis et Poenis» («О преступлениях и наказаниях») была опубликована в Венеции в 1700г., но затем включена в «Индекс запрещенных книг», пока в 1753г., уже после смерти автора, не была откорректирована в Риме. Сегодня С. известен благодаря «De Daemo-nialitate» [Demonialitaty], подробному изложению частей «De Delictis», не доступных его современникам. Рукопись была обнаружена только в 1875г. в Лондоне французским издателем Исидором Лизо, заплатившим за нее 6 пенсов.

«Demoniality» посвящена проблемам, возникающим в связи с отношениями между смертными и дьяволами. Согласно С., инкуб и суккуб были не злыми ангелами или дьяволами, afolleti или duendes, человекоподобными существами, обладавшими чувствами и имеющими право на искупление своих грехов Христом. Отличаются же они от смертных тем, что могут становиться невидимыми и проходить сквозь стены (подобно блаженной Кларе д'Аголанто). Следовательно, сношения с инкубом или суккубом не являются ни содомией, ни скотоложством. Поскольку молодые женщины иногда видят эротические сны, их истории об инкубах должны, как правило, восприниматься как вымысел.

 

Синклер, Джордж

 

Профессор философии и математики в университете Глазго, из которого был уволен в 1666г. за несогласие с епископальной церковью. В это время С. работал горным инженером, но даже в техническом труде «Hydrostatics» (1672), представил историю гленлусского дьявола. «Если неверие в колдовство распространится, — писал С., — прощай все религии, все верования, все надежды жизни рухнут».

Книга С. «Satan s Invisible W'orld Discovered» (1685) — известнейшее собрание историй о ведьмах, выдержала множество изданий. Как писал Ли, книга С. «на протяжении всего XVIIIe. находилась в библиотеке любого сельского шотландского дома». С. искал пути опровержения «саддукеев» («сомневавшихся») и надеялся обратить их историей о «гамельнском дудочнике». Тем самым он способствовал утверждению веры в колдовство, спустя долгое время после того, как к ней охладели в Англии.

 

Сирвело, Педро Санчес (ок. 1475-1560)

 

Написанная С. «Opus de Magica Supersti-tione» [ «Книга о вере в магию» ] более ста лет оставалась классической работой по колдовству в Испании. Отразившийся в ней тридцатилетний опыт работы С. в качестве инквизитора Сарагоссы и каноника в Саламанке увеличил ее популярность. Значение книги было также обусловлено широким распространением ее перевода («Reprobacion», 1539), первой книги по колдовству, напечатанной на испанском языке.

С. писал, что перемещения ведьм [jorgui-nas] могут происходить в действительности или быть дьявольским наваждением, когда ведьмам кажется, что они летали. Однако состояние транса, в которое они впадают, столь же греховно, как и само действие, поскольку оно является следствием договора с Дьяволом. Формально не считаясь ересью, колдовство, должно всегда рассматриваться и наказываться как таковая.

 

Скотт, Реджинальд (1538-1599)

 

Родился в Кенте, в сельской дворянской семье, посещал Оксфордский университет, но вышел без степени и начал жизнь сельского дворянина. Занимал некоторое время правительственный пост сборщика налогов, в течение года был членом парламента, управлял имением своего кузена, сэра Томаса Скотта. Был дважды женат на женщинах из порядочных семей. Умер в 1599г. Его практический и хозяйственный опыт вылился в написание «Хмельника» («TTie Hop Garden», 1574), руководства, способствовавшего развитию производства хмеля в графстве Кент.

Возможно, что потрясение, испытанное в 1582г. в Сент-Осайте (Кент) от массовых казней или от суда над Маргарет Симоне, ведьмой из Кента, вдохновило С. написать «Discovery of Witches», подобно тому, как Джейн Венхем вдохновила труд епископа Хатчинсона. Поскольку С. обрушился на представление о колдовстве как о преступлении, он опубликовал книгу на свои средства без имени издателя, из-за чего она не вошла в «Statiner's Register» (списки изданных книг), лишь имя печатника было названо в конце книги. С. полагал, что колдовская ересь была изобретением инквизиции:

«Поскольку перед всем миром это может выглядеть как коварные дела неверных, чрезмерная и непереносимая жестокость, явная и глупейшая нелепость, чудовищная и противозаконная грубость, оскорбительная, варварская жестокость... гнусные дьявольские изобретения, подлость, просто мошенничество, направленные против этих старых женщин, я считаю все установления инквизиции вечным, не имеющим оправдания и очевидным позором всех искоренителей ведьм».

Позиция С. основывалась на том, что «проявления спиритуализма были искусным мошенничеством или иллюзиями, вызванными душевными расстройствами очевидцев». В целом его отношение было скептическим и саркастически насмешливым, за исключениям тех случаев, когда он отдает должное драгоценным камням и сказочным предметам (вроде рога единорога), наделенными излечивающими свойствами. Не все из 16 разделов книги посвящены колдовству, в последних четырех рассматриваются заговоры и дается объяснение мошенничествам и трюкам фокусников.

Король Яков I назвал высказывания С. отвратительными и, вероятно, распорядился, чтобы все экземпляры его книги были сожжены (первого издания книги нет ни в библиотеке Ламбетского дворца, ни собора Св. Павла). «В «Discovery of Witchcraft» [1584] С. — отметил в 1593г. Габриэль Харвей, — разоблачаются все без исключения известные мошенники, а некоторые абзацы основных глав бьют не в бровь, а в глаз». В 1688г. легковерный Мерис Касабон находил С. «малопорядочной... очень ничтожной личностью», правда, отмечая при этом, что «я никогда не держал в руках и не читал его книгу».

Из цитируемых С. 23 английских авторов, среди которых Чосер, Бейль, Фоке и Томас Мор, ни один прямо не связан с колдовством. Не считая переводов «De Spec-iris» (в 1572) Лафатера, «Les Sorciers» (в 1575) Дано и «The World Possessed with Devils» (1583) Пьера Вире, книга С. является первой английской работой о колдовстве. Из нее Шекспир взял материал для своих ведьм из «Макбета», а Милтон — для пьесы «Ведьма».

Поскольку С. не стремился давать советы судьям или теологам, а хотел высмеять веру в колдовство в глазах широкой общественности, его «Открытие» написано и читается легче, чем работы известных демонологов. Среди его язвительных анекдотов (например, насмешек над лигатурой), есть рассказ о молодом человеке, которого кастрировали после вступления во внебрачную связь. Он

«отправился для восстановления к ведьме. Она привела его к дереву, где показала гнездо и приказала вскарабкаться наверх и взять его. И, когда он влез на вершину дерева, он вынул из гнезда самый большой [...] и показал его ей, спрашивая, может ли он взять его. Нет, отвечала она, это инструмент нашего приходского священника, так что возьми любой другой. И, как здесь говорится, в гнезде находилось двадцать или тридцать [...], сохраняемых, как корм в кормушке... Все это не розыгрыш, поскольку записано и подтверждено теми, кто был судьями над жизнью и смертью этих людей».

Генри Ли так охарактеризовал значение этого труда: «Ему выпала честь быть первым в ряду работ, решительно отрицавших реальность колдовства и могущество дьявола».

Только эпитет «фантастичные» подходит для описания черных месс, когда католические священники резали новорожденных младенцев над грудью обнаженной девушки, распростертой на алтаре, о чем рассказывали свидетели в Chambre ardente (Огненной палате), где заседал суд, учрежденный Людовиком XIV, чтобы расследовать широко распространившиеся среди французской знати случаи отравлений. Это расследование, растянувшееся с января 1679г. до июля 1682г., возможно, является единственным судом над ведьмами, основанным скорей на действительно имевших место фактах, нежели на необузданном воображении юных истеричек или болезненно извращенной логике судей по делам колдовства и инквизиторов. Добросовестный полицейский чиновник, лично ответственный перед самим королем, говорил о показаниях: «Я снова и снова искал хоть что-нибудь, что могло бы убедить меня в том, что обвинения ложны, но подобное заключение просто невозможно». Тем не менее, обвинения, затрагивавшие знатнейших людей Франции, были в значительной степени обусловлены показаниями, полученными под пыткой, от женщин, чьи ноги по восемь раз раздрабливались в «сапогах».

Расследование основывалось на ряде отравлений. В начале 1673г. два известных священника из Собора Парижской Богоматери, не называя имен, рассказали полиции, что многие из исповедавшихся у них признались или в предполагавшихся, или в действительно имевших место убийствах, совершенных, чтобы развязать «любовные треугольники». В 1677г. полицейский комиссар Парижа Никола де Реюни раскрыл хорошо организованную международную сеть отравителей с ответвлениями в Португалии, Италии и Англии. Возглавляемая несколькими дворянами, адвокатом и банкиром, она распространяла яды по всей Франции. Были обнаружены большие запасы ядов. Главарь банды, аристократ Франсуа Гало де Шастейль, бежал. (Он был яркой фигурой своего века — сын генерального прокурора Экса, доктор права, бывший мальтийский рыцарь, алжирский флибустьер и кармелитский приор, содержавший свою любовницу в погребе). Остальную часть банды допрашивали более года, но полиция так и не вышла на ее руководителей, хотя один из подозреваемых, Ваненс, позже выдал связного с розничными торговцами, предсказателями будущего, занимавшимися также сводничеством и абортами.

Просвет в деле наступил вследствие случайной беседы с Мари Босс, deuineresse (предсказательницей будущего): «Как прекрасно мое занятие! Какие превосходные клиенты! Одни маркизы, принцы и высшая знать. Еще три отравления, и я ухожу в отставку, мое будущее обеспечено!» Женщина — полицейский агент, ухватившись за предоставившуюся возможность разгадки, сказала, что жаждет избавиться от своего мужа и ушла с бутылкой яда. Полиция совершила облаву и нашла в заведении мадам Босс тайник с ядами.

4 января 1679г. полицейский комиссар Реюни приступил к допросам вдовы Босс, ее дочери и двух сыновей, одновременно с другой предсказательницей, дворянкой Ви-горе, любовницей обоих покойных мужей мадам Босс. Это была странная компания: все пятеро спали вместе в одной кровати. Чтобы прекратить применение ядов, месье Реюни должен был получить имена покупателей. Мадам де Пулельон стала первой обвиняемой femme de qualite (дамой благородного происхождения), в течение же последующих месяцев было вовлечено еще несколько сотен придворных. Все преступления строились по одной схеме. Так, например, у мадам де Пулельон был любовник, а ее старый муж цеплялся за свои мешки с деньгами. В связи с этим мадам купила poudres de succession (яды), но муж стал подозревать ее и скрылся в монастыре. Распространенным способом применения яда было замачивание рубашки в мышьяковистой кислоте, что вызывало раздражение тела, напоминающее сифилис. Затем женщина приносила якобы исцеляющую, а на самом деле отравленную мазь, которая при втирании в кожу ее больного мужа, вызывала его смерть в течение нескольких месяцев.

На основании подобных показаний 8 марта 1679г. король Людовик XIV согласился создать commission de I'Arsenal, суд, тайно заседавший в «Огненной палате», не подлежащий обжалованию и прозванный в народе Chambre ardente (потому что комната была задрапирована черным и освещалась свечами). Была схвачена и другая предсказательница, известная Катрин Дешайе, вдова Мон-вуазена, известная как Ла Вуазен. Она заявила, что ее ремеслом были хиромантия и физиогномика, и, в свою очередь, обвинила г-жу Босс. При перекрестном допросе были названы две вдовы парижских магистратов, покупавшие у Ла Вуазен яды, их также арестовали. Третья sage femme (знахарка), г-жа Лепер, специализировавшаяся на абортах, была арестована как сообщница Ла Вуазен. Она заявила, что помогала только тем женщинам, у которых задерживались менструации, и никогда не прерывала беременность. И она никогда бы не брала денег у этих девушек, которые считали себя беременными, но Вуазен сказала ей, что, если эти девушки считают себя проститутками, то им стоит поверить. Как и предполагали, в саду ее дома в парижском пригороде Вильнев сюр Гравуа было похоронено множество зародышей и младенцев. Одна свидетельница обвинила Ла Вуазен в том, что она уничтожила 2500 нежелательных детей.

Полагая быстро покончить с расследованием, 6 мая 1678г. Chambre ardente приговорила г-жу Вигоро и г-жу Босс к сожжению заживо, а сына г-жи Босс, Франсуа, — к повешению. Мадам де Пулельон была освобождена при условии высылки. Суд отложил исполнение приговора Ла Вуазен и г-жи Лепер, а также г-жи Ванен, их посредницы.

До этого этапа следствия колдовская ересь не затрагивалась. Чародейство отмечалось: предсказатели продавали любовные зелья [poudres pour /'amour], смешивая мышьяк, серу и купорос с сушеными крысами, жабами, семенем и менструальной кровью. Колдовство не упоминается ни в показаниях, полученных позже от других предсказателей, во время летней и последующих сессий, ни в показаниях, связанных с привлечением в качестве возможных продавцов ядов нескольких забеременевших фрейлин, являвшихся любовницами короля. Среди вовлеченных в дело дворян был великий драматург Жан Расин; был подписан, но так и не предъявлен ордер на его арест по обвинению в отравлении собственной любовницы.

После года расследований, когда все большее и большее количество лиц из королевского окружения оказывалось замешанным в использовании ядов, 23 января 1680г. Chambre отдала распоряжение об аресте графини Суассон, маркизы д'Аллуэ, мадам де Полиньяк (фаворитки короля), мадам де Тингри, герцогини Буль-онской, маркиза дю Руар, герцога Люксембургского (капитана королевской гвардии) и маркиза де Фекьера. Они были заключены в Венсеннском дворце или в Бастилии. Все французское высшее общество было охвачено волнением, и несколько обвиняемых бежали из страны. Шедшая тогда в Париже пьеса Корнеля «La Devineresse» («Ворожея») приобрела двусмысленное звучание.

Герцогиня Бульонская появилась в суде, сопровождаемая своим мужем (в отравлении которого она обвинялась) и любовником. Ее допрос был кратким:

В.: Знаете ли вы г-жу Вигоре? О.: Нет.

В.: Знаете ли вы г-жу Вуазен? О.: Да.

В.: Почему Вы хотели убить собственного мужа?

О.: Убить его?! Вы бы лучше спросили моего мужа, что он думает об этом. Он проводил меня до двери зала заседаний.

В.: Но почему Вы так часто виделись с г-жой Вуазен?

О.: Я хотела выяснить, что эти сивиллы хранили для меня в запасе; вы, наверное, знаете, как нам живется в эти дни?

В.: Много ли вы заплатили этой женщине?

О.: Нет, только в пределах разумного. Есть ли у вас еще вопросы ко мне, господа?

Когда герцогиня покинула зал суда, мадам де Севинье заметила: «Если говорить честно, я бы никогда не поверила, что образованные люди могут задавать такие глупые вопросы». Эта и другие язвительные реплики, конечно, были убраны из официальных отчетов. Маркиз де Пас так обобщил впечатления знати: «Некоторые профессиональные отравители, мужского и женского рода, придумали способ продления своих никчемных жизней, разоблачая многих аристократов, чей арест и допрос хоть немного оттягивал гибель этих несчастных».

Озабоченный растущим противодействием своей деятельности, полицейский комиссар Реюни прибег к давлению на небольшую группу обвиняемых предсказателей будущего, особенно на некоего Лесажа, ранее осужденного к галерам и ставшего профессиональным свидетелем.

Асмодей, демон-разрушитель, соблазнивший Еву. Иллюстрация из «Dictionnaire infernal» (1863) К. де Планси.

Месье Реюни использовал пытку, начиная с sellette (скамейки), стула для пыток, затем brodequins (сапога), когда клинья, вбиваемые в сапоги деревянными молотками, раздрабливали ноги. После 3 дней ужасной боли Ла Вуазен по-прежнему отрицала все обвинения в отравлении. В стенографическом отчете секретаря отмечаются ее крики во время успешных раздрабли-ваний ног. Во время второго удара она закричала: «О, мой Господь! Святая дева! Мне нечего сказать». Во время третьего удара она громко закричала и сказала, что скажет правду. Как отметил секретарь, после четвертого удара она закричала «необычайно», но ничего не сказала. Пытка продолжалась. Полицейский комиссар приписал ее молчание слишком мягкому обращению. Генеральный атторней потребовал вырвать ей язык и отрубить руки, но суд удовлетворился сожжением заживо. Она приняла тяжелую смерть (22 февраля 1680г.). Ее привязали к столбу, «связанную и опоясанную железом. Изрыгавшую ругань, ее покрыли соломой, которую она сбрасывала пять или шесть раз, но, наконец, пламя усилилось, и она исчезла из виду» (Мадам де Севинье, «Письма»).

Колдовство было введено в качестве обвинения, когда Лесаж обвинил двух священников, отцов Даво и Мариэтта, в служении черной мессы над обнаженными животами юных девушек. Отец Жерар, священник из Сен-Савьера, был обвинен в служении подобной мессы, во время которой он лишил невинности девушку, служившую ему алтарем. Но только после постоянного применения пытки обвинения в черной магии распространились на всех. Чтобы получить необходимое ему признание, Реюни использовал самые ужасные пытки в виде дыбы и question de Геаи (пытки водой), когда в глотку вливали до 8 пинт (4 литров) воды!. У него даже появилась идея вызвать в суд Мадлен Буве [см. Лувъерские монахини], якобы связанную с несколькими предсказателями судьбы. Однако комиссар Реюни был смещен, и Мадлен осталась в неведении в монастыре в Нормандии. 24 февраля 1680г. сфера деятельности Chambre ardente расширилась до расследования «святотатства, осквернения святынь и богохульства».

В Тулузе был арестован и препровожден в Париж аббат Мариэтт. 21-летняя дочь г-жи Вуазен и Лесаж (профессиональный свидетель) рассказали, как священник приносил в жертву белых голубей и изготавливал восковые подобия. Другая предсказательница, г-жа Филастр, призналась в жертвоприношении ребенка дьяволу в центре круга из черных свечей и в отречении от таинств. Во время одной черной мессы, отправлявшейся аббатом Котто и аббатом Дешайе, она принесла в жертву своего новорожденного ребенка, а священник произнес мессу над последом. Священники крестили маленькие фигурки, наделяя их крестными родителями, с намерением вызвать любовь или смерть.

 

  1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

 

Сайт управляется системой uCoz