Рукописи не горят - Энциклопедия КОЛДОВСТВА И ДЕМОНОЛОГИИ

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

В течение одного года, с 1645 по 1646г. X. приобрел дурную репутацию, которая впоследствии сделала его имя синонимом осведомителя, доносчика и платного лжесвидетеля. Вместе со своим приятелем, «прокалывателем ведьм» Джоном Стерном, «за четырнадцать месяцев X. отправил на виселицы больше ведьм, чем все другие охотники Англии... повесили за сто шестьдесят лет, когда подобные преследования процветали в Англии» (Нотштейн). Монтегю Соммерс говорит о безнравственности X., «которая придает его имени дурной запах, ...запах гнуснейшего из гнусных паразитов, грязного собрата Иуды и Каина».

Подобно многим безжалостным людям, он смог преодолеть первые неудачи и добиться скандальной известности, возбуждая одну из болевых точек общественного сознания и извлекая из этого выгоду. О его ранних годах известно очень мало. Сын священника из Суффолка, он стал адвокатом, «но очень низкого уоовня»; не сумев заработать на жизнь в Ипсвиче, переехал в деревню Маннигтри, Эссекс. В Эссексе, как и в других восточных графствах Англии, обстановка была особенно напряженной и беспокойной, поскольку эта территория во время Гражданской воины стала опорой «круглоголовых» горячей точкой, начиная с 1642г. Республиканцы безоговорочно отстаивали протестан тизм, выступая против утвердившегося епископата, претендовавшего на роль католической церкви в Англии, но в первые дни борьбы никто не мог быть уверен в ее исходе. Как и во все времена перемен, люди нервничали Выбрав подходящий момент, демагог X. смог отодвинуть в сторону тревоги военного времени и оказать давление на местные власти требуя искоренения подрывных элементов (заявляя, что у него есть полученный от Дьявола список всех английских ведьм) Призывая продемонстрировать сплоченное под знаменем протестантизма, X. начал свое жуткое представление, атакуя врагов парламента и Господа. Легче было нападать на «тупых, невежественных, неразумных и бедных глупцов», каковыми являлись ведьмы нежели охотиться за католиками: «пороховой заговор» Гая Фокса был возможен лишь при сильной централизованной власти. Кроме того, охота на ведьм была более прибыльной католика мог изобличить каждый, а чтобы изобличить ведьму, требовалось умение — ведьмы слыли очень хитроумными. А за умение люди хорошо платили: X., например, получил шесть фунтов за поездку в Олдборс и двадцать три фунта за посещение Стоумаркета. Средняя заработная плата в то время была шесть пенсов в день.

Итак, примерно в марте 1645г. X., не обладая никакими иными познаниями в демонологии, кроме труда Якова I, описания ланкаширских ведьм, составленного Пот-том, и «Guide to Jurymen» (Руководства для присяжных) Бернарда, начал охоту за ведьмами. Для первого разоблачения он избрал одноногую старую каргу (Элизабет Кларк), заставил ее соседей донести на других женщин, разработал методы пытки, позволяющие добиться признаний, не упуская при этом из виду изобличающих искалеченных конечностей, и вскоре пойманных ведьм стало шесть: матушка Кларк и пять других обвиненных ею женщин. К X. присоединился Джон Стерн, и количество подозреваемых росло, пока не достигло тридцати двух, которых, после допроса местными судьями, передали в суд графства в Челмсфорд. X. ухватился за один абзац в «Demonology» короля Якова I как за примету для определения ведьм: все ведьмы держали чертенят. Чертенята или домашние духи сосали ведьм не только для того, чтобы питаться, но «более для того, чтобы усугубить муки ведьм». Практическое приложение данной теории видно из первого заявления X. против Элизабет Кларк. По этому обвинению в «увеселении» злых духов Элизабет Кларк была повешена:

«Упомянутая Элизабет далее сказала данному осведомителю и некоему мастеру Стерну, присутствовавшим там, что если они останутся и не причинят упомянутой Элизабет никакого вреда, она могла бы позвать одного из своих белых чертенят и играть с ним на коленях. Но этот осведомитель ответил ей, что они не позволят этого. И оставаясь там немного дольше, упомянутая Элизабет призналась, что шесть или семь лет у нее были плотские отношения с дьяволом, и он появлялся перед ней три или четыре раза в неделю у постели, отправлялся с ней в постель и проводил с ней половину ночи в образе представительного господина с кружевным воротом, обладающего всеми пропорциями мужчины. И [он] мог сказать ей: «Бесси, я должен лечь с тобой». И она никогда не отвергала его».

Затем X. сделал удивительное заявление, подтвердив под присягой, что «в течение четверти часа» он вместе со Стерном видел появление четырех чертенят в виде белой собаки, борзой, хорька и черного чертенка, быстро исчезнувших. Мери Филипс, помощник X. по обнаружению ведьм, а также Эдвард Пейсли и Френсис Майлс поклялись, что также видели этих домашних духов.

Все показания следовали этому образцу. Переходя через мост, мужчина слышал крик, «который сильно напоминал визг хорька», и лошадь едва не сбросила его. Умер ребенок, которого нянчила женщина, жившая по соседству с двумя подозреваемыми в колдовстве, и его отец верил, что это ведьмы вызвали его смерть. Женщина говорила, что «нечто упало справа от нее», когда она находилась в постели. «Поскольку было темно, она не может сказать, какой оно было формы, но верит, что Ребекка и Анна Вест были причиной ее мучений». Ребекка свидетельствовала, что ее мать (ранее заключенная в тюрьму как ведьма) угрожала ей, после чего на следующую ночь она «почувствовала, как что-то прошло по кровати между ее ног.., но она не могла ничего найти». Показания такого рода X. представлял судьям. И ему пришлось потрудиться, чтобы получить их, он даже посетил Колчестер, чтобы добиться признания Ребекки Вест, что она вышла замуж за дьявола.

Большинство челмсфордских ведьм сделали признания, что вовсе не удивительно, поскольку X. и его помощники разработали технологию для получения нужного им признания. Предпочтение отдавалось «плаванию», но парламентская комиссия по разбору кассационных жалоб в августе 1645г. отнеслась к этому с неодобрением, и X. был вынужден прекратить бросать женщин со связанными руками в пруд, чтобы посмотреть, утонут ли они. Но другие его приемы были одобрены, признания вытягивались с помощью голодовки, продолжительного сидения со скрещенными ногами на табурете, одиночного заключения, лишения сна и принудительного длительного хождения, пока ноги не покрывались волдырями. При последнем расследовании X. в Сент-Эдмундсберри в Суффолке в августе 1645г. из пятнадцати допросов, где фиксировался способ получения признания, четыре, как отмечалось, были даны добровольно, два — после суток «бодрствования», четыре других — после двух дней лишения сна, и пять — после трех дней (что, кажется, было наибольшим периодом вынужде-ного хождения, который мог вынести заключенный, прежде чем потерять сознание).

Самым частым обвинением на четвертых судах в Челмсфорде 29 июля 1645г. было околдовывание до смерти, но восьмерым добавили дополнительные обвинения в содержании на службе злых духов. Тем не менее, девятерым эти обвинения были предъявлены без обвинения в убийстве или покушении на убийство, а также в причинении ущерба или повреждения скоту или собственности [см. Яков I]. Двоих признали виновными, но исполнение приговора было отсрочено. Еще семеро других были признаны виновными и повешены. Чертенята или домашние духи были просто мелкими ручными или домашними животными — белкой, рыжим котом, красной или серой мышью, кротом. Так, Бриджит Мейер, жена моряка, уверявшая, что она невиновна, была осуждена за увеселение 6 мая 1645г. злого духа в образе мыши по имени «Голоухий» (прозвище пуритан).

Епископ Хатчинсон рассказал об одной женщине, вынужденной признаться, что у нее был чертенок по имени Нан. Несколько соседей, приведенных в ярость обращением с ней, освободили ее. Когда жертва пришла в себя,

«она ничего не знала о том, в чем призналась, и у нее не было никого по кличке Нан, кроме курицы, которую она иногда так называла... Мое мнение таково, что охотники за ведьмами содержат бедных людей без еды или сна, пока они не перестанут осознавать, что говорят, и тогда, чтобы избавиться от пыток, они рассказывают истории о своих собаках и котах».

При легковерных судьях — Роберте, графе Варвике и сэре Харборне Гримстоне — Т9 из обвиненных ведьм были приговорены и «повешены за шею, пока не умрут». Пятерым, найденным виновными, смертные npиговоры были отсрочены. Восемь были перенесены на следующие сессии, по крайней мере четверо из них три года спустя, в марте 1648 г.все еще находились в тюрьме. Только один был признан невиновным. Четверо из тридцати двух обвиненных умерли в тюрьме до открытия сессии, им было 80, 65, 60 и 40 лет.

X. не ждал окончания челмсфордского суда, он был занят посещениями городов и деревень, где — иногда по запросам, чаще по собственной инициативе — выискивал ведьм, становясь от этого богаче. После Эссекса он возвратился в Норфолк и Суффолк. На следующий год он расширил свою деятельность с группой из пятерых человек -Джона Стерна и четверых прокалывателей — в графствах Кембридж, Нортхемптон Хантингдон и Бедфорд. Он на самом деле стал «Генералом-охотником за ведьмами».

К суффолкским судам 1645г. в Сент Эдмундсберри по подозрению в колдовстве было арестовано почти 200 человек, включа семидесятилетнего пастора Джона Лоуэса Из него исторгли признание с помощы группы часовых, которые «несколько ночей подряд не давали ему спать и заставлял бегать взад и вперед по комнате, пока он н начинал задыхаться. Тогда они позволял: ему немного отдохнуть и затем заставляли бежать снова. Они проделывали это несколько дней и ночей, пока жизнь не стала ему в тягость, и он перестал сознавать, что говорил, или делал» (Хатчинсон). В этом состоянии он признался, что заключил договор с Дьяволом, в течение пяти лет кормил домашних духов (Тома, Фло, Бесси и Мери) и околдовывал скот. Более того, вызвал крушение корабля при штиле близ Хариджа, унесшем четырнадцать жизней. В памфлете Стерна говорится, что Лоуэс «радовался, увидев какой силой обладают его чертенята». После этого пастор отрекся от своего признания и поскольку ему не разрешили, чтобы священник прочитал над ним погребальную молитву произнес ее сам на пути на эшафот. Этот позорный суд, возможно, является лучшим подтверждением того, насколько судьи потеряли рассудок: никто не предложил проверить затонул ли в тот день хоть один корабль.

До конца 1645г. комитет X. проводил расследования по всему Суффолку и Норфолку, когда X. по-прежнему переезжал из города в город. Так, он посетил Олдборо в Суффолке 8 сентября (оставив своего помощника, прокалывателя Мери Филипса, собирать показания), затем 20 декабря и снова 7 января 1646г. Установлено, что только в Суффолке он несет ответственность за арест по обвинению в колдовстве по крайней мере 124 человек, из которых не менее 68 были повешены.

Уже в апреле 1646г. у него появились затруднения, приведшие к неожиданному завершению его карьеры. Возможно, он и эаньше встречался с определенным сопротивлением, поскольку в сентябре 1645г. в «урнале парламентских новостей («The Moderate Intelligencer») был помещен следующий комментарий к казням в Суффолке: «Многие были осуждены и некоторые уже казнены, но еще большее количество должно быть казнено. Жизнь человека драгоценна, и необходимо проводить тщательное расследование, прежде чем ее лишать». Однако первый эткрытый протест исходил в апреле 1646г. от Джона Гоула, священника, возмутившегося «бегами X. в Хантингдон и прочитавшего проповедь, направленную против него. X. неистовствовал и угрожал внезапно напасть на город и заставить Гоула публично отречься от сказанного. Вскоре после этого Гоул опубликовал «Cases of Conscience», где inter alia (между прочим) разоблачил применявшееся X. способы пыток. Явно убогие ответы К., его критикам были опубликованы в небольшом памфлете «Discovery of Witches», где он прикрывает свои выходки ореолом непорочности и законности.

Поддержка и восторженное отношение к К. увяли так же быстро, как и вспыхнули. Он стал жертвой собственного азарта, подобно салемским девушкам, которые обвинили слишком много людей, отправившись в Эндовер. Люди начали сомневаться в его честности: судьи распрашивали его относительно провеянных пыток и о его доходах (вместе с полученным Стерном, они могли составить гысячу фунтов).

Хотя суды над ведьмами продолжались, массовых процессов стало намного меньше — по крайней мере, в восточных территориях. Произошла отдельная вспышка в Кенте в 1652г., когда шесть человек были повешены на мейдстонской сессии.

Разве не он в течение года

Повесил троих в одном графстве?

Некоторых, потому что не тонули,

Некоторых, сидевших высоко

Дни и ночи напролет на ягодицах,

Не снесших боли, вешали как ведьм,

Некоторых — за плутовские штучки

Над гусятами и индюшатами,

Или свиньями, что вдруг заболевали,

Как он предполагал,

От тайного злодейства. Самузль Батлер. «Hudibras» (1664).

Однако в данном случае судьи проявили определенную осторожность. Элизабет Хайнс из Торпа была обвинена в использовании двух злых духов, одного в образе белого котенка по имени Бесс и другого в образе черного котенка по имени Катт. Присяжные заявили: «Мы не признаем это иском». С другой стороны, тех, кого обвиняли в околдовывании до смерти, по-прежнему признавали виновными и вешали.

X. вышел в оставку летом 1646г., поселился в своем доме в Меннингтри и в следующем году умер от туберкулеза. Является апокрифической легенда о том, что его подвергли «плаванию» по подозрению в колдовстве. Стерн был напуган общественной враждебностью в Меннингтри и переехал в Сент-Эдмундсберри.

Отчеты 1645 и 1646 гг. неполны, не сохранились или каким-то образом потеряны, памфлетная литература не содержит надежной статистики (исключая книгу Стерна). Следовательно, невозможно установить, сколько ведьм было повешено в результате деятельности X. и Стерна. Томас Эйди, писавший в 1656г., говорит о том, что в Сент-Эдмундсберри было повешено около сотни человек. Можно только гадать, сколько было сотен во всех восточных графствах.

Царапание

Ц. было низшей формой пытки, применяемой к ведьме для исцеления якобы околдованного ею человека. Применялась почти исключительно в Англии. «Расцарапать и пустить кровь причинившему такой же вред есть средство излечения того, кто был искалечен». Выздоровление пораженной личности после выпускания крови у ведьмы обычно воспринималось как доказательство вины подозреваемой. Это распространенное поверье основывалось на представлении о том, что чертенок или демон ведьмы, посланный ею в тело пораженного, чтобы захватить и мучить его, может выйти наружу, чтобы пососать крови своей хозяйки. На данном поверье основана баллада «Царапанье ведьм» (1579). Аналогичные представления способствовали развитию поисков «ведьминских знаков», из которых домашние духи или чертенята сосали кровь.

Видимо тогда же, когда вышеизложенные меры предпринимались родственниками или друзьями как практические средства для помощи страдавшему, Ц. было разрешено как вид доказательства в суде. В |615 г. обвинители Алисы Смьюэн расцарапали ее лицо ногтями, «так сильно, что по нему потекла кровь». При этом они насмехались, зловеще предвещая: «Этой крови нам не достаточно, мы доберемся и до крови из твоего сердца». В 1717 г. в Лестере подозреваемая сопротивлялась расцарапыванию, и вследствие этого была принуждена силой. В сообщении о суде отмечалось: «У старой женщины была настолько плотная кожа, что кровь при расца-рапывании не появилась, поэтому были использованы большие булавки и подходящие Для этой цели инструменты».

Дети Трокмортона, дразнившие м-с Алису Семуэл и ее дочь Агнесс, получили разрешение сесть к ней на колени и расцарапывать ее лицо «до ссадин шириной в шиллинг». Во время суда заболел сын тюремщика, и ему также разрешили расцарапать м-с Семуэл. Проделав это, он поправился. В другом примере, относящемся к 1592г., рассказывается о матушке Аткинс: Ричард Барт, рабочий на ферме в Пиннере (Мидлсекс), ел в амбаре кусок яблочного пирога, когда увидел чудовищного черного кота. Его неожиданно подбросили вверх, протащило на значительное расстояние в сторону Аарроу, бросило в огонь и поранило, лишь через четыре дня oн добрался до дома, онемевший и способный лишь указать на дом матушки Аткинс. После того, как он пустил кровь ведьме, к нему «вернулся разум» («A More Wicked Work оf a Wretched Witch», 1593).

Большинство женщин сопротивлялись или по меньшей мере, обижались на расцарапывание, но некоторые относились к нему спокойно. Когда юный выскочка Томас Дарлинг царапал ногтями Алису Гудридж, пока «не полилась кровь», она кротко сказала «Дитя выпусти достаточно крови и Господь поможет тебе». На что дерзкий юноша ответил: «Молись за себя, твоя молитва не принесет мне ничего хорошего» [см. Бартонский мальчик]. Гиффорд рассказал, о том, как отец мальчика, околдованного так, что у него выступили болячки, вынудил ведьму вернуться тем что сжег на открытом воздухе волосы мальчика завернутые в тряпку. «Женщина со всех ног убежавшая домой, пришла в его дом, подошла к мальчику и сказала: «Джон, расцарапай меня» Он царапал ее, пока не хлынула кровь, и прежде, чем кто либо мог соскрести его болячки, они зажили сами собой» («Dialogue», 1593).

Сэр Роберт Филмер в 1653 г. писал, ссылаясь на авторитет книги Перкинса «Discourse of Witchcrart» (1608), что «расцарапывание подозреваемого и, как следствие, настоящее выздоровление» являются одними из «наименее существенных доказательств» колдовства. Не полностью отвергая царапанье как основание для признания виновным, Перкинс находил его безнравственным: «Поскольку это средство основывается на силе Дьявола, а не Господа или природы, чтобы достигнуть результата, следует применять его добровольно, а не по принуждению».

Чародейство

Чародейство следует отличать от колдовства. Как указывается в статье о колдовстве, Ч. не относится к какому-либо определенному времени и распространено по всему миру, в то время как колдовство явно ограничивается приблизительно тремя столетиями с 1450 по 1750г. и территорией христианской восточной Европы (исключением является Салем). Ч. представляло собой попытку контролировать природу, вызывать положительный или отрицательный результат, в основном, с помощью злых духов. С другой стороны, колдовство включает и Ч., но далеко опережает его, поскольку ведьма сотрудничает с Дьяволом, чтобы использовать магию с целью отрицания, отречения и поношения христианского бога. Считалось, что преступления чародеев и ведьм, — то есть весь круг maleficia, — внешне сходны между собой, но различны по мотивам. Таков был фундамент, на котором инквизиция выстроила теорию колдовства как ереси, сознательного отречения от Господа и церкви. Колдовство стало не фактическим (действительно ли ведьма околдовала коров, так, что их молоко высохло?), а идеологическим вопросом. Колдовство заняло свое место среди «преступлений совести». Колдовство «было ничем иным, как тенью, ночным кошмаром; ночным кошмаром религии, тенью догмы» (Джордж Л. Барр).

В ранние годы, когда создавалась теория, отдельные инквизиторы и судьи были неуверены в подобном определении. Их замешательство неудивительно, поскольку у католической церкви существовали свои собственные традиции Ч. и намерение отвести человека от теневой стороны магии. Так, например, Ветхий завет заполнен тайной магией. Несмотря на версию, будто все Ч. прекратилось с рождением Христа, в первые несколько столетий после его рождения разрослась обширная литература о Симоне Волхве, волшебнике, чьи попытки летать были расстроены его современником и соперником, апостолом Петром. Инквизиторы исследовали Ч. очень тщательно, чтобы раскрыть намерения или мотивы обвиненных. К середине ХШв. «Summa de Officio Inquisitionis» скрупулезно исследовала все аспекты Ч. и предсказаний будущего, вероятно, преследуя цель расширить свою юрисдикцию. Принимая во внимание, что инквизиция использовала пытку, она могла извлечь из обвиняемых все, что хотела.

Начиная примерно с 1321г. отмечается, успешная деятельность церковных судов, в основном, в северной Франции, в Тулузе и Каркассоне, по обнаружению ереси в актах Ч. К 1330г. женщины уже признавались в посещении шабаша, перемещениях и сношениях с дьяволом, поедании младенцев и поклонении козлу. Между 1320 и 1350 гг. 200 человек, обвиненных в еретическом Ч., то есть в колдовстве, были сожжены в Каркассоне и 400 в Тулузе. Однако спустя более полстолетия после 1395г. гражданский судья, Петер из Берра (Петер фон Грайэрц) сжигал тех, кого он считал malefici или ведьмами, в то время как в действительности они были чародеями — поскольку в этом случае не было упоминаний о каком-либо договоре или шабаше (Нидер, «Formicarius», 1435)

Очевидно, что булла папы Иннокентия VII (1484г.) должна была покончить с неопределенностью. Гриландус (1525), влиятельный адвокат, также посвятил многие страницы своего «Трактата о ведьмах» определению момента, превращающего чародейство в ересь. Большинство его аргументов основывались на трудах Жоана Андрэ, самого известного специалиста по каноническому праву первой половины XIVb. Бог наделил Дьявола некоей властью, например, способностью склонять людей к греху, познавать природу вещей и лечить болезни. Обращение за помощью к Дьяволу, чтобы овладеть данными «разрешенными» действиями является Ч., если же у Дьявола просят разрешения делать другие вещи, которые Господь оставил в своем ведении, то это и есть ересь. Например, когда Дьявола просят помочь соблазнить женщину, это не является ересью, поскольку подобная помощь находится в компетенции Дьявола.

Однако имеет значение и та форма, в которой осуществляется просьба: если человек приказывает Дьяволу совершить зло, разрешенное Господом, он не считался еретиком, но, если он просил Дьявола, то та же самая просьба делала его еретиком. Более того, если некто, якобы вступив в договор с Дьяволом, в любой форме просил позволения совершать действия, недозволенные Богом, он был колдуном и еретиком. Францисканец отец Кандидус Броньолус в «Manuale Exor-cistarum» (1651) приводит очень полное обсуждение того, чего можно требовать от Дьявола на законном основании. Ли сухо комментирует: «Эти тонкости не различались на практике». На практике, как заявляет Томас Блаунт в «Clossographia» (1674), все чудеса считались сотворенными «с помощью дьявола». К концу XVIb. Пенья определяла как ересь все чары или заклинания, использующие священные предметы, не только святую воду, но даже публичное чтение «Отче наш» или «Аве, Мария». Так шотландский суд, осудив в 1590г. Агнесс Семпсон за произнесение вечерней молитвы, действовал в соответствии с общепринятой церковной традицией [см. Нортбервикские ведьмы].

Примерно с 1700г. светские власти начали перенимать утрачиваемый церковью (как католической, так и протестантской) контроль над умами. Однако, поскольку современный мир подчиняется не религии, а экономике и политике, колдовство, подразумевающее личный договор с дьяволом, не может быть тем средством, с помощью которого действуют современные искатели ересей. Слово «колдовство» продолжает использоваться после того, как перестало существовать обозначаемое им явление; оно снова стало синонимом слова «Ч.» Так, например, вполне можно говорить об африканском или гаитянском «колдовстве». Чтобы избежать путаницы, повсюду в этой книге слова ведьма {колдун) и колдовство используются исключительно для обозначения ереси, преобладавшей в XVI и XVII вв., а слова чародейство и магия — для обозначения актов maleficia, обнаруживаемых во всех странах мира.

Сравнительная фольклористика может привести многочисленные аналоги магической практики европейских ведьм — например, мексиканского демона Тлацольтеота, который носит остроконечную шляпу и летает по воздуху на метле. В мексиканской легенде отражено Ч., но не колдовство, потому что оно не имеет ничего общего с отрицанием христианского бога. Но, если назвать это колдовством, в соответствии с тем значением, которое вкладывалось в это слово во всей Европе с 1500 по 1700г., то можно допустить смешение понятий.

Почти каждый месяц, газеты и журналы сообщают о случаях «колдовства». В данной книге подобные сообщения были бы неуместными, но некоторые из них можно привести в качестве примеров, иллюстрирующих Ч.

Примерно в 1816г. в Найэке (Нью-Йорк) один приезжий человек, собиравший травы и практиковавший гомеопатический тип медицины, был заподозрен в высушивании вымени у коров и сквашивании молока. В связи с этим фермеры подвергли допросу г-жу Каниф на Старой мельнице. Они стали взвешивать ее на мельничных весах, положив на противоположную чашку окованную медью Библию, взятую из церкви. Если бы она не выдержала испытание, ее бы утопили в мельничном пруду. Очевидно, возобладал более трезвый подход, и г-жа Каниф не была утоплена.

В Новгородской губернии в 1879г., женщина пятидесяти лет, некая Аграфена Игнатьева, была заподозрена в околдовывании скота. Деревенские жители взяли дело в свои руки, заперли ее в собственном доме и подожгли его. Зачинщики были привлечены к суду за убийство, но судья так сочувствовал им, что они были освобождены с условием церковного покаяния.

В 1885г. пожилая вдова, мадам Лебон из Солони (Франция), сэкономившая несколько тысяч франков, переехала к своей дочери, усиленно домогавшейся ее денег. Вскоре после ее приезда корова отелилась до срока и яйца протухли. Вывод был очевиден: старая мадам Лебон — ведьма.

Дочь позвала приходского священника исповедовать мать, потом крепко ее связала, сложила костер из хвороста, сухого дрока и дров, облила его керосином, и затем сожгла живьем собственную мать. «Мне очень тяжело, — заявила дочь, — но нужно убить эту старую ведьму именно сейчас. Если мы отложим, она сможет снова нагрешить в своих мыслях или действиях, и исповедь окажется напрасной». Наблюдая за сожжением старой женщины, она велела своим детям читать литанию по умирающей и просить Господа простить их бабушку за то, что она была ведьмой. «Огонь, — добавила она, — покажет вам, на что похож ад». Мадам Лебок визжала и корчилась в пламени, но зять загонял ее обратно своими деревянными башмаками. После этого супружеская пара исповедалась перед священником, связанным обетом молчания, а затем сообщила мэру, что когда они работали в поле, их старая мать упала в костер и сгорела.

В Массачусетсе, в апреле 1892г. Эдвин А. Браун из Экстера заболел туберкулезом. Он посчитал, что злые духи, обитающие в сердце и печени его покойной сестры, подрывают его жизнь (иссушали). В соответствии с этим он подверг эксгумации тело своей сестры на кладбище Шраб Хилл и сжег ее сердце и печень.

Браун почувствовал себя лучше, но вскоре его состояние ухудшилось, и он умер 5 мая того же самого года.

В Гаване, 10 марта 1905г. 14 человек были обвинены в колдовстве. Одна больная женщина, пораженная неким злом в те времена, когда она была рабыней, должна была добыть кровь белого человека, чтобы исцелиться от болезни. Двухлетний малыш был украден и расчленен, кровь из его сердца была использована как припарка для живота женщины, а его сердце было съедено. Несколько обвиненных были осуждены, двое из них казнено (Невинс, «Witchcraft in Salem»).

В Суссексе (Англия) в двадцатые годы Х1Хв. была распространена история о старой женщине:

«Однажды к ней пришел черный человек, показал книгу и попросил написать в ней свое имя. Женщина расписалась в книге, и затем таинственный незнакомец сказал, что она будет хозяйкой пятерых чертенят, которые будут выполнять ее приказания. Вскоре после этого видели, как женщину сопровождали крыса, кошка, жаба, хорек и мышь. Все верили, что она -— ведьма, и многие люди навещали ее, чтобы излечиться («London Sunday Chronicle», 1928, 9 сентября).

И эта история представляет случай Ч. под внешней оболочкой традиционной ведьмы. Ивен, представивший эту газетную вырезку в «Witch Hunting and Witch Trial» дает следующий комментарий: «Подобный отчет мог быть в равной степени взят из документов XVIIb.».

В июле 1950г. Марта Миннен из (Фландрия) возбудила дело против своих соседей, ославивших ее как ведьму. Церковный сторож отказался от ее приношений во время службы, соседи не позволяли своим детям играть с ней. При этом не имелся в виду ни один акт mateficia, — только эксцентрические выходки. Г-жа Миннен содержала у себя кошек. «Просто невероятно, как много черных кошек можно увидеть ночью вокруг дома Марты», — свидетельствовал против нее один очевидец. Г-жа Миннен вручила соседскому ребенку в некотором роде необычный подарок — гнездо ласточки. Мария Деке, одна из обвинительниц, заявила: «Я всегда хорошо относилась к г-же Миннен, но мне не нравится, что вокруг моего дома так много птиц». Она, вероятно, выразила всеобщее мнение, когда сказала: «Я верю в ведьм и продолжаю верить в них. И, по-моему, это имя как раз ей впору [Марте Миннен]. Суд постановил выплатить г-же Миннен половину суммы, которую она требовала в качестве возмещения ущерба.

Разницу между Ч. и колдовством можно окончательно определить словами широко известного в свое время английского пуританского автора Перкинса, выразившего типичное мнение всех инквизиторов, судей, адвокатов, ученых и писателей, веривших в колдовство. «То, что делает ведьму ведьмой, — писал Перкинс в 1608г., — это согласие заключить договор». Он исключил из этого определения тех, кто «заражен безумием или сумасшествием», тех, кто слабоумен и

«всех подобных суеверных людей, мужчин или женщин, которые используют чары и околдовывание для достижения каких-либо целей под влиянием суеверий и ложного убеждения, будто чары дадут им силу совершить те или иные вещи; при этом они не знают, что действуют при посредстве Дьявола, но полагают, что силу им дает Бог, как это бывает в случае с лечебными травами».

Челмсфордские ведьмы

В Челмсфорде (Эссекс) в Англии в летнюю сессию 1566г. произошел первый действительно примечательный суд за колдовство, порожденный биллем 1563г., изданным при королеве Елизавете. Вдобавок, процесс впервые был отражен в сенсационной и злободневной брошюре, первой из сотен подобных изданий, появившихся в последующие два столетия: «The Examination and Confession of Certain Witches at Chelmsford in the Country of Essex before the Queen's Majesty's Judges, the 26th Day of July, Anno 1566. At the Assize held there as then, and one of them put to death for the same offense, as their examination declareth more or iarge».

Суд стал типичным образцом английского судопроизводства по колдовству, поскольку включил все традиционные составляющие поздних судов над ведьмами. Авторитет судей сделал судебные решения прецедентом, которому должны были следовать на последующих судах. В первый день суд проводили преп. Томас Коул, пастор церкви, находившейся около Челмсфорда, и сэр Джон Фортескью, будущий министр финансов, во второй день — сэр Гилберт Джерард, Генеральный атторней, и Джон Сауткот, судья суда Королевской скамьи. Вмешательство Генерального атторнея является наглядным доказательством того, как незначительное происшествие раздувалось до суда, имевшего ключевое значение.

В различных странах колдовство принимало разнообразные формы, в зависимости от множества исторических и экономических факторов. Отличительной особенностью английского колдовства, отразившейся в первых челмсфордских судах, стало отсутствие даже предполагаемого договора с Дьяволом (о котором говорилось на протяжении всех салемских судов) или каких-либо организованных сборищ на пресловутых шабашах (входивших в европейские отчеты). За исключением домашних духов и распространенных простейших видов maleficia, все казавшиеся обычными домашние происшествия приписывались неприязни соседа, становившегося благодаря данному объяснению колдуном.

Более существенным для будущей истории колдовства в Англии является принятие судом как доказательства, имеющего силу, совершенно фантастических рассказов детей (хотя на других судах минимальный возраст свидетеля согласно законодательству равнялся 14 годам), показаний о призраках, отметок дьявола и неподтвержденных признаний обвиненных.

Обвинения против трех подсудимых: Элизабет Френсис, Агнесс Уотерхауз и ее дочери Джоан не были связаны между собой, единственным общим моментом было происхождение всех троих из Хетфилд Певерелла, небольшой деревушки в Эссексе, и передача м-с Френсис м-с Уотерхауз своего любимца кота Сатана.

Матушка Агнес Уотерхауз, повешенная как ведьма в Челмсфорде в 1566г. Страница из памфлета, в котором описывается первый, имеющий историческое значение суд над ведьмами в Англии. Из единственного сохранившегося экземляра, хранящегося в Л.Б.

Элизабет Френсис, жена Кристофера Френсиса, мелкого землевладельца, была обвинена в околдовывании младенца Уильяма Аугера, «утратившего жизненную силу». Она созналась в различных других злодеяниях, была признана виновной и приговорена к годичному заключению. Согласно закону о колдовстве, принятому при Якове I, она была бы повешена. Позже Элизабет была предана суду за околдовывание Мери Кок, «которая десять дней после этого слабела», она заявила о своей невиновности, но была признана виновной и (вместо того, чтобы быть повешенной за второе преступление) была приговорена к годичному заключению в тюрьме и четырехкратному стоянию у позорного столба. В 1579г. Элизабет была снова обвинена в околдовывании Алисы Пул, «которая чахла до ноября [1578], когда она умерла». Несмотря на мольбы о невиновности, Элизабет была осуждена и повешена.

Поскольку сохранились записи суда над Элизабет Френсис, памфлеты не могут быть вымыслом. Ее признание, сделанное в 1566г., видимо, записано с ее слов, но в памфлете отсутствуют какие-либо упоминания о вынесенном приговоре. Но существовал ли Уильям Аугер, отец околдованного ребенка, и почему Элизабет была приговорена за преступления, в которых она призналась, не имевшие никакого отношения к первичному обвинению? Была ли общественность времен Елизаветы более заинтересована в брачных и внебрачных связях м-с Френсис и ужимках ее белого пятнистого кота Сатана, способного превращаться в жабу?

Во-первых [Элизабет Френсис], обучилась искусству колдовства в возрасте 12 лет от своей покойной бабушки Евы из Хетфилд Певерелла.

Затем: когда она обучала ее колдовству, она советовала ей отречься от Господа и слова божьего, и дать свою кровь Сатану (как она его называла), которого она доставила ей в образе белого пятнистого кота, обучив ее как кормить упомянутого кота хлебом и молоком. Так она и делала. И также она [матушка Ева] научила ее звать кота именем Сатан и держать его в корзине.

Когда матушка Ева передала ей кота Сатана, Элизабет сначала захотела, чтобы упомянутый кот (названный ею Сатаном) сделал ее богатой и дал ей всякого добра. И он пообещал ей дать все, что она захочет. И она пожелала овец (как она призналась, кот говорил с ней странным, глухим голосом, но она понимала смысл). И затем кот принес на ее пастбище овец, числом восемнадцать, черных и белых, которые оставались у нее некоторое время, но потом все исчезли, и она не знает, как это произошло.

Затем: получив этих овец, она захотела выйти замуж за некоего Эндрю Байлса, обладавшего определенным состоянием. Кот пообещал ей это, но сказал, что сначала она должна согласиться, чтобы Эндрю совратил ее, и она так и сделала.

Совратив ее, Эндрю не захотел на ней жениться. После чего она велела Сатану, чтобы Байлс потерял свое имущество, что он, следовательно, и сделал. Не довольствуясь этим, она захотела, чтобы Сатан дотронулся до его тела, что он, следовательно, и сделал, после чего тот умер.

Затем: она говорила, что каждый раз что-либо делая для нее, он требовал каплю крови, которую она давала ему, укалывая себя, иногда в одном месте, иногда в другом, и там, где она колола себя, оставалось красное пятно, которое и сейчас можно увидеть.

Затем: когда Эндрю умер, она, сомневаясь [думая], что может быть беременна, пожелала, чтобы Сатан уничтожил ребенка. И он предложил ей взять некую траву и выпить ее, что она и сделала, тем самым уничтожив ребенка.

Затем: когда она захотела другого мужа, он пообещал ей помочь, назвав Френсиса, который и сейчас с ней, но сказал, Ч1 он не так богат, как другой, пожелав « склонить к внебрачной связи с Френсисов что она и сделала. И после этого она зачал дочь, которая родилась через четверт года после того, как они поженились.

После того, как они поженились, он жили не так спокойно, как ей хотелось бь привлекая всеобщее внимание сильны: беспокойством, руганью и проклятьям* Тогда она захотела, чтобы Сатан, ее koi убил ее ребенка, которому было примерн полгода, и он сделал это. Но так и н обретя желанного покоя, она захотела чтобы кот наслал хромоту на Френсиса, е мужа. И он сделал это следующим образом подойдя утром к ботинку Френсиса, запол в него как жаба, и, когда тот почувствовал en и дотронулся до него своей ногой, он бы страшно удивлен и спросил у нее, что это было.

И она уговорила его убить это, и после этого он был поражен хромотой, от которой так и не смог излечиться.

После всего этого, когда она держала своего кота в течение пятнадцати или шестнадцати лет, или, как некоторые говорят (хотя это и неправда), устав от него, она пришла к некоей матушке Ватерхауз, своей соседке (бедной женщине), когда та собиралась печь пироги, и попросила, чтобы та дала ей пирога, пообещав, что взамен она даст ей вещь, которая будет нравиться ей всю жизнь. И эта матушка Ватерхауз дала ей пирога. После чего она принесла ей этого кота в своем переднике и научила ее так, как в свое время ее обучила бабушка Ева, сказав ей, что она должна называть его Сатаном, давать ему свою кровь, и, как принято, молока и хлеба.

Второй обвиняемой стала матушка Агнесс Уотерхауз, 63-летняя вдова, обвиняемая в околдовывании Уильяма Фине, «чахнувшего до 1 ноября [1565], когда он умер». Она была связана с м-с Френсис тем, что, сильно нуждаясь в шерсти, наполнявшей его коробку, взяла ее кота, которого потом превратила в жабу. Матушка Уотерхауз призналась в преднамеренной попытке убийства другого соседа, который, оказался «так силен в вере, что она не смогла причинить ему вред». Она также призналась в многочисленных мелких пакостях, из мести причиненных домашнему скоту. Почти таким же вредными явилось произнесение ею молитв на латинском языке (естественное для того, кто родился в католической Англии в 1503г.), что предвосхитило будущие испытания ведьм.

Не считая рассказа Агнесс Браун, 12-летней девочки, самое изобличающее свидетельство против матушки Уотерхауз исходит из ее собственных уст. Типичными являются следующие признания:

«Она также призналась, что, поругавшись с некоей вдовой Гудей, пожелала, чтобы Сатан утопил ее корову, и он сделал это, а она вознаградила его, как и прежде».

Поссорившись с другой соседкой, она убила трех ее гусей подобным же образом.

И после отказа другой соседки дать масло, через два или три дня уничтожила ее сырную закваску.

К концу суда Генеральный атторней еще раз осведомился о ее домашних духах, сосущих кровь. Хотя она призналась во всем остальном, отвечая на прямой вопрос, м-с Уотерхауз отрицала свою виновность:

Генеральный атторней: Агнесс Уотерхауз, когда твой кот сосал твою кровь?

Агнесс Уотерхауз: Никогда.

Генеральный Атторней: Нет? Давайте посмотрим! [Затем тюремщик снял платок с ее головы, и там оказались разнообразные пятна, а одно — на носу]. Ну, во имя веры, Агнесс, когда он в последний раз он сосал свою кровь?

Агнесс Уотерхауз: Клянусь верой, мой господин, не в эти две недели.

И снова в памфлете ничего не говорится о первоначальном обвинении, поскольку оно не было упомянуто выше среди различных менее значительных оскорблений: «Пункт: поссорившись с другой своей соседкой и его женой, она пожелала, чтобы Сатан убил его с помощью кровавого поноса, отчего он и умер». Следовало ожидать, что вдова, м-с Фине даст показания на суде против убийцы. Матушка Уотерхауз была допрошена в течении двух последующих дней, 26 и 27 июля, признана виновной и повешена 29 июля 1566г., видимо, став первой женщиной, повешенной за колдовство в современной Англии. На эшафоте старая женщина «с радостью уверовала, предав душу Христу, своему спасителю, который дорого заплатил за нее своей драгоценной кровью».

Третьей обвиняемой стала Джоан Уотерхауз, 18 лет, обвиненная в околдовывании 12-летней Агнесс Браун, «которая с 21 июля чувствовала онемение правой ноги и правой руки». Джоан «обратилась непосредственно к присяжным» и была признана невиновной. Основной интерес в этой части суда представляет свидетельство Агнесс Браун, утверждавшей, что черная собака была Сатаном, замаскировавшимся котом!

Агнесс Браун свидетельствовала, что

«в тот день (назвав определенный день), когда она сбивала масло, перед ней появилось существо, похожее на черную собаку с лицом как у обезьяны, с коротким xbdctom, с серебряным свистком на цепочке, надетым на шею (как ей показалось) И парой рогов на голове. Во рту [он] принес ключ от двери молочарни».

«И тогда, мой господин, — она сказала, — я испугалась, потому что он прыгал и скакал взад и вперед и сидел как на иголках.

Три женщины, что здесь висят,

Освободясь от Велиала

Теперь попали в самый ад,

Такая участь им пристала.

Т. л. современного памфлета, посвященного третьему челмсфордскому суду 1589г., где изображены Джоан Кони и Джоан Упней, висящими на виселицах. Из единственного сохранившегося экземпляра, хранящегося в Л.Б.

И тогда я спросила его, чего он хочет, и он сказал, что он хочет масла. И я сказала, что у меня нет для него ничего. И тогда он сказал, что он хотел бы чего-нибудь, прежде чем уйдет, и затем он побежал, чтобы вставить ключ в замок двери молочарни. И я сказала, что он не получит ничего. И он ответил, что возьмет что-нибудь. И тогда он открыл дверь и подошел к полке, и там положил ключ на свежий сыр. И, пробыв там некоторое время, он снова вышел и запер дверь и сказал, что сбил для меня масло в маслобойке и с тем и ушел».

И затем она рассказала своей тетке об этом, и тогда та послала за священником, и когда он пришел, то велел ей молиться Господу и призывать имя Иисуса. «И на следующий день, мой господин, он снова пришел ко мне с ключом от нашей молочарни во рту, и тогда я спросила: «Во имя Иисуса, что ты здесь делаешь?» И тогда он положил на землю ключ и сказал, что я говорю дурные слова, произнося подобное имя, и затем он ушел. И, наконец, моя тетя взяла ключ, поскольку он держал его у себя два дня и ночь, и затем мы отправились на молочарню, и там мы увидели на сыре кусок сбитого масла, а через несколько дней он снова пришел с бобовым стручком во рту».

И затем она сказала: «Мой господин, ради Бога скажи, что ты здесь делаешь?» И тогда он положил его и сказал, что я говорю дурные слова и ушел, и снова и снова приходил с куском хлеба во рту. И я спросила его, что он хочет, и он сказал, что масла, вот чего он хочет, и с тем он и ушел. И, мой господин, я не видела его больше до последней среды, которая была двадцать четвертым днем июля, ... он пришел с ножом во рту и спросил меня: «Разве я не умерла». И я сказала: «Нет, слава Богу». И затем он сказал, что, если я не умру, тогда он вонзит нож в мое сердце, но он заставит меня умереть. И тогда я сказала: «Ради Бога, положи твой нож». И он сказал, что никак не уйдет без ножа своей прекрасной госпожи, и тогда я спросила его, кто его госпожа, и он кивнул головой и указал в сторону твоего дома, матушка Уотерхауз».

Единственный раз — только по этому пункту, матушка Уотерхауз возразила против показаний Агнесс, заявив, что у нее дома был только большой кухонный нож, и что, следовательно, она не могла быть ведьмой, владеющей кинжалом:

Агнесс Уотерхауз: На что был похож нож?

Агнесс Браун: Это был нож, похожий на кинжал.

Агнесс Уотерхауз: Тогда ты лжешь!

Королевский атторней: Почему?

Агнесс Уотерхауз: Как же так, мой господин, она говорит, что нож похож на кинжал, а у меня дома нет ничего, кроме большого ножа. И, следовательно, она лжет. Подобный пример является одним из первых в Англии случаев показаний о призраках, когда призрак или дьявол связывался с обвиняемым через свидетеля. При этом допускали, что большая черная собака была котом Сатаном в видоизмененной форме, получающим распоряжения от ведьмы, матушки Уотерхауз. Спустя 130 лет подобных показаний оказалось достаточно для обвинения салемских ведьм, но Салем также увидел подобные показания отвергнутыми и окончание колдовского безумия.

Другие примечательные суды, состоявшиеся в Челмсфорде, заслуживают здесь лишь краткого упоминания. Они свидетельствуют о продолжительности и цепкости устоявшейся веры в ведьм и необходимости охоты на них, с того самого времени, как она началась.

Второй заметный суд над четырьмя женщинами из различных местностей был проведен в 1579г. Джоном Сауткотом и сэром Томасом Гоуди, являвшимися судьями суда Королевской скамьи. По этой причине этот суд имел не столько местное, сколько общественное значение. Порядок судебного разбирательства напоминал первые суды, были предоставлены обычные признания. Элизабет Френсис, была вызвана в последний раз, осуждена и повешена. Эллен Смит, чья мать была повешена как ведьма в 1574г., была обвинена в околдовывании 4-летнего ребенка. Когда ребенок умирал, она выкрикнула: «Прочь, ведьма!» Тотчас после его смерти «матушка Уэбб заметила нечто вроде черной собаки, выходившей из ее дома, увидев которую, она тут же упала в припадке безумия». Преследования продолжались. Нот-штейн предположил, что все дело выросло из выходок больного 4-летнего ребенка. Эллен Смит предстала перед присяжными, была осуждена и казнена. Похожие обвинение и приговор были предъявлены и Алисе Нокс. Марджори Стентон была обвинена в околдовывании до смерти «одного белого мерина, оцененного в три фунта, и одной коровы, оцененной в сорок шиллингов», владелец которых не был установлен. Суд счел обвинение недостаточным, и, поскольку не было ни преднамеренного ни неумышленного убийства, она была отпущена за отсутствием состава преступления.

(Спустя три года после второго суда, в 1582г., в Челмсфорде, месте проведения выездных сессий, состоялся суд над ведьмами из Сент-Осайта [см. Сент-Осайтские ведьмы].

Третий крупный суд в Челмсфорде (1589г.) состоялся над одним мужчиной и девятью женщинами. Большинство из них обвинялось в околдовывании до смерти, четверо были осуждены и повешены, трое признаны невиновными в менее тяжких преступлениях: околдовывании людей и собственности. Показания были такими же фантастичными, как и на ранних челмсфордских судах, и основывались, в основном, на признании чертенят или домашних духов в качестве причин беспокойств или смерти. Большую часть показаний дали дети, и два мальчика были отмечены судьями за обвинение своей незамужней матери (Эйвис Кони или Канни) и их бабушки (Джоанны Кони). Три ведьмы (Джоан Кони, Джоан Апней и Джоан Пре-нтис) были казнены в течение двух часов после вынесения приговора, признавшись в своих преступления на эшафоте.

Четвертый массовый суд в Челмсфорде состоялся спустя 50 лет, в 1645г. и стал худшим судом над ведьмами, проведенным в XVIIb., когда из 32 обвиненных женщин 19 были повешены [см. Хопкинс, Метью].

Черная месса

В ряде сообщений о колдовстве бросаются в глаза упоминания о «черной мессе» — богохульной пародии на католическое богослужение, включавшей сексуальные непристойности. Некоторые ученые детально разрабатывали эту идею. Так, Жюль Мишле, вполне уважаемый французский историк Х1Хв., рассматривал черную мессу как символ неповиновения крестьян католической церкви. «Пренебрежение царством небесным, братство всех людей, поклонение боже-I ству, олицетворявшему силы природы, принявшее неестественную и извращенную форму — вот истинный смысл черной мессы». Монтегю Саммерс, рассматривавший Ч.м. с позиций католической ортодоксальности, видел в ней краеугольный камень учения о физической реальности дьявола.

Предполагалось, что каждый шабаш ведьм включает службу сатане, но такой Ч.м. нет ни в одном современном сообщении о колдовстве, а сам термин получил распространение только в конце Х1Хв. в связи с сатанизмом (впервые был использован в Англии в 1896г.). Независимо от того, насколько они щекочут нервы, все отчеты о Ч.м. (за исключением одного) должны быть отброшены как безосновательный вымысел. И Мишле, и Сам-|мерс принимали признания ведьм за истину, но как можно относиться с доверием к тому, что было предварительно заготовлено следователями и подтверждено обвиняемыми только после жестоких пыток? Стремясь облегчить страдания, некоторые обвиняемые развивали задаваемые им вопросы. Как историческое явление Ч.м. — одно из величайших интеллектуальных заблуждений, когда-либо вынесенных на общественное рассмотрение. Вполне естественно, что инквизиторы и охотники за ведьмами, подражавшие им, определяли колдовство в рамках исповедуемой ими религии, где колдовство рассматривалось как осознанная пародия на христианство. Подчеркивая преступный характер колдовства и узаконивая необходимость его искоренения, демонологи придавали особое значение мессе, как самой священной из церковных служб. Так, отец Гофриди на суде над ним в Экс-ан-Прованс в 1611г. кратко рассказал (под пыткой) о мессе, во время которой он перекрестился наоборот и заменил благословение словами «Изыди, во имя дьявола» [см. Экс-ан-Прованские монахини]. Кто же мог осмелиться задавать вопросы демонологам, если их фантазии были защищены авторитетом церкви?

Наряду с историями об осквернении гостии (стандартных во всех обвинениях, с незапамятных времен предъявляемых еретикам и ведьмам) Жакъе (1458), инквизитор во Франции и Богемии, рассказывал, как священник совокуплялся в церкви, собирал свое семя и смешивал его со священным елеем. Подобное действие не является зачатком Ч.м., а представляет пример проявления идолопоклонства или богохульства. Один из первых судей ведьм, Гриландус (ок. 1525г.), описывает торжественную литургию Дьяволу со свечами и молитвами. Инквизитор из Каркассона обнаружил в 1335г. пастуха, пародирующего мессу обнаженным, подобно Адаму. На основе подобных намеков последующие авторы строили свои версии, вследствие чего спустя столетие или два, уже могли поверить в самые непристойные действия, такие, как обряды, проводившиеся отцом Пикаром или отцом Буле над монахинями из Лувьера.

Легковерный монах Франческо-Мария Гваццо (1608), известный охотник за ведьмами, приводит отчет Флорина де Раймонда о суде 1594г. состоявшемся в Аквитании [Верхняя Гаронна]. Молоденькая девушка описала типичный шабаш, сопровождавшийся подписанием договоров, танцами и совокуплениями с козлом, ведьминским богом:

«Они также представляли пародию на мессу, отправлявшуюся неким человеком, облаченным в черную ризу без креста на ней. Ко времени жертвоприношения и поднятия гостии, он поднял сегмент или круг из репы, испачканный черным, над которым все они, в один голос, прокричали: «Мастер, помоги нам!» В потире вместо вина была вода, и они сделали святую воду следующим образом: козел помочился в ямку, вырытую в земле, и этой жидкостью, не разбавленной водой, отправлявший обряд окропил их с помощью черного кропила».

Другой известный демонолог, Пьер де Ланкр (1612), создал единственный в своем роде воображаемый образ в виде козла, облаченного в клобук и читающего по молитвеннику в переплете из волчьей шкуры с красными, белыми и черными страницами.

Во время исторически достоверного колдовства (до 1750г.) отправление сатанинских месс отмечено только в самом конце XVIIb., в деле «Огненной палаты». Глубоко взволнованные угрозой чародейства в связи с его возможным влиянием на предстоящие события, аристократы из двора Людовика XIV наняли группу примерно из пятидесяти или шестидесяти священников католической церкви, поименно известных и опознанных, для совершения специальных месс. Идея совершения мессы священником на животе обнаженной девушки, распростертой на алтаре, с добавлением к обычной литургии некоторых заклинаний для обеспечения верности ее любовника, восходит к раннехристианским службам любви. Если месса совершалась с целью возбуждения любви, то, как полагал Триландус, «она вроде бы не имела оттенка ереси, поскольку божественные предписания побуждают к любви и состраданию». Когда испанский священник, посетивший Рим, влюбился в четырех монахинь и заставил нескольких монахов отслужить мессу со специальным молитвами в поддержку его распутства, его просто на время выслали из города. Д-р Иоганн Вейер (1563) описывает, как священник пытался провести экзорсизм молодой монахини из монастыря, известного своими строгими обетами, совершив мессу на ее животе. Подобным же образом похоронные мессы, произносимые ради вызывания смерти живого существа, не считались еретическими. Однако тот, кто платил за мессу, равно как и священник, совершивший ее, должны были подвергнуться изгнанию (Гри-ландус). Следует помнить, что оргии на мессах отца Гибура в деле «Огненной палаты» были изобретены только к концу расследования и что признания делались под угрозами или пытками. Так, Маргерит, дочь Ла Вуазен, подробно описывает представленную в обвинении первоначально простую и бесхитростную любительскую мессу:

«Каждый раз во время мессы, когда священник должен был целовать алтарь, вместо него он целовал тело девушки. Он освящал облатку над ее интимными частями, в которые он вставлял маленькие кусочки гостии. Наконец месса закончилась, и священник вошел в женщину, и, погрузив свои руки в потир, омыл все ее половые органы».

Сатанинская месса была, в сущности, литературным вымыслом. Одно известное описание дает маркиз де Сад в «Жюстине». Несколько порочных монахов одели Флорет-ту, молодую девушку, чтобы она представляла деву Марию. Совершая действия, выглядевшие как чудеса, она давала их церкви известность и доход. Жюстина рассказывает, как после этого богохульства,

«отягощая свою нечестивость, наши распутные монахи захотели, чтобы Флоретта появилась на их ночных оргиях в тех же самых одеждах, которые принесли ей такое поклонение в образе Пресвятой Девы. Каждый из них разжигал свои непристойные желания, чтобы удовлетворить свою похоть с ней в этом костюме. Возбужденные начавшимся богохульством, они посчитали другие святотатства ничтожными. Монахи заставили эту девственницу раздеться и лечь плашмя на животе на большом столе. Они зажгли священные свечи и поместили статую нашего Господа между ее ногами, осмелившись совершить самые священные из наших обрядов на ягодицах этой молодой девушки. При виде всего этого ужасного зрелища я потеряла сознание, поскольку не смогла все это вынести. Отец Северино увидел меня в этом состоянии и сказал, чтобы посрамить меня, что я должна, в свою очередь, служить алтарем. Они схватили меня и положили, туда, где была Флоретта. Во время обедни было совершено жертвоприношение. Северино схватил гостию, этот священный символ нашей святой религии, и затолкал ее в то непристойное отверстие, которое он использовал для своих извращенных удовольствий, оскорбительно вдавив ее внутрь, а затем недостойно раскрошил ее повторяющимися движениями своего чудовидного инструмента [dard], и, выкрикивая богохульства, испустил нарастающий поток своей гнусной спермы прямо на тело своего создателя».

Не ранее Х1Хв., когда колдовство перестало существовать, отдельные умы, ставшие на преступный путь, воссоздали черную мессу в современном ее понимания, как службу, посвященную Антихристу или как предполагаемый пережиток антихристианского фольклора. Только те, кто искажают случайные упоминания об отдельных извращениях в христианской обрядности и игнорируют историческое развитие в целом и значение колдовства, могут провести какие-либо параллели между мистификациями Аео Таксиля, забавами Пьера Вентра и аббата Булана в «Work of Mercy» (изображенные Иорисом Карлом Гюисмансом в «La Bas»), оккультизмом Гуаиты и Жюля Буа с одной стороны, и описаниями шабашей ведьм, приводимыми демонологами, с другой. Так называемая погребальная месса святого Секирия на бас-коязычных территориях и месса Святого Духа в Нормандии относятся к фольклору или антропософии, но не к колдовству.

Ш. всегда привлекал к себе больше внимания, чем другие стороны колдовства, как со стороны профессиональных демонологов, так и просто любопытных мирян. Это понятие соединило в одну систему древние легенды о чародействе и новые ереси: богохульные пародии на христианские обряды, развратные оргии, считавшиеся запретными, совершавшийся при поддержке всех сил зла тайный заговор против закона и порядка и умствования богословов о том, что эти собрания ведьм и демонов являлись крайним проявлением сатанизма.

Концепция Ш., вероятно, была разработана в течение XIV и XV вв., преимущественно следователями и судьями, связанными с инквизицией. ILe зачаточная форма была представлена в 1335г. на суде в Тулузе. Мартин де Франк (около 1440г.) включил в «Champion des dames» тщательно разработаное признание старой женщины, поведавшей, что она" посещала Ш. начиная с 16 лет. Это позволяет датировать Ш. уже 1440г. Раннему демонологу Иоганну Нидеру Ш. был неизвестен, но в анонимном французском трактате «Errores Gazariorum» (1450)содер-жится подробное описание «синагоги». Никола Жакъе примерно в 1458г. использовал современное слово «шабаш», хотя его описание носило схематический характер; «шабаш» также упомянут в отчете о преследованиях ведьм в Лионе в 1460г. («La Vauderye de Lyonois»). В северной Италии около 1460г. двум инквизиторам удалось получить разрешение на посещение Ш., однако разъяренная толпа ведьм обнаружила их и атаковала столь неистово, что они погибли раньше, чем смогли сообщить о своих наблюдениях. Однако в булле папы Иннокентия 1484г. нет никаких упоминаний о Ш., и «Malleus Maleficarum» также умалчивает о нем. Но все же к XVIb. Ш. утвердился как часть колдовства. И Бернард из Комо (1510), и Бартоломео Спина (1523) придерживались «передовых» взглядов на Ш. Сложные и детальные анализы можно найти в работах классиков демонологии, например, Бодена (1580), Реми (1595), де Ланкра (1612) и Гваццо (1608).

Предлагались различные версии происхождения этого слова. На самом деле, «Ш.» (sabbat) — еврейское слово, обозначающее седьмой день недели; на ведьм оно перенесено благодаря враждебной ассоциации — евреи, ведьмы и мусульмане были традиционными объектами нападок католической церкви. В ранних работах даже слово «синагога» чаще использовалось в значении «Ш.».

Однако более важными, чем происхождение, являются дополнительные оттенки значения понятия «Ш.» — это не просто собрание ведьм, славящее дьявола, но и отправление дьявольских обрядов и развратные оргии. Три оттенка слились воедино.

1. Во-первых, когда, во многом благодаря инквизиции, около 1440г. сформировалось представление о ведьмах как об организованной группе или секте предавших Господа, на них легко были перенесены обряды и церемонии, представлявшие пародию на христианскую литургию. (Спустя столетия черная месса стала изощренной насмешкой над католическим богослужением.) Многие описания совершенно однообразно изображали Ш. антихристианским обрядом, тайно совершаемым в церкви [см. /[оговор с дьяволом]. Так, например, Себастьян Михаэлис, видел ведьм, поющих гимны: «Маги и те, кто может читать [ноты] поют некие псалмы, как они делают в церкви, особенно «Хвалите Господа в вышних», переводя все во славу Люцифера» — «Admirable History» (1613). В протестантской Шотландии в 1678г. дьявол отправлял службу с ведьмами из Лидса: «приобщая их к святым дарам: хлеб был похож на вафлю, питье иногда было кровью, иногда черной болотной водой».

2. Во-вторых, стремясь возбудить всеобщее любопытство и, как надеялись, враждебность к этой новой секте ведьм, теологи перенесли на них те мерзости, которые раньше приписывались другим ересям, например, альбигойцам, катарам, беггардам [от имени которых образовано современное слово buggery — мужеложство].

Так, около 1336г. и вновь в 1387г. видны предпосылки Ш. ведьм в тайных собраниях австрийских вальденсов, заканчивавшихся беспорядочным совокуплением или в подобных признаниях, заимствованных из ереси катаров в середине XVb. или от итальянских фратичелли (строгих францисканцев, которые не могли выносить распущенности постоянно странствующих монахов) . Фратичелли обвинялись в удушении младенцев и последующем их сожжении, дабы изготовить из них священный порошок. В самом конце XVb. папа Иннокентий VIII организовал крестовый поход против вальденсов из Дофине и Савойи и тайной синагоги Сатаны.

3. В-третьих — что менее существенно — вокруг богословской концепции Ш. сосредоточились традиции язычества и классической древности. Петроний, Апулей и Гораций — все описывают разновидности Ш., возможно, восходящие к древнейшим праздникам Бахуса и Приапа. На протяжении раннего средневековья, начиная примерно с 1100г., появлялись отдельные сообщения о ночных собраниях, которые, возможно, и способствовали развитию идеи Ш. Так, например, Одрик Витали приводит удивительный рассказ о толпах мужчин и женщин всех сословий и возрастов, пешком и верхом путешествующих по ночам. Они говорили, что являются духами, испытывающими муки за грехи, совершенные ими на земле. Несколько позже Вальтер Man ссылался на легенду о духе Герлы (призраке англосаксонского короля), рассекающем небеса по ночам — призраке, который, 200 лет пропировав с гномами, был вынужден остаться на спине лошади. О подобных всадниках в последний раз сообщалось 19 декабря 1154г. Похожих призраков видели и в Британии. Другие группы ночных путешественников включали в себя безобидных добропорядочных женщин, сопровождавших Богородицу Млеко-питательницу, принявшую черты римской Гестии (Весты), осмысливавшейся как женская ипостась Санта-Клауса. Джакомо Пас-саванта «(середина XIVb.) утверждал, что многие женщины представляли, будто они присоединялись к их обществу и совершали удивительные вещи. То, что эти, введенные в заблуждение, женщины не имели впоследствии практически никаких неприятностей, свидетельствует о том, что идея еретического Ш. ведьм в то время (1353г.) не была еще разработана.

Некоторые авторы связывали с колдовством два традиционных праздника друидов — день Всех Святых 31 октября и Вальпургиеву ночь 30 апреля, в память св. Вальпур-гии, девонширской святой, якобы умершей в Германии в 777г. н.э. Кроме того, grand sabbats, вероятно, имели место во время четырех основных языческих праздников, внесенных в христианский календарь и свободно связывавшихся с колдовством: зимний праздник 2 февраля (Сретенье), весенний праздник 23 июня (вечер на рождество Иоанна Предтечи), 1 августа (Преображение), день св. Фомы (21 декабря). Форфер-ские ведьмы в Шотландии, видимо, устраивали большие Ш. на Сретенье, Воздвижение Креста Господня (3 мая), Преображение и день Всех Святых (1 ноября). Менее регулярно происходили национальные или региональные собрания ведьм на этих или подобных праздниках в таких жутких местах как гора Блоксберг около Граца, Венусберг в центральной Германии (Г. фон Кайзерсберг и Альбертини), Хейберг в Шварцвальде, Блокула в Швеции, дуб в Беневентуре на реке Иордан (Спина) или Пье де Дом в Оверне (Реймонд и Гваццо). Однако подобные сборища не существенны для теории колдовства, ибо в основном связаны с народными поверьями и редко представлены в трактатах или на судах.

Для удобства рассмотрения Ш. может быть представлен в 5 разделах:

1. Собрание для (проведения) Ш. [см. Летательная мазь; Перемещения\.

2. Поклонение Дьяволу. Религиозное преклонение перед Дьяволом, здесь же устанавливалось общественное признание договора, и новые ведьмы клеймились отметкой дьявола.

3. Банкет.

4. Фестивали, особенно с танцами.

5. Свальный грех, завершавший каждый Ш. [Более подробно см. Инкуб; Суккуб; Сексуальные сношения с Дьяволом].

1. Собрание (ассамблея).

Ведьмы совершали собственные приготовления, чтобы посетить Ш.; они натирались летательной мазью, способствовавшей перемещению, и летели на расщепленной палке или метле. Или для этой цели получали от дьявола козла, барана или собаку. Ш. проводились в различных местах — на перекрестках дорог, в лесах, необработанных (диких) полях или даже в церквах.

Демонологи расходились во мнении — какой день недели наиболее благоприятен для собраний (не говоря о субботе, упоминавшейся реже, поскольку она посвящалась святой деве Марии). Никола Жакье (ок. 1458г.) называет четверг, Бернард из Комо (1510) предлагает «ночь, предшествующую пятнице», Спина (1523) говорит, что днями Ш. были среда и воскресенье, Луи Гофриди на своем суде свидетельствовал, что это — среда и пятница. Хопкинс считает, что эс-еекеекие ведьмы встречались по пятницам, де Ланкр — по понедельникам, средам и пятницам. Последние были и наиболее часто упоминаемыми днями в признаниях ведьм в Бамберге. Гваццо верил, что Ш. отмечался различно в зависимости от региона; в Италии — по четвергам, в Лоттарингии — по средам. Боге, посвятив этому целую главу «Du jour du sabbat», выделял четверг, а также находил, что ведьмы собирались по ночам в понедельник, пятницу и воскресенье; фактически же они собирались тогда, когда хотели.

Реми был одним из немногих, кто верил, что большинство Ш. проводились по субботам. Любопытное объяснение в пользу именно этого дня дал историк Х1Хв. из Берна (родины де Ланкра) аббат Картье, высказавший предположение, что крестьянский bal masque [маскарад] стал основой для описаний LLI. Танцы крестьян часто проходили в субботнюю ночь, чтобы можно было отдохнуть в официально разрешенный воскресный праздник, а по ночам — потому что это было единственно свободное время.

Пирушки цыган или нищих, как предполагает Джордж В. Харрисон, дали толчок развитию историй о Ш. в Англии. Он цитирует дневник Джона Маннингхэма, 1603г.:

Ш. всегда проводились ночью. Обычно женщины сначала ложились спать, а затем покидали постель, отправляясь на Ш. Гваццо и Реми называют время — два часа до полуночи; большинство ведьм из Бамберга — одиннадцать часов вечера. Ш. продолжался с заката до крика петуха. Одна ведьма, по имени Латома, рассказала Реми, что крик петуха был сигналом для прекращения собрания.

Никогда не устанавливалось количество ведьм, посещающих Ш. Это зависело от воображения ведьмы и обвинителя. Нигде нет заслуживающего внимания признания о ковене из тринадцати человек. В Сен-Дье, в соответствии с судебными показаниями, вместе собирались от 50 до 100 ведьм. Некоторые судьи сообщали о многочисленных массовых собраниях. Известный врач из Феррары рассказывал Спине о 6000 танцующих и пирующих около костра ночью.

В одном необычном признании 1440г. упоминаются 10000 женщин, едущих на палках на собрание в Вальпют (Бургундия). Де Ланкр, используя признания своих жертв, позволил разгуляться собственной фантазии: «Шабаш напоминает ярмарку купцов, смешавшихся, разгневанных и наполовину сумасшедших, прибывающих из разных районов, колышущуюся как море стотысячную толпу поклонников Сатаны».

По мере того, как демонологи накапливали знания, СИ. обретал ясные очертания. Сестра Мадлен де Дамандоль [см. Экс-ан-Прован-ские монахини], одержимая дьяволами, рассказала инквизитору Себастьяну Мишелю о трех социальных классах на Ш., от «людей подлого и низкого сословия» до «благородных людей». Сестра М. признавалась:

«Со времени моего обращения [в колдовство] Ш. совершается каждый день, но ранее он совершался не более трех раз в неделю, начинаясь в одиннадцать часов ночи и продолжаясь до трех часов после полудня. ...Чародеев (с помощью определенной мази, которую они использовали) дьяволы на середине пути поднимали в воздух, и, пролетая мимо, они кланялись ему и выказывали глубочайшее почтение, и затем торопились в синагогу в условленное место.

Собравшись там, карги и ведьмы подлого и низкого сословия, чьим ремеслом и обычаем было убийство детей и принесение их на Ш. после того, как они были похоронены, были первыми, кто являлся, чтобы поклониться Князю синагоги. Затем они шли и кланялись дьяволу, который сидел на троне, как принц. Вторыми появлялись чародеи и чародейки из среднего сословия, чьей обязанностью было околдовывать и распространять повсюду заговоры. ...Третьими появлялись волшебники, которые были благородными людьми высшего сословия, их задачей было очернить Господа, как только возможно».

2. Поклонение дьяволу.

Вне зависимости от иногда наблюдавшихся новых крещений дьяволом или свадеб ведьм, совершавшихся на Ш., во все Ш. включался ритуал верности Сатане. В Англии, где Ш. играл незначительную роль в судах над ведьмами, поклонение было скромным и ограниченным, в соответствии с протестантскими традициями. Так, например, в «Demonology» (1597) Яков I заставляет Эпистемона, специалиста по данным вопросам, описать Ш. следующим образом:

«Что касается совещаний, то они часто проводят их в церквах, где собираются для поклонений. В это время их господин спрашивает, что они могли бы сделать; каждый из них предлагает ему те порочные выходки, которые они могли бы совершить или для достижения богатства, или ради мщения любому (против кого они накопили злобу); и господин, приняв их требования (нет никакого сомнения в том, что он делает это охотно, поскольку его просят совершить зло), учит их, как исполнить то, чего они хотят».

Некоторые ведьмы, вроде тех, которых пытали в Бамберге, признавались, что дьявол называл по списку присутствующих, читая имена из красной книги. Ту же самую роль якобы взял на себя Джон Файан, регистратор нортбервикских ведьм. В это время должны бьии регистрироваться все свадьбы между ведьмами. «Вместо обычных свадебных подарков требовалось от пар только падать ниц и дуть на всех последующих».

Гваццо описывает европейский Ш., сосредоточившись на поклонении дьяволу в его классическом проявлении — в виде козла. В «Compendium Maleficarum» (1626) это поклонение описано следующим образом:

«Когда члены (собрания) дьявола собираются вместе, они обычно зажигают вонючий и противный костер. Дьявол является президентом собрания и сидит на троне в некоем ужасном обличьи козла или собаки, и они приближаются к нему, чтобы поклониться, но не всегда в одной и той же манере.

Иногда они сгибают колени как просители, а иногда стоят, повернувшись спиной, а иногда высоко взбрыкивают ногами, так что их головы клонятся вниз, а подбородки указывают в небо. Они поворачиваются к нему спиной и, пятясь как раки, вытягивают руки назад, чтобы дотронуться до него. Когда они говорят, то склоняют лица к земле и совершают все действия в манере, одинаково чуждой для повторения другими людьми».

Затем наступает osculum infame или osculum obscenum — знаменитый поцелуй стыда:

«Тогда они предлагают ему черные как смоль свечи или пуповину младенцев и целуют его в ягодицы в знак уважения [ad signum homagii eum in podicem osculantur]. Совершив это и подобные отвратительные пакости, они присоединяются к другим бесстыдникам».

«Поцелуй» отмечался многими исследователями, однако особенно подробное описание дал известный адвокат Жан Боден: «Не существует большего позора, бесчестия или злодейства, чем то, которое допускают ведьмы, когда они должны поклоняться Сатане в виде вонючего козла и целовать его в то место, которое приличие запрещает описывать или упоминать». «Поцелуй» появился даже в шотландских судах, когда, например, Агнесс Семпсон поклялась, что «дьявол заставил все собрание подойти и поцеловать его в зад, который, как они говорили, был холодным как лед».

На синтетический характер Ш. указывает тот факт, что те же самые обвинения в поцелуе стыда были сделаны против вальден-сов и рыцарей тамплиеров в 1307г. Их руководителей инквизиция подвергла пыткам, чтобы принудить к признаниям, во многом напоминающим те, что извлекались из ведьм. Среди других обвинений было попирание креста, непристойный поцелуй, поклонение идолу (иногда коту), содомия и обладание дьяволом в качестве домашнего духа. Подобно многим ведьмам, тамплиеры отрекались от своих признаний на костре. Чародеи смешивались в одну кучу с еретиками — катарами и вальденсами. — «Erores Gazariorum» (1450). В районе Лиона на протяжении всего XVb. ведьм называли vaudois (вальденсы).

3. Банкет.

Демонологи наделяли Ш. элементами оргии — обжорством и похотью, но, не допуская даже в собственном грязном воображении права жертв на развлечения, тут же начинали принуждать их к признанию, что пиры их были пресными, а сексуальные отношения — болезненными. Однако Аль-фонсо де Кастро замечает, что чувственные удовольствия были главным побуждением для женщин стать ведьмами. Гваццо дает классическое описание пиршества:

«Расставлены и выстроены столы, и они садятся и начинают есть пищу, которой их обеспечивает демон или которую они сами приносят. Но все, кто сидел за подобными столами, признаются, что блюда мерзостны или по внешнему виду, или по запаху, так что легко могут вызвать отвращение даже у самых голодных. Они говорят, что на столе есть все, кроме хлеба и соли».

Гваццо вторил Реми: «Они говорят, что запах отвратительный, резкий и горький, так что они вынуждены немедленно выплюнуть еду с отвращением».

Сестра Мадлен де Демандоль [см. Экс-ан-Прованские монахини] примерно в 1611г. оснащает описание Ш. еще большими подробностями:

«Напиток, который они пьют, это мальвазия (красное вино), возбуждающая и готовящая плоть к распутству. ...Мясо, которое они обычно едят — мясо маленьких детей, которое они готовят в синагоге, иногда принося их туда живыми, выкрав из домов, куда они имеют возможность входить. Они не используют ножей за праздничным столом из страха положить их поперек в форме креста, у них нет соли, которая символизирует мудрость и понимание, в равной степени не знают использования маслин или масла, которые являются символами милосердия».

После банкета ведьмы могли отведать магического пирога, сделанного из черного проса, смешанного с мясом некрещенных младенцев, что, как предполагалось, обеспечивало обет молчания под пыткой.

Первое признание о пире на Ш. в Англии, прозвучавшее спустя 50 лет после пятидесятилетней охоты на ведьм, было сделано на большом процессе над ланкаширскими ведьмами в 1612г. Одна из главных обвиняемых, старуха Чаттокс, рассказала о своей семейной встрече с другой ведьмой, старухой Демдайк, в Малкинской башне.

«Там была еда, то есть мясо, масло, сыр, хлеб, и питье... и после еды дьявол по имени Тибб унес прочь остатки. И она сказала, что, хотя они ели, но не чувствовали себя в равной степени ни наевшимися, ни получившими удовольствие, и что на их банкете упомянутые духи дали им свет, чтобы было видно, что они делают, хотя у них не было ни огня, ни зажженной свечи, и что среди них были и духи женского рода, и дьяволы».

Обвинения, выдвинутые 14-летней Грейси Соуэрбатт против солсберийских ведьм (вовлеченных вместе с ланкаширской группой), якобы плясавших и развратничавших на Ш. европейского типа, как выяснилось позже, были подсказаны иезуитами. Антикатолические настроения спасли обвиняемых. Во время вторых ланкаширских судов в 1638г., сфабрикованных мошенником из Пендла, последний состряпал версию о Ш., посещаемом 60 личностями, раскрасив ее буйными сексуальными фантазиями подростка о летающих масле и молоке. Примечательно сравнительное отсутствие Ш. в английском колдовстве, хотя латинские авторитеты (такие как авторы «Malleus Maleficarum» и Боден) были широко известны в Англии и цитировались большинством английских авторов. Однако в Шотландии Ш. был описан на суде над нортбервикскими ведьмами в 1590г., и в 1661г. — форфарские ведьмы впервые пили эль с виски [aqua vitae] и так веселились».

4. Фестивали.

За банкетом следовали «танцы, происходившие в виде хоровода, всегда вращавшегося справа налево. ...Иногда они танцевали перед едой, а иногда после еды. ...Все обряды осуществлялись в самой нелепой форме в безумном кольце, с соединенными руками и спиной к спине». — «Compendium Maleficarum» (1626). Танец спиной к спине был одной из форм средневекового народного театра, часто практиковавшегося отбросами общества, обычно он считался неприличным.

Он был впервые упомянут в связи с Ш. Паулем Гриландусом, возможно, чтобы указать на извращение обычных христианских обрядов, таких, как крестное знамение справа налево или жульнический пропуск слов воплощения («hoc est corpus») во время мессы.

Музыку обеспечивали несколько ведьм: «виолы и другие инструменты приносили туда те, кто был обучен играть на них» (Михаэлис). В Шотландии играли на еврейской арфе. Гваццо поместил в своей книге изображение музыканта, сидящего на дереве. Генри Мор в «Antidote Against Atheism» (1653) с явным одобрением рассказывает историю, заимствованную у Реми: ...когда Джон был мальчиком, он часто сидел на дереве, играя на Ш. Для подростка танцы показались настолько нелепыми, что он сказал себе; «О Господи, что за сумасшедшая компания!». Священное имя заставило исчезнуть всю компанию, а Джон свалился с дерева. Генри Мор, магистр искусств Кембриджского университета, нашел доказательства танцев ведьм с дьяволами, которые казались ему неопровержимыми:

«Добавим к этому, что в том месте, где они танцевали, находили правильный круг, внутри которого были явные отметки следов раздвоенных копыт, каковые можно было видеть со следующего дня после Nicolea и до следующей зимы, когда плуг перепахивал их; подобные вещи происходили в 1590г.» [см. иллюстрации в ст. Демонологи].

5. Свальный грех.

Озабоченность давших обет безбрачия священников прелестями сексуальных сношений была ненасытной. Здесь даны только отдельные показательные примеры, поскольку этот предмет обсуждается в других статьях. «Заканчивая танцевать, ведьмы предавались копуляции, сын не избегал матери, брат сестры, отец дочери — кровосмешение было повсюду». Большинство ведьм, согласно мнению демонологов, находили сексуальные сношения болезненными. Де Аанкр, например, дает заверенное под присягой свидетельство 16-летней Жанетт де Абади:

«При разделении на пары она видела каждого сходившегося с другим беспрестанно и в нарушение законов природы... она винила себя в том, что была лишена девственности Сатаной и была плотски познана бесчисленное количество раз [unе infinit de fois] одним из своих родственников и другими, которые снизошли войти в нее. Она говорила, что боялась сексуальных сношений с дьяволом, потому что его член был покрыт чешуей и вызывал невыносимую боль, кроме того, его семя было исключительно холодным, таким холодным, что она ни разу не забеременела от него, фактически ее не обрюхатили и другие, обычные мужчины, бывшие на Ш».

Инквизитор Мишель предлагает другой аспект в описаниях Ш. Сестра Мадлен де Демандоль призналась ему, что отправлялась каждую ночь на Ш., где применялись различные формы половых сношений:

«По субботам они оскверняли себя грязными совокуплениями с дьяволами, которые были суккубами и инкубами, по четвергам они оскверняли себя педерастией, по воскресеньям они развратничали, совершая скотоложство, в другие дни они пользовались обычным способом, который подсказывала им природа».

Это описание Ш. можно завершить признанием, представленным де Ланкром, которое затрагивает все виды деятельности, начиная с приготовлений к перемещениям и заканчивая сексуальными сношениями:

«Маргарит Бремен, жена Ноэля Лаве-рэ, показала, что в прошлый понедельник после наступления сумерек она была со своей матерью Марьон на сборище на лугу около мельницы во Франк-де-Лоньи. Ее мать оседлала метлу и, произнеся слова, которых она не поняла, неожиданно перенеслась вместе с нею по воздуху в место, где они нашли Жеанну Робер, Жеанну Гильемин, Мари, жену Симона д'Анье, и Гильеметту, жену человека по имени Ле Гра, и у каждой из них была своя собственная метла. В этом месте было также шесть дьяволов в облике мужчин, но таких безобразных, что на них невозможно было смотреть. ...Когда танцы закончились, дьяволы спали с ними и наслаждались их обществом. Один из них, который был ее партнером по танцам, взял ее, поцеловал дважды и сожительствовал с ней более, чем полчаса, но его извержение было чрезвычайно холодным. Жеанна Гильемин свидетельствовала то же самое и сказала, что двое из них соединялись в половом акте добрых полчаса, и что ее дьявол выпустил очень холодное семя».

Иллюстрации, представлявшие Ш. в традиционных работах по колдовству, изображали типичные предполагаемые преступления и, тем самым, способствовали усилению колдовской истерии. Очень интересная иллюстрация была в издании 1613г. «Tableau des mauvais» де Ланкра. Другая гравюра (прим. 1594г.) дает представление немецкого гравера о Ш. [см. Трирские суды над ведьмами]. Эти две иллюстрации показывают сходство представлений о Ш. в разных странах. Сотни лет спустя общественное мнение переменилось, и нападки на Ш. иллюстрировались остроумными сатирами. Немецкий перевод «Displaying of Supposed Witchcraft» (1677) Джона Вебстера был снабжен фронтисписом (1719). На стене висит портрет (гравюра) г-на Уфле, чем-то напоминающий сатиру Борделона «Histoire des imaginations exiravagantes de Monsieur Oufle» (1710), украшенную пародийными фантазиями о деяниях ведьм.

Воздействие иллюстраций видно из высказывания Джорджа Л. Барра, назвавшего подобную книгу «одной из наиболее замечательных книг в истории колдовства». «Chris-tlich Bedencken und Erinnerung von Zau-berey» (1585г.; 2-е изд. 1586г., Страсбург) была написана неким Лерхаймером — псевдоним должен был защитить личность автора. Герман Витекинд был профессором Гейдельбергского университета и другом Мелан-хтона. Поскольку его книга стала действительно «смелым и удивительно красноречивым протестом против худших черт преследований», он замаскировал ее подлинную сущность, выгравировав на титульном листе ведьм и дьяволов в круге. Витекинд надеялся, что читатели, обманутые этим трюком, начнут читать и уже потом встретятся с его рассуждениями.

Швагель, Анна Мария

Невероятно, но всего лишь наши дедушки могли видеть женщину, обезглавленную за колдовство! Только три поколения отделяют середину XX столетия от колдовского мракобесия. Смерть Анны Марии Швагель в Кемптене (Бавария) 11 апреля 1775г. была последней казнью за колдовство в Германии — обезглавливание стало следствием ее безумного признания, что она имела сексуальные сношения с дьяволом.

Подходя к своему тридцатилетию, возрасту, когда девушка уже перестает ждать суженого, Ш. стала легкой добычей служившего у нее кучера. Он обещал жениться, если она примет лютеранство, вследствие чего Анна Мария отправилась в Меммлинген, чтобы официально отречься от католицизма. Соблазнив женщину, кучер оставил ее. В отчаянии от двойной потери (веры и чести) она искала отпущения грехов у августинского монаха. Спустя некоторое время она узнала, что монах сам был обращен в протестантство, и ее сомнения и страхи возросли. Только дьявол мог дважды так обмануть ее. Она бродила по округе, потрясенная и душевнобольная. В конце концов ее поймали и поместили в сумасшедший дом в Ланегтене, близ Кемптена. Мария Кунстхаллер, больничная сестра-хозяйка, также психически неуравновешенная, била ее и принудила сознаться в сношениях с дьяволом (которым Ш. считала кучера). На основании данного признания Кунстхаллер донесла на нее магистратам, и 20 февраля 1775г. Ш., искалеченная и телесно, и духовно, была брошена в тюрьму.

Спустя две недели начался суд над ней по обвинению в колдовстве. Очевидно, пытка не применялась. Полностью сбитая с толку интенсивными допросами, Ш. призналась в договоре и сексуальных отношениях с дьяволом во сне и наяву. Обвинения в maleficia не выдвигалось. 30 марта трое судей приговорили ее к казни, обсудив, должна ли она быть сожжена, повешена или обезглавлена. Кардинал-настоятель Кемптена изучил стенографический отчет о суде и утвердил вердикт. 11 апреля 1775г. Ш. была умерщвлена в соответствии с законом.

Швеция, колдовство в

Самое известное проявление колдовства в Швеции имело место в Море в 1669г. Вопреки, а, может быть, и благодаря суровости репрессий, в последующие годы истерия распространилась и в других частях королевства. В 1670г. были назначены специальные комиссии для Упсалы и Хельсинки, шведских провинций Финляндии, которые, по-видимому, и продолжили охоту на ведьм. Спустя некоторое время, между 1674 и 1675 гг., 71 человек был обезглавлен или сожжен в трех приходах, а в 1676г. истерия поразила Стокгольм. Обвинения были обычными, многих заключили в тюрьму, а церковь усилила панику с помощью всеобщих постов и молитв. Наконец, когда было выявлено несколько юных доносчиков, действовавших из зависти и злобы, король Карл XI немедленно запретил все дальнейшие преследования. Как по волшебству, колдовство исчезло.

Преследования совершались в соответствии с законами, принятыми Карлом IX в 1608г. и Густавом Адольфом в 1618г., охватывающих преднамеренное отравление или чародейство и совершение maleficia. Обвинения в чародействе должны были подтверждаться шестью свидетелями, и обвиняемый мог оправдаться, если его поддерживали 12 свидетелей защиты. Вынесение смертных приговоров было отменено в 1779г.

Несмотря на мягкость и скептическое отношение к колдовству, король Карл XI, очевидно, ответственен за эту единственную массовую вспышку колдовской истерии в истории Швеции. Он подписал распоряжение, препятствующее применению пыток в Море; его ответ герцогу Гольштинскому содержал намек на то, что преступления обвиняемых ведьм были вымышленными. К этому времени для него не составляло труда употребить свою власть для борьбы с суеверием, и поэтому он в значительной степени проигрывает своей предшественнице, королеве Кристине. Во время Тридцатилетней войны, после восшествия на престол, она запретила суды над ведьмами. Она писала одному из своих министров, что, как показывает опыт, преследования просто увеличивают количество обвиненных ведьм; вследствие этого он был вынужден освободить всех подобных заключенных, кроме тех, кто был явно виновен в убийстве. По ее словам, она была убеждена в том, что женщина, заявлявшая о своем договоре с дьяволом, страдала или от дьявольских иллюзий или от женских болезней. Ее письмо от 16 февраля 1649г. примечательно как первая попытка законодательного ограничения охоты на ведьм.

См. также Моровские ведьмы; Финляндия, колдовство в; Норвегия, колдовство в.

Шервуд, Грейс

В некоторых частях Вирджинии (графство принцессы Анны) вера в колдовство сохранялась вплоть до начала XVIИв. Грейс 111., имевшая репутацию ведьмы, была возмущена клеветой. В 1698г. она и ее муж предъявили судебный иск Джону и Джейн Гисберн на 100 фунтов за очернение ее имени и слова: «Она — ведьма и околдовала наших свиней до смерти». Судьи приняли сторону ответчиков. Шервуды также возбудили судебный иск против Энтони и Элизабет Барнов, требуя такое же возмещение за слова, что Ш. якобы «вышла из замочной скважины или скребла когтями дверь, как черный кот». И снова судьи вынесли приговор в пользу ответчиков. В 1705г. уже одна Грейс преследовала судебным порядком Люка Хилла и его жену за оскорбление, и в этот раз была вознаграждена 20 шиллингами в возмещение ущерба, однако ей пришлось оплатить расходы нескольких свидетелей за 4 дня каждому.

В 1706г. Люк Хилл нанес ответный удар и обвинил Ш. «по подозрению в колдовстве». Хиллу было велено оплатить стоимость суда, но Ш. задержали для поиска ведьминских отметок. 7 марта 1706г. коллегия женщин обнаружила у нее «две штучки наподобие сосков и несколько других пятен». 2 мая судьи запросили новое обвинительное заключение, чтобы избежать расплывчатости первоначального, и распорядились обыскать дом Ш. в поисках восковых подобий. Во время нового заседания, 6 июня, женская коллегия отказалась вновь обыскать ее на предмет ведьминских отметок; этих женщин обвинили в сочувствии, и был составлен новый список присяжных.

5 июля Ш. попросила, чтобы ее «испытали погружением в воду. Но поскольку погода была очень дождливой и плохой, что могло угрожать ее здоровью, [было] отдано распоряжение, чтобы шериф велел судьям лично явиться в следующую среду в десять утра к зданию суда». 10 июля они привели Ш. на плантацию Джонатана Харпера для испытания водой, позаботившись о «мерах по защите ее жизни от утопления» и о «пожилых и знающих женщинах», чтобы искать ведьмин-ские знаки. Грейс плавала, а женщины нашли «в ее интимных местах две штучки черного цвета, наподобие сосков, темнее, чем остальная часть ее тела». Она содержалась в кандалах в общей тюрьме в ожидании суда, но дело само собой сошло на нет.

Шорт, Мерси

Ш. стала предметом монографии К. Мазе-а как яркий пример одержимости дьяволом, о, что у нее были столь необыкновенные галлюцинации, не удивительно, поскольку ее отец, мать, брат и сестра, а также другие родственники были убиты индейцами в Сал-мон-Фоллсе 18 марта 1690г., а саму Мерси индейцы увезли в Канаду. В конце года ее освободили и привезли в Бостон, где она стала домашней служанкой.

С конца ноября 1692г. до своего «избавления» 16 марта 1693г. она была подвержена таким сильным припадкам, что «многие крепкие мужчины не могли удержать ее совместными усилиями», и так громко кричала, что ее «пронзительные крики» заставляли «многих людей покидать комнату». В другое время она была веселой и «сумасбродной, как дикая кошка, всегда необычайно сообразительная и чрезвычайно свободно дразнившая всех людей, имевших в своей внешности что-нибудь, вызывавшее удивление или выделявшее их». Кроме того, она страдала от приступов депрессии, когда «представляла себя в заброшенном погребе, где день не отличался от ночи». Она могла не есть в течение нескольких дней, однажды постилась 15 дней. Если ей предлагали еду, «ее зубы стискивались, и она испытывала ужасные мучения». Кроме того, Ш. глотала булавки и, тяжело дыша, могла заставить свой живот раздуться, «как будто она отравилась крысиным ядом».

Среди ее галлюцинаций был дьявол, появлявшийся перед ней в традиционной форме

черного человека с расщепленным копытом, хотя Мазер говорит, что «она никоим образом не могла познакомиться с рассказами о том, что происходило повсюду». Однако собственные проповеди Мазера содержат подобные образы. Не удивительно, что для девочки, чья семья была вырезана индейцами, символом зла был «человек смуглый или индейского цвета, с прямыми волосами». Мазер приписывает ее одержимость салем-ской ведьме Саре Гуд, которая, когда Ш. издевалась над ней в бостонской тюрьме, «произнесла в ответ несколько зловредных слов». Случай Мерси Ш. является одним из трех примеров одержимости, детально описанных Мазером на основе личных наблюдений в течение месяца. Все они сопровождаются именами околдовывателей, но, очевидно, Мазер не смог собрать дополнительных показаний, чтобы усилить обвинения в колдовстве. Во всех трех случаях можно отметить симптомы маниакально-депрессивных расстройств, [см. также Дети Гудвина; патнем, Анна; Рулл, Маргарет].

Шотландия, колдовство в

Ш. занимает второе место после Германии по жестокости судов над ведьмами. Пресвитерианское духовенство действовало наподобие инквизиторов, и церковные сессии часто не уступали светским судам в жестокости преследований. Шотландские законы, если таковые и имелись, были прежде всего направлены против обвиняемых. Наконец, только технологическая отсталость в изготовлении механических приспособлений не позволила Ш. довести изощренность пыток до предела. Однако подавление всех, кто отрицал существование колдовства, здесь было доведено до совершенства.

До конца XVIb. свидетельства о магии и чародействе имели простой фольклорный характер (сохранившийся в различных обычаях и предрассудках до настоящего времени), и суды за колдовство были немногочисленны. Вплоть до Реформации не было ни одного случая сожжения за колдовство. Как и в Англии, на ранних судах обвиняли за колдовство по политическим причинам, и в Ш. была своя собственная серия «благородных судов». Так, в 1479г. граф Map был обвинен в попытке отравления с помощью колдовства своего брата, короля Якова III. В 1537г. леди Глемис была сожжена за применение чар против короля Якова V. В 1590г. леди Фауллиз была обвинена в применении заговоров, восковых подобий и ядов против Балнагоун, дабы получить возможность выйти замуж за лорда Балнагоуна; суд присяжных, состоявший из ее арендаторов, освободил ее.

Преследования за колдовство были введены в Ш. королевой Марией, но, в соответствии с собственными местными традициями, новый закон направил свое острие против «белой магии» и предсказаний будущего. Тот, кто искал помощи у ведьмы, считался заслуживающим наказания, как и сама ведьма. После принятия этого закона полился непрерывный поток судов. В 1576г. была сожжена Бесси Данлоп из Лайна (Айршир) за то, что она якобы состояла в тайном конклаве ведьм из «восьми женщин и четырех мужчин» и получала лекарственные травы от Королевы фей. В 1588г. была сожжена Эллисон Пейрсон из Байр-Хиллз (Файфшир) за то, что она якобы общалась с королевой Эльфама и прописывала магические снадобья — она посоветовала епископу Сент-Эндрю лечить свою ипохондрию кларетом со специями и отварным каплуном. На этом и более поздних судах отмечается отсутствие призрачных показаний и обвинений в сексуальных сношениях с дьяволом.

Еретическое колдовство в Ш. получило признание только в годы правления короля Якова VI Шотландского (Якова I Английского), лично наблюдавшего за известным судом и пыткой над нортбервикскими ведьмами в 1590г. и установившего в «Demonol-ogy» (1597) образец для шотландских судов над ведьмами в соответствии с положениями европейских демонологов. Хотя к концу своей жизни король переменился и стал скептиком, описания охоты на ведьм в Ш. подтверждают вывод Линна Линтона:

«Всем кровавым преступлениям, совершенным шотландскими судами в то время — и впоследствии — он [король] дал первоначальный импульс, и каждый стон несчастных истязуемых, влекомых своей ужасной судьбой, и каждая слезинка выживших, ослепленных и несчастных, влачивших свои жалкие дни в печали и страхе, покрывают память о нем позором и осуждением, нестираемым во все времена». — «Witch Stories», 1861.

Обычным способом проведения суда в Ш. было использование комиссии, назначаемой Тайным советом из 8 местных дворян, из которых любые трое или пятеро могли действовать, расследуя предполагаемое колдовство. Подобные комиссии, выносившие зачастую смертный приговор, были губительны для шотландского правосудия. Так, например, 7 ноября 1661г. было узаконено 14 подобных комиссий, и еще 14 — 23 января 1662г. Если свидетельство подтверждалось, комиссия уполномочивала шерифов созывать присяжных заседателей: не более 45 местных жителей, из которых 15 избирались в коллегию присяжных. Члены комиссии действовали как судьи. Часто священник и церковные старосты участвовали в сессии на правах «старейшин», чтобы поддержать обвинение в колдовстве и затем обратиться в Тайный совет к гражданским судьям для вынесения приговора. Генеральная ассамблея шотландской пресвитерианской церкви в 1640 и 1642 гг. призвала к бдительности и приказала всем священникам выискивать подозреваемых ведьм и наказывать их. Действительно, худшие периоды преследований — 1590-1597, 1640-1644 и 1660-1663 гг. — связаны с господством пресвитерианства.

Издержки судов и казни осужденного оплачивались из его имущества, после чего оно конфисковывалось королем. Если жертва была арендатором поместья, за выплату отвечал его хозяин. Если жертва проживала в городе или деревне и была несостоятельной, стоимость заключения и сожжения разделялась поровну между городским советом и церковной сессией. Для бедной общины подобные платы могли быть очень обременительны [см. Судебные издержки процессов над ведьмами].

В Ш. закон против колдовства имел ряд отличительных признаков. Только в Ш. арестованному позволялось нанять адвоката (но большинство ведьм были слишком бедны, чтобы обеспечить свою защиту). С другой стороны, также в отличие от немецкого обычая, признание не было необходимым условием для обвинения и казни. Если общество считало человека колдуном, это принималось как показание, не требующее доказательств; входя в состав обвинения (как это бывало по большей части), оно делало обвинительный приговор неизбежным. Иногда подобная практика встречала сопротивление, как на ист-лотайнском суде над Изобель Янг из Истбарнса в 1629г., когда Жан Боден — единственный из всех специалистов — ратовал за «условное освобождение», исходя из недостатка фактических доказательств вины, свидетельских показаний и отсутствия добровольного признания обвиняемой. Но обвинение на основании репутации оставалось в силе вплоть до начала XVIИв.

Если dittay [обвинение] уже было выдвинуто, обвиняемый не мог оспорить его, даже если оно было явно ложным. Так, например, Изобель Янг обвинили в преднамеренной остановке водяной мельницы 29 лет назад и в оказании пагубного влияния на человека, у которого после этого отнялись ноги (1629). В качестве опровержения она настаивала на том, что мельница могла разрушиться в силу естественных причин, а человек был хромым прежде, чем она прокляла его. Обвинитель Томас Хоуп заявил, что подобная защита «противоречит исковому заявлению», то есть, она выступает против обвинения, предъявленного прокурором. Его поддержали, и Изобель Янг была осуждена, удушена и сожжена.

Образцы пыток — иногда незаконных — применявшихся на шотландских судах, приводятся в других статьях [см. Пытка; Бар-клей, Маргарет; Файан, Джон; Нортбер-викские ведьмы; Питтенвимские ведьмы]. Содержание заключенного без сна в течение нескольких дней и ночей, без одежды в холодной каменной тюрьме в течение 28 дней, заключение в одиночную камеру в подземной тюрьме — были легкими мучениями в сравнении с поркой, раздрабливанием ног в колодках, стягиванием головы веревками, раздроблением пальцев в тисках, сдавливанием ног в железных сапогах или вырыванием ногтей щипцами. Чисто шотландская пытка заключалась в надевании на заключенного волосяной рубашки, вымоченной в уксусе, так что кожа слезала с тела. За каждое применение пытки жертва должна была платить: так, на судах над абердинскими ведьмами в 1597г. отмечено требование уплаты 6 шиллингов и 8 пенсов за выжигание клейма на щеке.

Именно шотландские судьи комбинировали физические истязания с психическими. 4 июня 1596г. Элисон (или Маргарет) Балфа-ур, «известная ведьма, пользующаяся дурной славой», содержалась 48 часов в «caspie claws», железных тисках, раздрабливающих руки. Находясь под пыткой в Эдинбургском замке, она должна была наблюдать за тем, как ее 81-летнего мужа раздавили под 700 фунтами железных прутьев, ее сына обули в «испанские сапоги», нанеся 57 ударов по клиньям, сжимавшим ноги так, чтобы превратить его кости в месиво, а ее 7-летняя дочь подверглась пытке приспособлением для стискивания пальцев (разновидности тисков). Ее слуга Томас Палпа, которого также привлекли к суду, содержался в течение 264 часов в «caspie claws», и ему наносили удары «веревками такого рода, что они не щадили ни плоти, ни того, что пряталось под ней». Элисон Балфаур и Томас Палпа отреклись от своих признаний, как только их прекратили пытать, но оба были сожжены; Элисон сожгли 16 декабря 1596г.

Другой позорный случай, отмеченный в 1652г., описан в материалах «Английской комиссии отправления правосудия», заслушавшей двух беглых ведьм, рассказавших, как они были подвешены за большие пальцы, выпороты и обожжены между пальцами ног, во рту и на голове. Четверо из шестерых обвиненных умерли во время этой пытки.

В LLJ. вера в колдовство сохранялась, за исключением конца XVIIb., вплоть до конца XVIIIb. Сэр Джордж Макензи, королевский адвокат, писал в конце 1678г.: «То, что существуют ведьмы, для богословов несомненно, поскольку словом Божьим приказано, что не должна жить ни одна ведьма; и юристы в Ш. тоже не должны сомневаться в этом, видя, что наш закон предписывает наказывать их смертью». Преподобный Роберт Кирк, священник из Гладсмуира, в 1691г. без колебаний поверил в клеймо дьявола {«Secret Commonwealth»), как и преп. Джон Белл в 1705г. («Trial of Witchcraft»). Но% в то же самое время росла оппозиция заблуждению. В 1678г. сэр Джон Клерк отказался заседать в комиссии по расследованию колдовства. В 1718г. Роберт Дандас, королевский адвокат, сделал выговор уполномоченному шерифу Кайтнесса за преследования ведьм без его ведома и за сложность обвинений. (Уильям Монтгомери якобы был заражен чумой с помощью кошек; он побил двух котов и в результате, как говорили, две ведьмы умерли.) И в 1720г. он отказался выступить против женщин, заключенных на основании обвинения сына лорда Торфикена, одержимого ребенка, обвинившего нескольких женщин из Калдера в колдовстве; хотя обвинения были со временем сняты, две из обвиненных умерли в тюрьме.

Несколько дат обозначают конец колдовской истерии в Ш. 3 мая 1709г. Элспет Росс стала последней из допрошенных судом юсти-циариев по общему обвинению в том, что она пользовалась дурной славой ведьмы и угрожала окружающим. Ее заклеймили и сослали.

Самые важные процессы над ведьмами в Шотландии

1590. Нортбервикские ведьмы; фантастическая история о множестве ведьм, плывущих по морю в решетах и вызывающих бури, ставшие причиной кораблекрушения короля.

1590. Джон Файан: предполагаемый главарь группы нортбервикских ведьм, подвергнут жесточайшей пытке.

1597. Абердинские ведьмы: колдовская истерия, выросшая из «Demonology» короля Якова I.

1607. Изобель Грирсон: типичный в период расцвета истерии суд над женщиной, пользовавшейся славой «общеизвестной колдуньи и ведьмы».

1618. Маргарет Барклей: ужасный суд, опиравшийся на damnum minatum или проклятье, завершившийся пыткой и смертью четверых обвиненных.

1623. Пертский суд над ведьмами: стенографический отчет, связанный с простейшими действиями «белого» колдовства.

1651. Гленлусский дьявол: типичные полтергейстские штучки, вызываемые подростками.

1662. Изобель Гоуди: образное и свободно данное признание, охватывающее все виды колдовства; двое обвиненных, предположительно, осуждены.

1670. Томас Вейр: 70-летний мужчина сходит с ума и признается в чудовищнейших извращениях.

1697, Бергернская мошенница: двадцать четыре человека осуждены, семь ведьм из них сожжены по обвинению в колдовстве, на основании показаний 11-летней Кристины Шоу.

1701. Питтенвимские ведьмы: пример ярости толпы, завершившейся смертью двух обвиненных ведьм, прощенных духовенством и судьями.

В июне 1727г. Джанет Горн была сожжена в Дорноке (Росшир) за использование своей дочери в качестве летающей лошади: дьявол подковал ее так, что она постоянно хромала. Однако судья, капитан Дэвид Росс, отвел обвинения против дочери Горн. В июне 1736г. «Акты относительно колдовства» были официально отменены. Спустя почти 40 лет (в 1/73г.) богословы ассоциации пресвитерианцев провели резолюцию, в которой заявили о своей вере в колдовство — еще одно указание на часть священников, вдохновлявших суеверие.

О количестве ведьм, казненных в Ш., приводились различные данные. Томас Эйди говорил, что руководство пресвитерианской церкви Ш. допустило сожжение около 4000 ведьм. В «Scottish Review» (1891) Ф. Легте приводит цифру 3400 человек с 1590 по 1680 гг. Георг Ф. Блэк в 1938г. называет имена 1800 ведьм, но не все из них были казнены; его оценка в 4400 сожженных ведьм, является, возможно, самой близкой к реальному.

В «Cautio criminalis» [«Предостережение обвинителям»] (1631) Ш. предпринял наиболее значительную попытку остановить волну террора против ведьм в Германии первой половины XVIIb. Его отчет о кошмарных судебных процедурах требует пристального внимания, поскольку Ш. не только пережил вместе с обвиняемыми все ужасы охоты на ведьм, но и, будучи образованным теологом, доказал полную несостоятельность теории колдовской ереси.

По мнению Кардона (Cardaun), биографа Ш., «Cautio» в некотором роде создало демаркационную линию, разделившую людские умы, став памятником победы разума и гуманизма, торжествующих над бредом и жестокостью». Однако Ли утверждает, что не следует преувеличивать зачение этой работы, поскольку все католики были склонны верить в существование дьявола, и действенная оппозиция преследованиям ведьм могла исходить только от протестантов. Поздние противники судов над ведьмами были склонны воспринимать «Cautio» в соответствии со своими собственными прогрессивными взглядами.

Когда юный Иоганн Филипп фон Шенборн, будущий архиепископ Майнцский, спросил Ш., почему его волосы преждевременно поседели, тот ответил: «Печаль сделала мои волосы белыми — печаль о ведьмах, которых я сопровождал на костер». Но не только печаль о подобных антигуманных наказаниях, но и печаль о злобе и глупости всей процедуры охоты на ведьм, свирепствовавшей в то время от Франконии до Вестфалии. Многие процессы, продолжал Ш. (по словам философа Лейбница, спустя десятилетия сообщившего о беседе), он лично и прилежно расследовал и, после сравнения обвинений и признаний, ни разу не находил ничего, что доказывало бы виновность обвиняемых в колдовстве.

Ш. провел всю свою жизнь в центре немецких судов над ведьмами. Посещал иезуитский колледж в Кельне (рядом с~Кайзер-свертом, где он родился), стал послушником в 1611г., затем изучал философию в Вюр-цбурге (центре преследований ведьм) и теологию в Майнце (другой «горячей точке»), в 1624г. стал миссионером-священником в соборе Паденборга и был назначен профессором в Вюрцбург, где исповедовал обвиненных в колдовстве. После двух неурожаев 1626 и 1628 гг. общественное недовольство искало выход в обвинении ведьм, и в последующие годы были сожжены живьем примерно 600 человек в Бамберге и 900 человек в Вюрцбурге (во времена правления епископа Филиппа Адольфа). Заразившись чумой, LLJ. умер в Трире, где служил приходским священником у прокаженных.

Хотя лирическая поэзия Ш. — «Trul-znachtigall» («Пренебрегая соловьями») и «Cueldenes Tugendbuch» («Золотая книга добродетели»), оба сборника опубликованы посмертно — позволяют LLJ. занять лишь нижнюю ступень в немецкой литературе, его притязания на посмертную славу основываются на «Cautio criminalis», убедительном обвинении немецких князей и судей, поощрявших жестокость. Конечно, Ш. не мог отрицать существование ведьм, но в «Вопросе 51», включенном в его книгу, он показывает методы создания обвинений: если о любом человеке распространяется молва, что он — колдун, за этим непременно следует смерть через сожжение.

Его критика была настолько смелой, насколько допускало то время. Основное внимание он уделил всеобщему пренебрежению даже теми призрачными законодательными гарантиями, которые допускались для обвиняемого, и повсеместному использованию пытки для получения признания. «Невиновные фанатики, которые поощряют охоту за ведьмами, должны понять, что, коль скоро истязуемый должен обвинить нескольких человек, суды станут более и более многочисленными, руководствуясь этими обвинениями, и в конце концов все будут сожжены». Ш. живо изображает ужасную картину обычных действий на судах ведьм. Инквизиторы и судьи объявляли виновным всякого опороченного «молвой». Они сделали своей профессией доказательство вины, считая неприличным кого-либо оправдывать. Они хорошо получали за свою работу, по четыре или пять талеров с каждого. Обвиняемого обычно содержали incommunicado (в одиночном заключении), не допускали адвоката, часто даже не информировали об отдельных пунктах обвинения или свидетельствах и пытали до признания вины — в тех формулировках, которые предлагались следователями. Более того, говорит Ш., «невиновного человека пытками вынуждают назвать других людей, о которых он не знает ничего, и так дело растет, и, следовательно, едва ли прекратится череда обвинителей и обвиняемых, и, поскольку никто не осмеливается отречься, все они помечены смертью». Однако на основании подобных вынужденных признаний основываются теории всех крупных специалистов (особенно яростно Ш. выступает против «Malleus Maleficarum», Бинсфельда, Реми и иезуита дель Рио). Он приходит к такому вьюоду: «Раньше я никогда не сомневался, что в мире существует множество ведьм, однако теперь, когда я исследую протоколы, я не уверен в том, что существует хотя бы одна».

Поскольку многие князья и судьи, которых критиковал Ш., были покровителями иезуитов, «Саийо criminalis» была опубликована анонимно, но для общества иезуитов имя его автора едва ли было тайной. Эту книгу критиковали многие члены его ордена — некий отец Ресциус пытался поместить ее в «Индекс» запрещенных книг, а Генерал (о. Муциус Вителлески) и Провинциал заявили, что он согрешил, опубликовав книгу без разрешения и должен «ревностно охранять свою рукопись в будущем». Критическая заметка противника иезуитов, «неправедного судьи над ведьмами» Генриха фон Шуль-тхайса, дает понять, что Ш. за свое противодействие был заключен в тюрьму. Шулъ-тхайс обвиняет Ш. в «ужасном оскорблении, которое он нанес, рассматривая инквизицию и власти, предпринимающие специальные меры против ведьм». Вскоре после этого Ш. был переведен в иезуитский колледж в Кельне.

«Саийо criminalis» имело некоторое практическое воздействие, свидетельством чего является предисловие ко второму изданию, написанное Иоганнесом Гронойсом, отмечающим, что после его публикации князь-епископ Филипп фон Шенборн и епископ Брунсвикский прекратили преследовать ведьм. Однако фактически истерия продолжалась на протяжении еще 30 лет после смерти Ш. Правда, популярность «Cautio» как среди протестантов, так и католиков явно помогла ослабить суеверие. Немецкий перевод этой книги вышел в 1632г., переиздан в 1647г. в Бремене и Поссене, польская версия вышла в 1680г., в целом было 16 изданий (включая переводы на нем., голл., франц. и польск.) в течение столетия (последнее в 1731г.).

«Однако, каковы же суды над ведьмами, проводимые сегодня? — Это вопрос, достойный обсуждения в Германии» (вопрос 51). Ответ отца LLJ. стал важнейшим документом в истории колдовства. Следующее сжатое изложение является вольным переводом с латинского оригинала (1631).

Вопрос 51 из «Сautio criminaus ».

1. Невероятно, насколько среди нас, немцев, и особенно (мне стыдно об этом говорить) среди католиков распространены простонародные предрассудки, зависть, клевета, злословие, порочащие измышления и прочее, что при безнаказанности и отсутствии опровержений возбуждает подозрения в колдовстве. Теперь уже не Бог и не природа, но ведьмы отвечают за все напасти.

2. Поскольку все настойчиво требуют, чтобы магистраты расследовали случаи колдовства, именно народная молва сделала их такими многочисленными.

3. Вследствие этого князья приказывают своим судьям и советникам начать процессы против ведьм.

4. Судьи едва ли знают, с чего начать, поскольку не имели никаких свидетельств [indicia] или доказательств.

5. Между тем, народ считает подобную нерешительность подозрительной, и доносчики склоняют князей к тому же мнению.

6. В Германии неповиновение князьям является серьезным преступлением; даже священники одобряют то, что им по нраву, не задумываясь о том, кто побуждает к действию этих князей (впрочем, довольно благонамеренных).

7. Наконец, судьи идут навстречу их пожеланиям и собираются судить колдунов.

8. Другие запаздывающие судьи, напуганные тем, что могут быть поставлены в щекотливое положение, посылают специального следователя. Будучи неопытным и невежественным в своей сфере деятельности, он страстно жаждет правосудия. Эта жажда также усугубляется перспективой получения выгоды, особенно если следователь беден, жаден, имеет большую семью; если он получает в качестве жалованья за каждую сожженную ведьму так много талеров, не говоря о случайных штрафах и дополнительных удержаниях, которые он, по своему желанию, может наложить на любого привлеченного к расследованию.

9. Если бред сумасшедшего или некие злые и бессмысленные слухи (поскольку злословие никогда не нуждается в доказательствах) указывают на некую беспомощную старую женщину, она страдает первой.

10. Однако, чтобы не привлекать к суду по обвинению, основанному на одних лишь слухах, создается определенная презумпция вины с помощью следующей дилеммы: образ жизни обвиняемой может быть либо порочным и неправильным, либо добропорядочным и правильным. Если она ведет порочную жизнь, тогда она должна быть виновна. С другой стороны, если она ведет добропорядочную жизнь, это просто прикрытие, поскольку ведьмы маскируются и пытаются выглядеть особенно порядочными.

11. Таким образом, старую женщину помещают В тюрьму. Новое доказательство вины выводится из второй дилеммы: напугана она или не напугана. Если она напугана (когда она слышит о тех ужасных пытках, которые используются против ведьм), это является достаточным доказательством ее вины, поскольку ее собственная совесть обвиняет ее. Если она не боится (веря в собственную невиновность), это также является доказательством ее вины, поскольку ведьмам свойственно притворяться невиновными и вести себя нагло.

12. Пока доказательства ее вины ограничиваются на этом, следователь ведет собственный сыск, зачастую с применением порочных и подлых средств, выведывая всю ее прошлую жизнь. При этом, конечно, не обходится без превратного толкования отдельных ее высказываний или поступков, каковые могут быть искажены или извращены предубежденными людьми и превратиться в доказательства колдовства.

13. И все, кто держит на нее зло, теперь могут получить достаточную возможность, чтобы выдвинуть против нее любые обвинения, какие им заблагорассудится, и все сходятся на том, что показания против нее достаточно обоснованны.

14. И теперь ее спешат подвергнуть пытке, хотя часто бывает, что ее пытают прямо в день ареста.

15. Во время данных судов не разрешается иметь адвоката или пользоваться любыми средствами надлежащей защиты, поскольку колдовство рассматривается как исключительное преступление [такой чудовищной гнусности, что все правила судопроизводства могут быть отменены], и кто бы ни рисковал защитить заключенного, попадает сам под подозрение в колдовстве — в равной степени как и те, кто осмеливается выразить в подобных случаях протест и настаивают на том, чтобы судьи проявляли благоразумие, поскольку таковые люди немедленно получают ярлык сторонников колдовства. Так страх заставляет всех замолчать.

16. Чтобы создать видимость, будто обвиняемая может защитить себя, ее вызывают в суд, где зачитываются доказательства ее вины и производится дознание — если это можно назвать дознанием.

17. Даже если она отрицает эти обвинения и удовлетворительно отвечает на каждое из них, это не принимается во внимание; ее ответы даже не записываются, все обвинения сохраняют свою силу и законность и лишь совершенствуются благодаря ее ответам. Ее приказывают отвести обратно в тюрьму, чтобы она еще раз подумала, стоит ли ей запираться — ибо то, что она отрицает собственную вину, считается простым упрямством.

18. На следующий день ее приводят снова, и она узнает, что ее приказано пытать — как будто она ничего не ответила на предъявленные обвинения.

19. Перед пыткой, однако, ее обыскивают в поисках амулетов, все ее тело обривается, и даже те интимные места, которые указывают на женский пол, добросовестно обыскиваются.

20. Что здесь возмутительного? Со священниками обращаются точно так же.

21. Когда женщина обрита и обыскана, ее пытают, чтобы заставить сказать правду, то есть произнести то, что они хотят услышать, поскольку ничто иное не может быть и не должно быть истиной.

22. Они начинают с пытки первой степени, т.е. с менее жестокой пытки. Хотя эта пытка достаточно жестока, она все же легче следующей пытки. Однако, если обвиняемая признается, они говорят, что она призналась без пытки!

23. Может ли теперь князь сомневаться в ее виновности, если ему говорят, что она призналась добровольно, без пытки?

24. Вследствие этого ее без колебаний приговаривают к смерти. Но она будет казнена, даже если не признается, поскольку, раз уж пытка началась, смерть предопределена, она не может спастись, она должна умереть.

25. Признается она или нет — результат один и тот же. Если она признается, ее вина очевидна: ее казнят. Любое отречение бесполезно. Если она не признается, пытка повторяется — два, три или четыре раза. При исключительном преступлении пытка не ограничивалась по времени, жестокости или частоте ее повторения.

26. Если во время пытки у старой женщины от боли искажаются черты лица, они говорят, что она смеется, если она теряет сознание — она спит или околдовывает себя, чтобы молчать.

А если она молчит, ее следует сжечь живьем, что и было впоследствии сделано с некоторыми людьми, которые, несмотря на то, что подверглись многократной пытке, не сказали того, чего хотели обвинители.

27. И тогда даже исповедники и священнослужители соглашаются, что она умрет упорствующей и нераскаявшейся, и что она не желает вернуться в лоно церкви и покинуть своего инкуба, но хочет сохранить ему верность.

28. Если, однако, она умирает от жестокой пытки, они говорят, что дьявол сломал ей шею.

29. По этой причине ее труп сжигают под виселицей.

30. С другой стороны, если она не умирает под пыткой и если некий исключительно добросовестный судья сомневается, должен ли он пытать ее дальше без новых доказательств вины или сжечь ее без признания, она продолжает содержаться в тюрьме и в более прочных оковах гниет там до тех пор, пока не уступит судьям, пусть даже это займет целый год.

31. Она никогда не может оправдаться. Комитет по расследованиям может попасть в опалу, если он оправдает обвиняемую; коль скоро ее арестовали и заковали в цепи, ее вина всеми правдами и неправдами должна быть доказана.

32. В это время невежественные и тупоголовые священники изматывают несчастную до такой степени, что, искренне или покривив душой, она признает себя виновной, ибо, — говорят они, — она не спасется и не примет причастия, пока не признается.

33. Более понимающие или образованные священники не могут посещать ее в тюрьме, поскольку они могли бы дать ей совет или проинформировать князей о происходящем. Нет для них ничего страшнее, чем огласка сведений, доказывающих невиновность обвиняемых. Те, кто пытаются это сделать, получают ярлык нарушителей спокойствия [justitiae turbatores].

34. Пока она содержится в тюрьме и подвергается пытке, судьи изобретают хитроумные уловки, чтобы выстроить новые доказательства вины для того, чтобы обвинить ее открыто, так, чтобы при пересмотре ее процесса определенные университетские факультеты смогли подтвердить ее сожжение живьем.

35. Некоторые судьи, чтобы проявить себя сверхскрупулезными, подвергали женщину экзорсизму, перевозили в другое место и пытали снова и снова, чтобы сломить ее молчание, если же она продолжала молчать, тогда, в конце концов, они могли сжечь ее. Теперь, во имя Господа, я хочу спросить: если и признавшаяся, и непризнавшаяся равно погибают, может ли кто-нибудь, будь он хоть трижды невиновен, избежать наказания? О, несчастная женщина, зачем ты столь необдуманно надеешься? Почему ты, едва лишь войдя в тюрьму, не признаешься во всем, что они хотят? Почему, глупая и безумная, ты хочешь умирать много раз, когда ты можешь умереть только один раз? Послушайся моего совета, и еще до начала всех этих мучений признай себя виновной и умри. Ты не спасешься, ибо это было бы чудовищным позором для старательных германских судей.

36. Когда под влиянием боли ведьма сознается, ее положение нельзя описать. Она не только не может спастись сама, но она также должна обвинить других, кого она не знает, чьи имена часто просто вкладываются в ее уста следователями или предлагаются палачом, или о ком она слышала как о подозреваемых и обвиняемых. Те в свою очередь вынуждены назвать остальных, и те еще других, и так далее; и что делать, видя, что этому не будет конца?

37. Судьи должны либо приостановить эти суды (и тем самым признать их недействительными), либо сжечь свой народ, самих себя и всех остальных, поскольку рано или поздно каждый будет ложно обвинен, и если он подвергнется пытке, то вина его будет доказана.

38. Так внезапно все те, кто сперва очень громко требует раздувать огонь, сами оказываются вовлеченными, ибо по неосмотрительности они не захотели увидеть, что их очередь настанет очень скоро. Так Небеса справедливо наказывают тех, кто своим ядовитым языком создал такое множество ведьм и отправил невиновных на костер.

39. Теперь многие мудрые и более образованные судьи открывают глаза на эти мерзости и действуют более медленно и осторожно.

40. Пусть судьи не отрицают, что они применяют пытку на основании простого доноса.

41. Когда донос становится общеизвестным, тот, на кого донесли, может либо попытаться бежать, либо остаться. Если они убегут, это значительная презумпция их вины; если они останутся — то же самое, ибо дьявол задерживает их, и они не могут убежать.

42. Более того, если тот, кого оклеветали таким образом, отправляется к следователям и спрашивает, правда ли то, о чем говорят люди, чтобы иметь возможность подготовиться к защите своего доброго имени, этим он доказывает лишь то, что его совесть нечиста.

43. Независимо от того, что он делает, он приобретает дурную славу, которая через год вместе с доносом является достаточным основанием для пытки.

44. То же самое происходит и с жертвами злостной клеветы: если они не требуют возмещения ущерба — это является доказательством их вины, если же требуют — клевета распространяется, подозрения возрастают и возникает дурная слава.

45. Также и те, кого вынуждают доносить под пыткой, очевидно, назовут их имена.

46. Из чего следует вывод, достойный быть записанным красными чернилами: если суды будут продолжаться все время, не уцелеет никто, какого бы он ни был пола, состояния, положения или сословия, если какой-нибудь враг или клеветник пожелает навлечь на него подозрение в колдовстве.

Штубб, Петер

Суд над Ш. или Штумпом (Штумпфом или Штубе) в 1589г. около Кельна, по обвинению в ликантропии, вызвал большой интерес по всей Европе — дель Рио, Ро-ленд и Ферфакс — все комментировали его.

целом он следовал традиционным представлениям о волкодлаках, но два аспекта достойны внимания: непринужденность, с которой здравомыслящие (в других случаях) люди объясняли невозможное и превращали опровергающие показания в подтверждающие доказательства, во-вторых, множество предсмертных истязаний, выпавших на долю Ш. Приводимые ниже английские отчеты «дословно переведены с верхнеголландского» — волкодлаки редко встречались на английских судах над ведьмами.

Ш. признался, что он изменял свой облик с помощью волшебного пояса, который превращал его в «алчного кровожадного волка, сильного и могучего, с огромными глазами, сверкавшими как факелы в ночи, с большой и широкой пастью, полной ужасных острых зубов, могучим телом и мощными лапами». Будучи волком он совершил множество убийств. Снятие пояса возвращало ему «человеческий облик».

На суде Ш. сказал, что он оставил свой пояс в некой долине. Магистраты обыскали указанное место и ничего не нашли.

Однако в истинности истории Ш. не сомневались, «поскольку можно было предположить, что [пояс] отправился к дьяволу, от которого он был получен, поэтому он и не мог быть найден».

28 октября 1589г. был вынесен приговор и 31 октября приведен в исполнение в Бедбурге «в присутствии многих дворян и князей Германии». Приговор является, возможно, самым суровым из известных. Ш. приговорили:

«сначала положить на колесо и шестью раскаленными докрасна щипцами вырвать его плоть в десяти различных местах до костей; после этого его ноги и руки раздробить деревянной колотушкой. Затем отсечь голову от тела, а его труп сжечь дотла».

Шулер, Иоганн

Генри Ли, большой знаток колдовства, считал бланкенштайнскую трагедию олицетворением «слепой и глупой жестокости этого суеверия». Однако суд, состоявшийся в 1676г. в Наумбурге, был культурен и мягок по сравнению с делом Иоганна Шулера и его жены, развернувшимся в 1663-1664 гг. в Линдхейме, имперском городе округа Веттерау в протестантском Гессен-Дармштадте, находившемся под Herrenschaft (управлением) Германа фон Ойнхаузена, главного пристава Брунцвик-Люнебурга, и Гартмана фон Розенбаха, настоятеля Вюрцбургского собора, и нескольких других дворян. Дело возможно, является самым жестоким в этой «Энциклопедии».

Уклонявшиеся от своих обязанностей князья передали управление Линдхеймом главному магистрату Гейссу, вульгарному и жадному ветерану Тридцатилетней войны. В 1661г. Гейсс убедил барона Ойнхаузена, что Линдхейм кишит ведьмами. «Большинство горожан очень подавлено и предлагают, если Его светлость только выразит желание, сжечь их, охотно обеспечив дровами и платой за все расходы». В этой запланированной охоте на ведьм Гейсс видел большую выгоду: «Посредством этого Его светлость может также приобрести много денег, так что и мост, и церковь можно хорошо отремонтировать. Кроме того, Его светлость может получить такое состояние, что в будущем можно будет намного больше платить своим чиновникам».

Получив подобную подсказку, барон Ойнхаузен и другие Herrenschaft согласились возобновить суды над ведьмами (временно приостановленные на восемь лет), и в июле 1661г. Гейсс назначил помощниками судей четверых самых низких и порочных мерзавцев города [их прозвали Blutschoffen — присяжные кровопийцы]. Эти судьи арестовывали всех, кого могли: состоятельных мужчин и женщин, даже детей в возрасте от 8 до 12 лет. Была арестована одна робкая женщина, всегда убегавшая при виде этих новых судей, подвергнута пытке до потери чувствительности и сожжена в течение нескольких недель. Обычно жертв привязывали короткими цепями к стене примерно в 15 футах от земли, чтобы они медленно обугливались на огне. По любопытному стечению обстоятельств местом этих зверств, Ведьминской башней, позже владел писатель Захер-Мазох.

Неприятности Ш. начались в 1663г. Гейсс захотел получить собственность этого богатого и уважаемого мельника, чья жена в предыдущем году родила мертвого ребенка. Гейсс получил признание повивальной бабки, что ребенок был убит с помощью колдовства, при содействии еще шестерых людей. Все они были арестованы и под пыткой поклялись, что извлекли труп младенца, разрубили его и куски топили в горшках для изготовления ведьминской мази. Шулеры настаивали, что в смерти их ребенка никто не виноват, и требовали, чтобы для доказательства вскрыли его могилу. В присутствии отца судьи обнаружили неповрежденный труп. Угрозами жестоких пыток Гейсс принудил мельника хранить молчание и затем, поскольку признание, сделанное под пыткой, должно быть истинным, сжег повивальную бабку и шестерых, кого она вовлекла.

В конце года Гейсс арестовал старую женщину, известную как Бекер-Маргарет. Один из его подручных пообещал, что добровольное признание освободит ее от пытки и позволит, чтобы после казни ее тело было погребено на кладбище при церкви. Несчастная женщина знала, что она пропала, и подчинилась своей судьбе, обвинив еще 14 человек, включая жену Ш., в соучастии в смерти ребенка, в отчаянии сказав: «Пусть и они узнают, как пахнет горящее тело. Тотчас фрау Шулер была заключена в тюрьму по подозрению в колдовстве, и старый шрам от падения, который лечил хирург-цирюльник из Ханау, был определен как клеймо дьявола.

Однако Ш. удалось выбраться из города и быстро направиться в Вюрцбург, чтобы убедить настоятеля собора, соправителя города, освободить его возлюбленную жену. Но в его отсутствие Гейсс подверг ее пытке, вынудил признаться в соучастии в убийстве и обвинить своего мужа в колдовстве. Гейсс, очевидно, ожидал Ш. и сразу по возвращении бросил его в промерзавшую Башню ведьм, без соломы, одеяла или носок. Через 5 дней Ш. был подвергнут пытке со специально разработанной для него жестокостью, и признал свою вину. Как только пытка прекратилась, он тотчас отрекся, вследствие чего подвергся пытке во второй раз. III. снова отрекся от своего признания, но как раз в то время, когда Гейсс был готов растянуть его в третий раз, разгневанные жители города начали мятеж. Ночью, во время продолжавшегося беспорядка, Ш. удалось бежать и, вместе с несколькими другими, освобожденными их друзьями, 18 февраля 1644г. пробиться к Шпейеру, заседавшему в имперском Верховном суде [Reichskammergericnt]. Вид спасшихся женщин, подвергшихся пытке, вызвал общественное негодование, и известный адвокат подал в суд петицию в их защиту. В это время ввиду растущей враждебности в Лин-дхейме Гейсс продолжал свирепствовать и 23 февраля 1664г. заживо сжег фрау Шулер, когда ее муж все еще находился у Шпейера. В начале марта общественный подъем вынудил Гейсса и его людей бежать. Настоятель Вюрцбурга посоветовал Ойнхаузену утихомирить Гейсса. Однако, видя ненависть против своего избранника и склоняясь к решению Верховного суда о прекращении в Линдхейме охоты на ведьм, Ойнхаузен больше не смог защищать своего судью и уволил его. Но Гейсс не был наказан, хотя и казнил 30 невиновных человек.

В документах из Линдхейма обнаруживается, что Гейсс получил наличными сумму в 188 талеров и 18 альбов от тех, кого он сжег. Он даже не считал скота, который" достался ему. То, что он делал, прикрываясь своим служебным положением, не входит ни в какие рамки; так за посещение (для поиска ведьм) деревни, находившейся на расстоянии в два часа пути, он потребовал 5 талеров. Гейсс также заботился о своих охранниках: «За гостиницу в Хайнхене [в получасе езды от Линдхейма], за то, что стражники сидели рядом с пьяной королевой ведьм [Hexenkonigin] — два талера и семь альбов. 29 июля. Келарю в связи с охотой на ведьм [Hexenverfolgung] в присутствии распорядителя — 12 талеров, 15 альбов».

В свою защиту Гейсс привел оправдание, типичное для правителя области. Он получал только свою постоянную плату (обычно третью часть конфискованного)! Он не был растратчиком, он посылал надлежащую долю (примерно две трети) всего, что конфисковывал, Herrenchaft. Неважно, насколько Гейсс обманывал своих соруководителей, но что-то они получали. Данный факт, может быть, объяснит, почему и барон Ойнхаузен, и настоятель Вюрцбургского собора медлили с прекращением его охоты на ведьм.

Шультхайс, Генрих фон

По определению Джорджа Л. Барра, книга Генриха фон Шультхайса «Detailed Instructions how to proceed in the inquisition against the horrible vice of witchcraft» (1634) является «ужаснейшей из всей ужасной литературы о преследованиях ведьм». Написанная секретарем нескольких епископов, охотившихся за ведьмами в Рейнланде, доктором как гражданского, так и духовного права, она является «самым благочестивым и самым жестоким из всех подобных руководств» по преследованию и обвинению ведьм. Инструкции строятся как ответы доктора [Ш.] на вопросы воображаемого барона («Frey-herr») Филадельфуса по вопросам судопроизводства против ведьм.

Один любопытный отрывок дает представление о том, как во время действия закона против ведьм добивались осуждения. Принимались свидетельства, которых никогда бы не допустили в любом другом суде. Воздействие книги усиливалось благодаря тому, что извращения закона постоянно оправдывались включенными в диалог рационалистическими комментариями «Freyherr'a».

Четыре свидетеля присягают, что они видели мистера «Альфу» на шабаше, Грета говорит, что он ехал на черной лошади, Томас — на рыже-пегой, Курт клянется, что на серой и юный Фундеман рассказывает о гнедой. «Как можно построить обвинение на четырех противоречащих друг другу показаниях, — спрашивает барон, — поскольку человек не может сидеть на четырех разных лошадях одновременно». Ш. объясняет, что люди, видевшие белую кобылу, принадлежавшую соседу, все согласятся, что она была белой, но ведьма обладает лошадью различных цветов.

«Все это очень странно, — указывает барон. — Совершенно невозможно, чтобы один видел лошадь белой, другой — черной, третий — гнедой, и еще кто-нибудь — желтой». Тогда Ш. говорит, что лошадью «Альфы» на самом деле был Сатана, который, как чародей, может делать многие странные вещи. Он просит барона посмотреть на серую лошадь через темно-зеленые очки. «Лошадь зеленая! — восклицает тот. — Но что общего у этих очков с тем, о чем мы говорим? Эти свидетели не смотрели через затемненные стекла». Ш. отвечает, что, если сделанные человеком очки могут вызывать изменение цвета, то насколько сильнее может быть обман чувств, вызванный дьяволом. Следовательно, выдвинутые обвинения имеют доказательную силу.

Ш. встретился с оппозицией, которая привела его в особенную ярость. В Падерборне в 1631г. он осудил ряд состоятельных горожан и был особенно разгневан неким «Пиза-но», который признался, что попросил дьявола разрешить появление многих невиновных людей на шабаше, чтобы их затем разоблачить. Благодаря этому множеству имен процедура суда была поставлена под сомнение, истинность разоблачений оспорена и преследования прекращены. Ш. был искренне ожесточен насмешками, которые могли предотвратить конфискацию собственности тех, кого он сжигал.

Этот «фальшивый судья ведьм» (как его назвал Лоэр) был объектом нападок со стороны иезуитов, Адама Теннера (1572-1632) в «The-ologia Scholastka» (1617) и Фридриха фон Шпее. Но его яростная защита практики истребления ведьм указывает на то, что росло влияние скептиков, и позиции инквизиции и князь-архиепископа майнцского (Петера Остерманна), чье одобрение разрекламировано в книге, нуждались в укреплении.

Эдуард VI: закон 1547 г

В декабре 1547г. — шестого года правления Эдуарда VI — был принят Генеральный билль, отменивший законы об ответственности за уголовные преступления и измену, принятые при Генрихе VIII, большинство из которых было направлено против ранних протестантов. Среди отмененных был и закон 1542г., объявлявший колдовство уголовным преступлением.

При отмене отмечалось, что люди в других странах могут считать некоторые законы, принятые при Генрихе VIII, «очень прямолинейными, чрезмерно тяжкими и жестокими». Именно поэтому Эдуард VI пожелал, чтобы «жестокость некоторых нижеследующих законов была бы смягчена и уменьшена, ...отменена и объявлена недействительной».

С 1547 по 1563гг., когда был принят второй билль против колдовства, по-прежнему не существовало специального закона против чародейства, за исключением случаев, когда оно приводило к убийству или государственной измене. Фактически в билле было специально упомянуто как явно преступное «преднамеренное убийство с помощью яда». Однако, как и раньше, политическое колдовство любым своевольным распоряжением могло быть объявлено как законным, так и незаконным. В «Autobiography of Edward Underhill» (1859) рассказывается о предсказателе XVIb., брошенном в тюрьму за предсказание о продолжительности жизни Эдуарда VI:

«Когда мы обедали, майор послал двух своих офицеров со мной, чтобы найти Алана, которого мы встретили внутри [собора] Святого Павла, взяли и привели его с собой в его комнату, где мы нашли фигурки, установленные, чтобы вычислить рождение короля и дату его смерти, в которой этот глупый негодник был так уверен, что он и его советники-паписты повсюду говорили о ней. Король находился в это время в Хэмптон-Корте, и я доставил этого Алана, с его книгами заклинаний, кругами и множеством вещей, относящимися к данному дьявольскому искусству, к лорду-регенту, и этот Алан заявил лорду, что его занятия — это разрешенные законом науки, поскольку закон против них был отменен. «Ты — отъявленный мошенник, — сказал лорд, — если бы ты и твои науки могли сказать мне, что я буду делать завтра, я отдал бы тебе все, что имею».

Алан был приговорен к годичному заключению в Тауэр, но «освобожден благодаря связям. Так всегда избегают наказания порочные люди».

Эйди, Томас

Во многих английских дискуссиях о колдовстве спорящие стороны подыскивали аргументы, чтобы убедить воображаемых судей в том, что колдовство является вымыслом (или реальностью). Так, книга Э., безрезультатно цитировавшаяся преп. Дж. Барроусом на судах в Салеме, полностью называлась следующим образом: «A Candle in the Dark, or a Treatise concerning the nature of witches and witchcraft: being advice to judges, sherifs, justices of the peace and grandjuremen what to do before they pass sentence on such as are arraigned for their Hues as witches» — («Светильник во тьме, или Трактат о природе ведьм и колдовства: рекомендует судьям, шерифам, мировым и верховным судьям, что им следует сделать, прежде чем вынести приговор кому-либо из привлеченных к суду за колдовство», Лондон, 1656). Э. выступал против суеверия и смело атаковал его, используя оружие самих «торговцев ведьмами» — Библию. Джордж Л. Барр назвал этот поступок «одним из наиболее храбрых и самым разумным из ранних выступлений» (протестов). «A Candle in the Dark» состоит из 3-х частей. Первая часть, исследуя многочисленные значения слова «ведьма», опровергает современное Э. употребление библейского завета «Ворожеи (ведьмы) не оставляй в живых». К примеру, во Второзаконии (18, 10-11) упоминаются девять разновидностей, включая прорицателя, чародея, вызывающего духов (например, Аэндорская волшебница), гадателя, вопрошающего мертвых, и очаровывателя (как в: Исход (12\ 15). В соответствии с этими определениями, настоящими ведьмами должны считаться «паписты, изобретатели заклинаний, вводящие людей в заблуждение».

Во второй книге показано, что современные доказательства колдовства не встречаются нигде в Библии.

«Где это вообще записано в Ветхом и Новом Заветах, что ведьма является убийцей или обладает силой для убийства с помощью колдовства или для поражения любой болезнью или немощью? Где записано, что у ведьм есть чертенята, сосущие их? Где написано, что у ведьм есть соски для того, чтобы чертенята могли сосать их... что дьявол оставляет личные отметки на ведьмах... что ведьмы могут поражать урожай или скот... или могут летать по воздуху... Где мы читаем о дьяволе или дьяволице, называемых сукубом или инкубом, использующих генерацию или совокупление?»

В третьей книге содержатся нападки на «тщеславие некоторых английских писателей, рассматривающих ведьм», особенно на короля Якова I, чья «Demonology», как предполагает Э., фактически была написана «Джеймсом, еписком Винтона [Винчестера]». Он выступает против Томаса Купера, «кровавого преследователя бедных», и книги Метью Перкинса «Discovery», «собрания бредовых заметок» из Бодена, Спины и «других папских прихлебателей», составивших огромные тома ужасных небылиц и нелепостей». Менее галантно он поправляет Гоула и Гиффорда.

Однако, памятуя о назначении своей книги, — склонить на свою сторону судей и присяжных заседателей — Э., следуя за Реджинальдом Скоттом, говорит о «плавании», ведьминских метках, колдовском проклятии, вере в заговоры и амулеты, чревовещателях и фокусниках, часто использовавших искусственную мышь на пружинке в качестве домашнего духа. Догматы евангелического протестантизма основываются на Библии, и вера протестантов в колдовство, хотя и присущая им изначально, имела католическое происхождение и, вследствие этого, была легко уязвима. Поскольку однажды библейская санкция на охоту за ведьмами была опровергнута, протестанты лишались важнейшей опоры: они не могли претендовать, как римские католические демонологи, на традиции церкви. Таким образом, Э. поступил очень проницательно, основывая свою аргументацию в целом не на критике отдельных случаев или судов над ведьмами, а на ¦отсутствии письменных свидетельств о колдовстве в Библии.

Эйхштадский суд над ведьмами

Следующий отчет о суде над ведьмами в епископстве Эйхштадтском близ Инголь-штадта был записан официальным писцом, во время суда находившимся в зале суда и комнате пыток. Он был опубликован наряду с четырьмя другими в 1811г., но, возможно, из-за уважения к потомкам, имена всех, с ним связанных, были опущены в тексте и указаны как NN. Подлинник рукописи, где сохранились имена, теперь, к несчастью, потерян. Переписчик сообщает о суде от третьего лица, вводя показания обвиняемых словом «Sagt» — «говорит». Английский текст является вольным переводом с немецкого; два или три абзаца переставлены, там где буквальный перевод не имеет никакого смысла.

На этом суде судебное разбирательство следует общему канону ведьмовских процессов. Обвиняемая сначала все отрицает, затем подвергается пытке, выдумывает то, что, как она считает, хотят услышать судьи, затем, когда ее перестают пытать, отрекается от своего признания и тотчас подвергается пытке снова. Вскоре она становится полупомешанной и в конце концов воображает себя ведьмой. Ни одно из преступлений, в которых она обвиняется, — ночные полеты, пиры на шабашах, прохождение сквозь запертые двери — не было реальным или доказуемым, но ни одного доказательства и не предлагалось. Однажды встретившись с пятнадцатью обвинениями, возможно, произнесенными под пыткой такими же обыкновенными людьми или взятыми из перечня колдовских преступлений, она была обречена. Судьи, как явствует из этого отчета, были заитересованы только в признании вины и получении имен предполагаемых сообщников, которые рано или поздно подвергались подобным судебным разбирательствам. В это время обвиняемой не разрешалась никакая юридическая помощь, она не встречалась на очной ставке со свидетелями, и только после вынесения приговора к ней допускали священника.

Обвиняемая — явно бедная крестьянская женщина, сбитая с толку ужасом и, возможно, уникальностью собственной роли: многие высокооплачиваемые чиновники посвятили три недели своего времени, чтобы убить это существо. Когда она колебалась, ей показывали инструменты для пыток, и ее память «оживала». Надевались «испанские сапоги», и, испуганная, она отвечала, одновременно ожидая ослабления тисков, которые могли раздробить ей ноги. Когда она не хотела сотрудничать, к ней применяли страппадо. Ее речь становилась почти бессзвязной, полубессмысленные Фразы лились, смешиваясь с воплями: «О, Иисус Христос, приди ко мне... Господи милосердный, услышь меня. После двухнедельного допроса и пыток она билась при звуке колоколов, звонящих «Ап-gelus», запиналась при чтении «длинного «Верую» (символа веры) и затем произносила то, что хотели услышать судьи.

Стенографические отчеты о других судах могут показаться еще более ужасающими, шокирующими, отвратительными. Этот суд над неизвестной женщиной из Эйхштадта трогателен и отвратителен одновременно.

Этот и другие судебные отчеты, включенные в данную «Энциклопедию», типичны для десятков тысяч подобных судов, состоявшихся в Восточной Европе. Любому читателю, который хочет понять, что такое колдовство, данный отчет дает очень ясное представление.

Суд в Эйхштадте

Присутствовали: г-н канцлер, г-н муниципальный судья, г-н доктор, г-н секретарь и г-н регистратор.

Понедельник, 15 ноября 1637г.

После серьезного обсуждения с гражданскими советниками, заключенная, повсеместно известная как NN, находившаяся под стражей по обвинению в колдовстве и, согласно пятнадцати свидетельским показаниям, заслуживающая смерти, подвергнута следующему допросу:

В.: Каково ее имя?

О.: NN, сорока лет от роду, не знает имен ни отца, ни матери, ни где они родились, воспитывались или умерли. Она жила с мужем двадцать три года и за это время родила восемь детей, пять из которых еще живы. Из трех умерших один умер от оспы двадцать один год назад в возрасте двух лет, другой умер восемь или девять лет назад в возрасте двух лет и третий умер шесть лет назад также от оспы. Из-за подозрительных обстоятельств их смерти ей было велено явиться в городскую ратушу.

В.: Знает ли она, почему ей было велено явиться в ратушу?

О.: Она не знает никаких других причин, кроме обвинения в колдовстве.

В.: Это правда, иначе бы ее не доставили сюда. Следовательно, она должна начать признавать свою вину и не искать никаких оправданий.

О.: Она вытерпит все, но не признается в том, что она — ведьма.

Затем судьи приложили все свои силы, чтобы уговорить или заставить ее, но все было безуспешно, поэтому приготовленный список показаний, полученных под присягой, и окончательное обвинение были зачитаны ей и специально обсуждены.

Когда первое обвинение было зачитано, она от всей души рассмеялась над ним и заявила, что скорее умрет, чем признает его. Она ответила, что не могла совершить все это, поскольку отсутствовала в данных местах. Она признала, что может быть виновна по второму обвинению. Рассматривая обвинения 3, 4, 5 и 6, она сказала, что никогда за всю свою жизнь не была на шабаше. Говорит, что ничего не знает по поводу обвинений 7, 8, 9, 10. То же самое по поводу обвинений 11, 12, 13, 14 и 15; снова отрицает любое участие.

И хотя она никоим образом не может ответить на эти обвинения и принять на себя ответственность, она еще раз заявляет, что скорее умрет, нежели признает себя виновной.

В.: Хочет ли она умереть как ведьма?

О.: Если такова воля Божья, то и ее воля такова же.

В.: Воистину так. Следовательно, она должна начать свое признание и рассказать, как долго она погрязала в этом пороке, и как она была впервые вовлечена в него.

О.: Да, ваша честь, я охотно сделала бы то, что вы хотите от меня, но я не ведьма; это такая же истина, как муки и распятие Христово.

Затем она была обследована в поисках клейма дьявола, которое было найдено на правой стороне ее спины, около лопатки, величиной примерно с полкрейцера. Затем эта отметка была проколота и найдена нечувствительной; однако, когда ее кололи в других местах, она тут же вела себя как сумасшедшая. Были рассмотрены еще многие подозрительные отметки. Ее спросили:

В.: Где она получила эти отметки дьявола?

О.: Она не знает. Она ничего общего не имеет с дьяволом.

Поскольку обвиняемая не отвечает на милосердное обращение, она доставлена в комнату пыток.

Свидетельство, полученное а комнате пыток

После того, как ее поместили на лестницу и чуть-чуть натянули веревки, она сказала: «Да, возможно, она — ведьма». Когда ее отпустили, она заявила, что она не ведьма. После этого ее снова поместили на лестницу и потянули раз, два и три; наконец, ее отпустили после признания, что она — ведьма. Но она тотчас стала упираться и отрицать, что она ведьма. Тогда ее растянули более сильно на лестнице.

Она призналась, что это правда, что четырнадцать лет назад, когда она не была замужем, она стала ведьмой.

В.: Но поскольку она призналась, что была замужем двадцать три года, как может быть, что только четырнадцать лет назад она стала ведьмой?

О.: При этом она попросила, чтобы ее сняли с лестницы, и она скажет правду.

В.: Нет, она сначала должна начать признаваться, иначе она останется на лестнице.

Когда она поняла, что ее не собираются освобождать, она сказала, что примерно восемнадцать лет назад ее муж пришел домой пьяный и пожелал, чтобы дьявол взял ее (к этому времени она как раз родила очередного ребенка), и также ее детей, младшего и старшего.

Ее заявления начали путаться. И она подумала: о, если бы он пришел! О, поскорее бы! И в это время она имела незаконную любовную интрижку с палачом, и дьявол явился ей на следующую ночь в облике этого самого палача. На самом деле он прибыл еще во время первой ночи, но, поскольку все время горел свет, он не мог пробраться к ней. И поскольку она считала, что он был палачом, на следующую ночь, примерно около десяти часов, она вступила с ним в сексуальные сношения, и его член был очень холодным. После второго раза дьявол раскрыл, кто он такой, разговаривая непристойно и требуя, чтобы она вся отдалась ему, и отрицал Господа и нашу дорогую Госпожу и всех святых. Он угрожал ей, так что она должна была ему подчиниться, но теперь она раскаялась и хотела бы снова вернуться к Господу.

В.: Не требовал ли еще чего-нибудь дьявол от нее?

О.: Восемь дней спустя после соблазнения, дьявол дал ей зеленый порошок и черную мазь на глиняном блюде, которую она применяла на человеке и животных.

В.: Есть ли еще у нее эти вещества?

О.: Нет. Она выбросила их в воду четыре недели назад.

В.: Была ли она заранее предупреждена о своем приближающемся аресте?

О.: Нет, ничего, кроме того, что ее сестра предупредила ее.

В.: Значит, она беседовала со своей сестрой?

О.: Нет, но они виделись на дьявольском шабаше.

В.: Как дьявол называл ее, и каким именем она называла дьявола?

О.: Она называла дьявола Cokhelhaan [петух], а он называл ее Schinterin [живодерка]. Три недели спустя после ее соблазнения дьявол крестил ее и полил чем-то сверху ее голову.

В.: Все ли, что она говорила, является правдой?

О.: Да.

Она была выведена из комнаты пыток.

Вторник, 16 ноября 1637г.

Присутствовали: делегаты, г-н муниципальный судья, г-н доктор и г-н регистратор. Обвиняемая введена, и обычные молитвы произнесены.

В.: Может ли она полностью подтвердить сердцем и устами то, в чем она призналась вчера?

О.: Да, ее все признания истинны. Между прочим, она боится, что из-за своих великих прегрешений она не попадет на небеса. Из-за своего падения она не может больше молиться Господу. Дьявол вынудил ее подчиниться частыми и жестокими избиениями. Только прошлой ночью она дважды слышала шуршащий звук в своей камере. Даже сейчас, во время этого допроса, она слышит шелестящие звуки.

Затем суд дал ей хороший совет, как защитить себя от порочных врагов и обеспечить свое спасение.

О.: Да, это правда. Если она останется вне церкви, она никогда не найдет спасения. Если такова воля Господа, чтобы весь мир стал свидетелем ее злых деяний, она хочет сделать публичное признание, и она хочет молиться за гг. судей... потому что они приказали ей появиться в этом суде. Дьявол часто делал ей больно, в то время, когда они были вместе в кровати, так что она визжала и будила своего мужа, который вскоре после этого стал спать отдельно. [Дословная цитата]: «О, Иисус Христос, приди ко мне, ибо я много грешила против тебя. Молю тебя, Господи милосердный, обрати свой взор на меня».

В.: Как часто она получала порошок и мазь от дьявола? Есть ли у нее еще порошок и мазь?

О.: Да. В ее кладовой, слева, как входишь с аллеи, есть коробка, в которой сверху находятся четыре выдвижных ящика, в одном из них — мазь.

После обыска в кладовой судебный чиновник нашел три маленькие коробочки мази и одну коробку с порошком, которые он доставил в ратушу.

В.: Кому она нанесла вред этим материалом?

О.: Сначала, примерно восемь или девять лет назад, дьявол приказал ей втереть мазь в вишню и дать ее своей 6-летней дочери съесть, чтобы отравить ее. Затем ребенок заболел и в течение одного часа перешел из состояния жизни к смерти. Вследствие этого ей было предписано явиться в ратушу. Если бы ее муж не был таким религиозным, дьявол убил бы его тоже.

Во-вторых, около тринадцати или четырнадцати лет назад как-то ночью, когда ее муж спал, дьявол разбрызгал порошок над ним, чтобы он не проснулся и намазал мазью его ноги и руки, спину и шею, так, чтобы он умер. В течение трех дней ее муж начал страдать от недержания мочи, от чего он мучается и до сего дня. Она говорит, что не признавалась в этом преступлении, поскольку, если бы она призналась, дьявол явился бы к ней и не оставил бы ее в покое. [Признание становится бессвязным]. Ведьма находит спасение только тогда, когда предстает перед судом, и она хочет сама заявить ему об этом.

В-третьих, три года назад она смешала дьявольскую мазь с тушеным мясом и дала его 4-летнему сыну своей бывшей хозяйки. Мальчик тотчас заразился гангренозной чумой и умер в течение двух дней.

В.: Все ли ее слова истинны?

О.: Да, она хотела признаться не только в этом, но и во многом другом.

[Затем она рассказывает о трех других случаях порчи с использованием мази и вовлекает одну из своих жертв, которую, как она сказала, она научила колдовству.

Позже она отрицает это. Она рассказывает, как ее маленькая дочка заболела от этой мази. На следующий день она думает, что нарыв на боку является признаком чумы, но палач Матес заявляет, что это не предмет для обсуждения. Суд затем спрашивает, что с ней случилось].

О.: Прошлой ночью ей явилась Матерь Божья, такая красивая и белая, как снег.

Поскольку заключенная симулирует болезнь и готова отрицать свое показание и поскольку признаки вчерашнего раскаяния могут исчезнуть, ее приказывают выпороть в комнате пыток, чтобы усилить страх и вызвать истинное признание. После трех ударов бича она говорит, что дьявол, одетый в черное, приходил в ее тюремную камеру прошлой ночью и этим утром. Прошлой ночью он прибыл точно между одиннадцатью и двенадцатью часами и вступил в сексуальные сношения с ней, но причинил ей такую боль, что она едва могла выдержать, и ей казалось, что ее спина и бедра сломаются. Более того, она обещала снова отдать ему свое тело и душу, ничего не рассказывать об этом договоре и оставаться верной, противостоя судьям так долго, как сможет. В свою очередь ее инкуб обещал помочь ей и приказал ей придумать, каким образом она могла бы совершить самоубийство. Наконец она продолжила расцарапывать ногтями средние вены на своей правой руке, наполовину вскрытые, где ей делали кровопускание две недели назад, потому что шрамы были очень недавними, и вены можно было вскрыть очень легко. Подобным образом она могла легко убить себя, не привлекая внимания, и отдать свое тело и душу дьяволу.

[Затем следует какое-то незначительное признание относительно того, как дьявол велел ей приписать смертельное действие мази чуме, и как дьявол принуждал ее отдаться ему].

Когда все это было записано, ей велели отвечать на следующие вопросы:

В.: Что представляют собой эти четыре коробки, доставленные в ратушу — среди них две коробки, наполненные красной мазью, одна с белесой мазью и одна с белесым порошком? Поскольку еще в начале своих показаний она упомянула только об одной, а когда ей предъявили эти четыре, сказала, что настоящая коробочка пропала — какое показание истинно?

О.: Она получила эти маленькие коробочки от своего демона-инкуба Cokhelhaan'a, чтобы причинять вред людям и животным. Когда "она сказала вчера, что настоящая коробочка отсутствует, это было сделано для того, чтобы запутать судей.

Теперь она снова отрекается от дьявола и готова ответить перед Господом и миром, что ее новое показание будет правдивым.

После обсуждения одного специального вопроса она рассказывает о двух последних примерах своих злодеяний с использованием мази и порошка:

Восемь-девять лет назад она убила свою собственную черную корову, используя дьявольский порошок, который она смешивала с ее пищей. Она была здорова, но умерла в течение двух или трех дней.

Восемь или шесть лет назад она посыпала порошком свою гнедую лошадь, и та пала.

В.: Правдиво ли ее предыдущее показание? О.: Да.

Она отведена под охраной и оставлена под более пристальным наблюдением.

Пятница, 19 ноября 1637г.

Заключенная снова введена и допрошена.

Она говорит и заявляет публично, что за всю жизнь она никогда не видела дьявола и не вступала с ним в сексуальные сношения. Все ее прежние показания ложны. Ни ее совесть, ни ее преданность и любовь к Иисусу Христу не позволяют ей продолжать рассказывать эти небылицы. Она пришла к этому решению только что, прошлой ночью. Если бы она могла найти нож, чтобы вонзить в свою грудь, она бы убила себя. Действительно, она дважды просила сторожей дать ей нож, приводя как довод, что воротник ее сорочки был слишком тесным, и она хотела распустить его.

Судьи выслушали ее отречение и признали, что сердце ее дьявольски упрямо. Ее глаза были красными, как будто дьявол пытался вынуть их из глазниц. Палачу было велено растянуть ее на лестнице. Вскоре после этого она попросила, чтобы ее освободили, и обещала рассказать все, что она делала в течение своей жизни.

В.: Является ли ее прежнее показание правдивым?

О.: Да, к несчастью, и не только оно, но и все прочие, которые она даст.

В.: Какова была причина ее отречения?

О.: Дьявол посетил ее прошлой ночью в двенадцать часов, совершил бесстыдство с ней и приказал ей отрицать все, в чем она раньше призналась, сказав, что поможет ей.

После этого она была снята с лестницы, как раскаявшаяся грешница.

Допрос, продолжение после обеда.

В.: Почему она противоречила сама себе в это утро? Когда ее допрашивают, она должна говорить всю правду. Приказываем заявить под присягой, правдивы или ложны ее показания, и когда она начнет делать настоящее признание?

О.: Она проявляет свое расположение, сказав «Да». Она говорит, что дьявол был с ней всю ночь, он не только успокаивал ее и обещал ей снова помочь, но также приказал ей подумать серьезно, как она может покончить с собой. При этой подсказке она затем решила попросить нож с тем, чтобы сделать петлю из шейной ленты своей сорочки и повеситься. Позже она подумала, что сможет вытащить свой язык изо рта и попытаться удушить себя с помощью своего указательного пальца.

Недовольный ее попытками и усилиями удовлетворить его, дьявол жестоко побил ее, проколол ей глаза (иссиня-черные и налитые кровью), так что они начали кровоточить, и потребовал, чтобы она подписала договор, написанный собственной кровью, грубо направляя ее левую руку, чтобы написать новый контракт, диктуя: «Я, Schinterin, буду твоей — душой, плотью и кровью, кожей и волосами, всем, что у меня есть, ныне и всегда».

Затем дьявол взял контракт и приказал повторить это собственными словами. Что она и сделала, пообещав ничего не раскрывать. Дьявол сказал, что он не бросит ее [признание здесь становится бессвязным], и снова принуждал ее продолжать свои дьявольские поступки, а затем исчез. Она до глубины своего сердца опечалена тем, что совершила, и никогда не повторит этого снова. Судьи прочли ей длинную проповедь, сказав, что если она будет снова одолеваема порочным врагом, они благословят и защитят ее.

[Далее опущены два показания о порче, нанесенной детям с помощью волшебной мази; ее собственный ребенок до сих пор страдает головной болью, а другой мальчик умер].

Суббота, 20 ноября 1637г.

Она вызвана в суд и сначала допрошена о следующем:

В.: Как ей живется?

О.: ...Поскольку... она одинока, то ощущает страх, и не знает, почему.

В.: Действительно ли дьявол не нападал на нее прошлой ночью?

О.: Нет.

В.: Как часто в течение каждого месяца и каждого года она летала? Куда она летала и с какой целью?

О.: Дважды в месяц, двадцать четыре раза в год. Чтобы предотвратить пробуждение своего мужа, и чтобы он не вмешивался, дьявол рассыпал над ним порошок, так что дьявол и она могли встречаться друг с другом, как пожелают, в кухне, в спальне, зале или на чердаке. Дьявол подарил ей расщепленную палку, чтобы она использовалась только для полетов, и натер ее какой-то магической мазью. Дьявол всегда сидел спереди, а она сидела сзади. Когда она хотела попасть на шабаш, она читала такой заговор:

«Вверх в трубу и в оконную щель! Во имя Дьявола, вон и вперед!»

Во время езды на раздвоенной палке дьявол испускал огненные струи, так что она мало что могла видеть. Насколько она помнит, места встреч были на лугах в N., под виселицами, и в N-ских горах... Сначала казалось, что у них много еды и питья, жареное и тушеное мясо, поданное на зеленых блюдах. Но еда была пресной и земляни-стой, совсем черной, приторной, безвкусной и плохо приготовленной. Она никогда не видела ни хлеба, ни соли, и пила белое вино из деревянных или глиняных чашек. Вино приносилось в кувшинах или кожаных бурдюках. Они сидели на скамейках и сиденьях, так же как и на виселицах. Во время еды они поносили Господа и замышляли, как совершить порчу.

Они также говорили о муниципальном суде и комиссарах, и как они должны ходить среди людей и не иметь жалости к ним. Ведьм побуждали смело продолжать свое дело, не сомневаться и не бросать его. Человек, произносивший проповедь, был маленьким и толстым с черной бородой, и он говорил с деревянной кафедры. Подобные шабаши происходили в ночь с четверга или с субботы, в зависимости от времени года. Место освещали огнями, которые держали бедные старые женщины, она сама держала светильник одной рукой. И после этого начинались танцы. Главный дьявол сидел на легком стуле, и ему следовало воздать особые почести, сделав реверанс перед его задом. После общего хоровода в свободной манере пары группировались, чтобы совершить бесстыдство у боковых линий. Она полагает, что музыка исполнялась трубачами и скрипачами, но она не знает никого из них. Примерно пятьдесят человек, некоторые из них в масках, посещали эти шабаши. Присутствовал также некий NN из N. Они все сидели за круглым столом.

Но, когда состоялся большой шабаш, ведьмы были так многочисленны, что их нельзя было сосчитать. Когда наступило время расходиться, главный дьявол сказал: «Хей! Прочь вы, во имя Дьявола!», и они покинули шабаш таким же образом, как и пришли. В особенности же она заметила на шабаше следующее:

Помощники:

1. NN из N, Маленькая Дорожка. Она видела ее два года назад в N-ских горах зимой и в последний раз на N-ском лугу, пирующей на банкете во время шабаша. Эта женщина танцевала с демоном-инкубом в обличьи помощника кузнеца и также имела сексуальные отношения с ним. На нем был кожаный передник и кепка, а на ней — меховой полушубок и черная юбка.

Вторник, 23 ноября 1673г.

2. Она видела женщину NN восемь или десять раз, и в первый раз шесть лет назад на N-ском лугу, а в последний раз полтора года назад в N-ских горах на банкете во время шабаша. Она ела, пила, плясала и скакала. В частности, год назад она летала с ней в погреб к NN и пила там вино. Ее два демона-инкуба присутствовали здесь же, и женщина NN была в черном платье. Ее инкуб был похож на кожевника.

[В течение следующих дней, до ноября... обвиняемая опознала 45 помощников. Для каждого упомянутого человека она описала характерный вид одежды и действия и соответствующего инкуба или суккуба].

В.: Все ли предыдущие показания соответствуют истине?

О.: Да. Она может полностью удостоверить эту информацию перед Господом и миром, она хочет получить отпущение грехов и святое причастие и затем отдать Богу свое тело и душу.

Пятница, 26 ноября 1637г.

Святотатственные действия

Обвиняемая говорит, что в течение времени, когда она находилась под влиянием дьявола, она исповедалась и получила святое причастие пятнадцать раз. Но четырнадцать лет назад, получив причастие, она завернула облатку в платок, отнесла ее домой и выбросила в отхожее место. Двенадцать лет назад она опозорила священную гостию подобным же образом.

Шесть лет назад, когда она получила причастие, она сохранила священную гостию у себя во рту, принесла ее в сад и поместила на крышку колодца. Она колола ее ножом много раз, пока священная и чистая кровь не вытекла из нее, затем она бросила ее вместе с небольшой тряпицей в колодец. Вместо того, чтобы произносить молитвы, она молилась о том, чтобы гром и град вызвали разрушения.

Она называла нашего Спасителя убийцей, Матерь Божью — нечестивой женщиной, и всех святых она называла жидами, палачами, рабами, лакеями и самыми бесстыдными именами, которые она могла придумать.

В.: Правдиво ли ее признание? О.: Да.

Она подозревается в вызывании бури и в прохождении через запертые двери в щели.

Суббота, 27 ноября 1637г.

Вызывание бури

Обвиняемая сказала, что она думала о вызывании бури в течение долгого времени, и помогла вызвать восемь ураганов. Первую бурю она сделала пятнадцать лет назад, между полуднем и часом дня, в своем собственном доме, подстрекаемая дьяволом вызвать опадание фруктов, чтобы деревья не плодоносили. Так и получилось.

В.: С помощью каких материалов она вызывала бури, или каким образом она делала это?

О.: Она не хочет разглашать свой секрет.

После чего она также пыталась отречься от показаний, но ее поставили перед палачом и снова спросили:

В.: Хочет ли она признаться добровольно или под пыткой? Это было обсуждено.

О.: Она признается добровольно.

Итак, палач уходит, и она снова допрошена.

О.: Она говорит, что дьявол снабдил ее порошком, сделанным из трупов детей, и сказал ей использовать его для вызывания бури. Она дала порошок NN, своей местной помощнице, которая закопала его в землю, но он неожиданно выскочил. Затем она сама закопала его, но она притворяется, что плохо знает о том, что случилось дальше. Она говорит, что ее показания все еще правдивы, но затем тяжко вздыхает.

Кажется, она снова будет отрекаться. Поэтому ее снова ставят перед палачом и допрашивают.

В.: Как она влияла на погоду?

О.: Она не знает, что сказать, и способна лишь прошептать: «Помилуй меня, Царица Небесная!»

В.: Как она получила царапину на правом глазу?

Был применен к одной ноге «испанский сапог», но винты не затянуты.

О.: Дьявол в облике палача пришел к ней прошлой ночью в двенадцать часов и успокаивал ее, говоря, что все улучшится, и что она не должна бояться ничего из того, что может произойти с ней. Затем она сказала, что дьявол не велел ей ничего делать, но что он был с ней и имел с ней сношение.

Ввиду того, что ее ответы неудовлетворительны, и похоже, что она находится во власти дьявола, она связана веревками с тем, чтобы подвергнуться бичеванию. После нескольких ударов она призналась, что она и NN пятнадцать лет назад зарыли в ее саду порошок, который она получила от дьявола, в надежде, что он вызовет плохую погоду и помешает созреванию фруктов этим летом. И это произошло.

Она не хочет продолжать.

Она говорит, что дьявол приказал ей ничего не говорить. О чем бы они ее не спрашивали, она лает на них и читает символ веры. И после длительных и повторяющихся приказаний признаться она была высечена три раза кнутом, в то время как колокола отбивали «Аве, Мария». Но она продолжала выдавать черное за белое, и наконец заявила, что дьявол заставил ее допустить уловки и опущения в своих признаниях, но теперь она не хочет следовать больше его советам. Прошлой ночью дьявол оцарапал ей левый глаз своим когтем или плоской ступней. Затем ее снова отвели в зал суда и допросили насчет вызывания бури.

О.: Первая буря, которую она вызывала, произошла немедленно, и фрукты опали с деревьев в тот же самый день. Она вызывала другую бурю четырнадцать лет назад, когда сожгла немного порошка вечером на N-ckom лугу, надеясь, что от этого намокнет сено. И начал греметь гром, и пошел дождь, и сено было полностью затоплено.

[Опущено несколько признаний о вызывании бури и насылании чумы с помощью гусениц].

Уведена. Подозрение о разногласиях между ней и ее мужем.

Среда, 1 декабря 1637г.

Вызвана для допроса и обсуждения следующего пункта. Она говорит, что не чувствует себя виновной в вызывании каких-либо разногласий. Она теперь еще более подозреваема в вырывании детских трупов.

Пятница, 3 декабря 1637г.

Эксгумация трупов детей

Она говорит, что однажды, семь-восемь лет назад, она помогала NN выкапывать ее собственное дитя из могилы. Ребенок был положен в могилу шесть лет назад, и все тело прогнило. Они взяли останки домой и положили их в горшок, и мешали их в течение двух дней и ночей, затем растолкли их в порошок рукояткой косы. Они отдали порошок дьяволу. NN здесь ни при чем, потому что даже тогда, когда дьявол попросил еще порошка, она отказалась делать его и была побита дьяволом.

Она уведена и заподозрена в подстрекательстве к совершению преступления.

Суббота, 11 декабря 1637г.

Она говорит, что не подстрекала никого.

Прохождение в щель

Она проходила через закрытые двери в винные погреба (приведены пять имен) примерно сорок раз. При этом также присутствовали две другие ведьмы, известные поименно, которые пили вино из мерной чаши или прямо из втулки.

Она также летала в конюшню к NN и с помощью дьявола ездила на животных, так чтобы их уморить. Они не умерли.

Она также часто ходила в комнату слуг и соблазняла своего слугу NN. Действительно, он часто позволял ей показываться ему.

В.: О каких других преступлениях она может подумать, и о каких других делах она может вспомнить? Этот вопрос обсуждается.

О.: Ни о каких. Но те ответы, что она дала под присягой, являются правдой, за которую она отвечает перед Богом и миром. Она хочет жить и умереть в соответствии с данным признанием и быть оправданной по приговору суда. После этого ее отводят снова в комнату пыток, зачитывыют ей список ее помощников, и она признает его.

Понедельник, 13 декабря, вторник, 14 декабря, среда, 15 декабря:

Она снова подтверждает истинность предыдущих показаний.

Пятница, 17 декабря 1637г.

Она умирает, раскаявшись.

Эйхштадт пострадал также в 1590г. и с 1603 по 1630г. Так, например, за двадцать четыре года до 1627г. было сожжено 113 женщин и 9 мужчин. В 1629г. один эйхштадтский судья сказал, что он приговорил 274 ведьмы. Эти охоты на ведьм поддерживались епископом Эйхштадтским Иоганном Кристофом. Очевидно, он вызывал определенное сопротивление, поскольку в 1627г. прекратил конфискацию поместий своих жертв, многие из которых принадлежали к высшему свету, чтобы доказать, что его рвение направлено только во славу Господа. Типичным для этих ранних процессов является дело Анны Кезер из Эйхштадта, казненной в Нойбурге 29 сентября 1629г. Единственное обвинение против нее — посещение шабаша — было построено на вынужденных признаниях других обвиняемых, восходящих к делам почти десятилетней давности, начиная с первого показания под присягой, данного в 1620г. Все они вместе с позднейшими обвинениями от 1624, 1626 и 1627 гг. были тщательно собраны и наконец использованы, чтобы обезглавить и сжечь ее. Она рассказала

своему духовнику, что ее показания были получены под пыткой, и что она и все остальные — невиновны. Священник сообщил об этом суду, и Анна была подвергнута пытке в пятый раз, более жестоко, чем прежде.

Экзорсизм

В отличие от колдовской ереси — христианской аберрации, территориально ограниченной пределами Западной Европы, одержимость и Э. распространены повсеместно, свойственны всем религиям и всем временам. Демоническая одержимость — удобный и емкий термин для описания определенной теории психической неуравновешенности; Э. — это способ, с помощью которого иногда удавалось вернуть больного в нормальное состояние.

Действие, когда-то совершаемое священниками, — лечение психически больных — теперь осуществляется психиатрами. Это сравнение можно расширить: как психиатр может сам подвергаться психоанализу, так и экзор-сист часто сам подвергался одержимости. «L'Hiustorie des diables de Loudin» отмечает, что «экзорсисты почти все в большей или меньшей степени подвергаются воздействию демонов и страдают от их козней, и немногие из тех, кто предпринимает изгнание демонов, способны избежать их злобы.

Языческий знахарь соотносится с чародейством также, как христианский экзорсист с колдовством. Католические демонологи свели одержимость одержимость любым злым духом к одержимости христианским дьяволом. Будучи христианским, этот дьявол признает превосходство христианского Бога и, следовательно, подчиняется распоряжениям христианского священника, действующего с помощью экзорсизма во имя Господа и церкви. Однако христианские обряды Э. немногим отличаются от похожих церемоний в других религиях, направленных против одержимости демонами. Как отмечали демонологи, только элементарный и примитивный полтергейст не признавал христианства и в минимальной степени подчинялся Э.; однако христианские богослужебные книги содержат Э. против шумных демонов, осаждающих дома и даже нападающих на свадебную процессию.

Э. вырос из текстов Нового Завета, например: «...именем Моим будут изгонять бесов» (Марк 16, 17; см. также Лука 9, 1; 10, 17). Э. был довольно рано введен в практику христианской церкви, и экзорсисты образовали один из четырех ее низших слоев. Их репутация помогла распространению новой веры. Во II н.э. Юстин Мученик писал в своей «Апологии»:

«Поскольку многие христиане исцеляют бесчисленных одержимых по всему свету и в городе Риме во имя Иисуса Христа... [ Они] излечивали и излечивают их, делая беспомощным дьявола, вселившегося в них, и изгоняя его из людей, которые могут не быть вылечены другими экзористами или теми, кто использует заклинания и порошки».

Высказывания современников свидетельствуют о том, что ранние формы Э. напоминали более поздние ритуалы, окончательно оформленные в «Rituale Romanum», но были гораздо проще. Они включали в себя обычные литании, молитвы и возложения рук для изгнания дьявола. Ориген (Шв. н.э.) подчеркивал магическую действенность слова «Иисус», «чье имя, как уже было замечено, совершенно явным образом извлекало мирианды злых духов из душ и тел [людей]: так велика власть, которую оно имело над теми, из кого изгоняли духов».

Сила ранних экзорсистов распространялась и на животных. Иеремия в «Житии св. Илариона» (ок. 390г.) рассказывает о том, что к святому

«ежедневно приводили взбесившихся животных; среди них был бактрианский верблюд огромных размеров, кричавший громче, чем тридцать человек, которые удерживали его с помощью прочных веревок. Он уже многих покалечил. Его глаза были налиты кровью, его рот был наполнен пеной, его вращающийся язык распух и, кроме того, страх наводил его громкий и ужасный рев. Несмотря на это, старик приказал, чтобы его отпустили. Тотчас те, кто привел его, и все, кто присутствовал при этом, разбежались. Святой же пошел ему навстречу и сказал ему по-сирийски: «Ты не причинишь мне зла, дьявол, хотя твое тело сейчас огромно. Будь ты хоть верблюдом, хоть лисицей, по сути ты один и тот же». При этом он стоял с вытянутой рукой. Разъяренный верблюд, глядевший так, как будто он хотел проглотить Илариона, подошел к нему, но тотчас упал навзничь, положив свою голову на землю, и, к удивлению присутствующих, внезапно стал столь же кроток, сколь перед тем был яростен. Старик же объяснил собравшимся, что дьявол, желая навредить людям, вселяется даже во вьючных животных, и они воспламеняются такой сильной ненавистью к людям, что хотят уничтожать не только людей, но и их имущество».

Случай из жития св. Ламберта. Одержимого ведут к алтарю, в это время дьявол стоит у него на лбу и мучает его. Из книги о чудесах, НБ.

Определив по различным признакам или симптомам наличие одержимости, экзорсист должен был далее решить, является ли вселившийся дух добрым или злым. Винценциус фон Берг, составивший известное руководство по изгнанию дьявола, «Enchiridium», приводит список специальных тестов. Дух считался злобным, если он

«Убегал от крестного знамения, святой воды, имени Христа и т.п.

Говорил что-либо против католической веры.

Склонял сознание одержимых к гордыне, тщеславию, унынию и т.п.

Отказывался обсуждать одержимость со священником.

Проявления его были отвратительными либо гнетущими; уходя, он оставлял зловоние, чувство страха, либо причинял какой-нибудь вред.

Приближался тихо, но после этого наступали печаль, уныние, душевная тревога либо помутнение сознания».

Следующей обязанностью экзорсиста было выяснить, как злой дух вошел в тело. Полидори утверждает, что одержимость возникала одним или двумя способами: во-первых, дьявол (с разрешения Господа) входил в тело по своей собственной воле; во-вторых, через ведьму, использующую заклинания, чтобы побудить дьявола войти в тело [см. Одержимость]. Берг приводит список «признаков, по которым можно определить, что одержимость наслана в результате колдовства»

1. Одержимый просит худшую еду.

2. Он не может удержать съеденное, изнурен постоянной рвотой и неспособен переваривать пищу.

3. Некоторые испытывают острую боль в желудке, как будто нечто вроде шара спустилось из желудка в пищевод; они пытаются выблевать это, но оно возвращается на прежнее место.

4. Некоторые чувствуют постоянную ноющую боль в нижней части живота, другие чувствуют или частую пульсацию в шейных жилах, или боль в почках. Некоторые чувствуют постоянную боль в голове или в мозгу, совершенно невыносимую, из-за которой они выглядят подавленными и разбитыми.

5. У околдованного болит сердце; ему кажется, что его разрывают собаки или едят змеи, или колют ноггтями и иголками, или сдавливают и стискивают.

6. Иногда все части их головы раздуваются, так что по всему телу они чувствую такую усталость, что едва могут пошевелиться.

7. Некоторые испытывают частые и неожиданные боли, которые они не могут описать, а только громко кричали.

8. У других тело слабеет и становится как тень по причине крайнего истощения, утраты бодрости и чрезвычайной слабости.

9. Иногда их члены чувствуют себя так, как будто их секли, выкручивали, связывали или стягивали, особенно сердце и кости.

10. Некоторые постоянно ощущают нечто похожее на холодный ветер или обжигающее пламя, пробегающее по их желудку, вызывая сильнейшие сокращения в их внутренностях и внезапное и чрезмерное разбухание желудка.

11. Многие околдованные подвержены меланхолическому расположению духа. Некоторые их них так ослаблены, что не хотят ни говорить, ни общаться с людьми.

12. Те, кому причинена порча с помощью колдовства, могут иметь суженные зрачки, и все их тело, особенно лицо, почти целиком имеет желтый или пепельный цвет.

13. Если околдованный уже болен, у него случается значительное ухудшение состояния, приступы страха и ужаса; мальчики тотчас впадают в уныние, их глаза темнеют, и с ними происходят другие заметные изменения. В связи с чем опытный экзорсист должен рассказать о знаках такого рода родственникам больного и всем присутствующим, во избежание недоразумений.

14. Особенно важно то, что опытный врач не уверен в характере заболевания и не может сформулировать свое мнение о болезни; медикаменты же, прописанные больному, не только не улучшают, но ухудшают его состояние.

15. Иногда вывод об околдовывании можно сделать, исходя из предшествующих обстоятельств (в случае применения колдовства для вызывания ненависти, любви, бесплодия, бури, лигатуры или [причинения вреда] животным.

Блаженный Андреас де Конти (ум. в 1302г., канонизир. в 1724г.), получает ризу от двух ангелов, символизирующих его славу экзорсиста. Фигуры справа изображают одержимых с демоном чв облике змеи, который покидает одну из них.

Даже когда экзорсист подозревал, что одержимость наслана ведьмой, ему практически запрещалось выяснять имя подозреваемого, поскольку поступать подобным образом означало искать помощи у дьявола. Частично вследствие суда над Луи Гофриди [см. Экс-ан-Прованские монахини], обвиненного одержимыми девушками, Сорбонна в 1620г. запретила принимать к рассмотрению показания демонов. В противоположность узаконенным в то же самое время призрачным показаниям, университет указывал на то, что дьявол никогда не скажет правду, даже при Э. Однако это постановление не всегда принималось во внимание, и основная участница процесса Гофриди сестра Мадлен де ла Палю год спустя, в 1653г., сама была обвинена в колдовстве. Показания одержимых также принимались на процессе Урбена Грандье в 1634г. [см. Луденские монахини].

Если после всех этих тестов экзорсист считал, что ему не хватает сведений для принятия определенного решения, он мог объявить всеобщий Э.

«Зафиксировав свой взгляд на одержимом и положив свою руку на его голову, и в этом положении тайно приказав дьяволу, потому что дьявол сам является источником зла, экзорсист делает некий знак, во всеуслышание заявляя одержимому:

«Я, NN, священник Христа и церкви, во имя Иисуса Христа, повелеваю тебе, нечистый дух, если ты находишься и прячешься в теле данного человека, созданного Богом, или если ты каким-либо образом истязаешь его, чтобы ты немедленно дал мне знак того, что ты действительно присутствуешь и обладаешь этим человеком.., как ты делал прежде, в мое отсутствие, в привычной тебе манере».

Убедившись в наличии одержимости дьяволом, экзорсист был обязан следовать нескольким общим правилам. Он должен был спросить имя дьявола, он должен был узнать, как много дьяволов обладают больным, он должен был выявить причину одержимости и, если дьявол не желает уходить, узнать срок его дальнейшего пребывания; и, наконец, он должен был определить точный час, когда демон вошел в тело.

Экзорсисты следовали этим инструкциям. Так, например, действовал корпус доминиканцев, иезуитов и капуцинов, производивший Э. над некой дворянкой в церкви Нотр-Дам-де-Грирсон, диоцеза Ош. 16 ноября 1618г. они изгнали из нее демона по имени Маго. Четырьмя днями позже они возобновили свой Э. против второго дьявола:

«Дух... начал говорить с большим трудом устами пациентки, и мы стали допрашивать его следующим образом:

Как его зовут, откуда он пришел и из какой области? Поскольку ему было приказано силой Господа, он отвечал, что его зовут Маонин, он из третьей иерархии и второго чина архангелов, и что его местообитание, прежде чем он вошел в тело одержимой, было в воде.

Когда его заставили сказать, какой святой на небесах является его противостоятелем, он ответил, что это св. Марк-Евангелист.

Когда его допросили о том, из какого места он родом, он назвал город Безьер в Лангедоке, на испанской границе...

Когда его спросили, в какой день он вошел в тело, он ответил, что это случилось в третий четверг после Пасхи, в месяце марте, когда вышеупомянутая одержимая находилась в городе Ажене.

Когда его спросили, как долго длилось околдовывание, он ответил, что в течение двух лет.

Когда ему приказали дать сигнал, когда он выйдет, он ответил, что бросит камень с башни в ров с водой {«Les Conjurations faites a un demon possedant le corps d'une grande dame», 16l9).

Когда колдовская истерия достигла пика, были опубликованы многочисленные антологии ритуалов Э., большинство из которых претендовало быть «cum permissu superio-гит». Наиболее известен «Flagellum De-топит» Джироламо Менги с семью различными Э. Очевидно, Менги сам был экзорси-стом, и его широко цитировали последующие демонологи. Позже он включался в работы других четырех авторитетов, Вальдерио По-лидоро, Захариаса Висекомеса, Пьетро Ан-тонио Стампы и Максимилиана ван Эйнатте-на, в 1232-страничный «Thesaurus Exorcis-тогит», и, что достаточно странно, вскоре попал в «Индекс» запрещенных книг.

«Thesaurus Exporcismorum» содержит Э. для почти всех возможных случаев: Э. против демона, досаждающего в доме (сперва молитва, чтобы освятить место, затем заклинание против «древней змеи», чтобы она вышла, и, наконец, литания); Э. против высыхания вымени у коров; против вредных насекомых, таких как гусеницы и саранча); против различных болезней (включая «боли в животе» и желудочные боли») и лигатуры. «Нигде больше экзорсизм не может быть применен экзорсистом с такой пользой, как в случае этого maleficium [лигатуры], которая разрушает супружеские связи».

Экзорсист молился о благословении «тех супругов... вступающих в супружескую связь», и о том, чтобы «милость Твоя снизошла на них и освободила их от лигатуры, обольщения и сатанинского колдовства, чтобы жить им в добром здравии, плодиться и породить потомство». Винценциус фон Берг приводил «духовное лекарство против демонов суккуба и инкуба», которые могли быть изгнаны с помощью искреннего раскаяния одержимых, частых причастий, святой воды, милосердных деяний, размещения амулетов по четырем сторонам кровати, благословения кровати, посещения святых мест, Э. и двух порций вина с лечебными травами (Это напоминает совет Синистрари изгонять инкуба окуриваниями.) [см. Заговоры].

Согласно этим учебникам, ритуал Э. над одержимым злыми духами был длительным и впечатляющим. Он не должен был проходить легко, и рекомендовались некоторые предосторожности, такие как присутствие свидетеля, особенно при одержимости женщины. Также священника предостерегали, чтобы он не говорил и не делал ничего «способного вызвать непристойные мысли». Церемония делилась на несколько частей, Э. чередовался с молитвами; некоторые современные критики отмечают глубокую психологическую обоснованность контраста между уговорами и угрозами. В «литаниях площадной брани» дьявола называли тощей свиньей, паршивой бестией, грязным угольщиком, раздутой жабой или вшивым свинопасом, и молились, чтобы Господь «вонзил кол в твой висок и ударил по нему молотом, как сделала Иаиль с Сисарой».

Ритуал Э. по-прежнему практикуется сегодня в католической церкви. (Большинство протестанских церквей отвергают теорию одержимости и Э.). В 1947г. Нью-Йоркское издание «Rituale Romanum» (с предисловием Франциска, кардинала Спеллмана) воспроизвело ритуал в том виде, в каком он напечатан у Максимилиана ван Эйнаттена и включен в «Thesaurus Exorcismorum», откуда взят для перевода следующий отрывок.

Порядок проведения Э. Из католического ритуала, установленного распоряжением Его святейшества Павла V.

Священник, облаченный в стихарь и фиолетовую епитрахиль, один конец которой обернут вокруг шеи одержимого, связанного, если он буйствует, окропляет присутствующих святой водой. Затем начинается служба.

1. Литания.

2. Псалом 54.

3. Моление о Божьей милости в предстоящем Э. против «злобного дракона» и приказ вошедшему духу «назвать мне свое имя, день и час, когда ты намерен выйти, с помощью некоего знака».

4. Евангелие (Иоанн, 1; и/или Марк, 16; Лука, 10; Лука, 11;).

5. Подготовительная молитва.

Затем священник, защищая себя и одержимого крестным знамением, поместив часть своей епитрахили вокруг шеи, а свою правую руку на голову одержимого, решительно с большой верой должен сказать нижеследующее:

6. Первый Э.:

«Я изгоняю тебя, нечистый дух, истинное воплощение нашего врага, призрака, весь легион, во имя Иисуса Христа, выйди вон и беги из этого Божьего существа».

«Это повелевает тебе Тот, Который сбросил тебя с небесных высот в земные глубины. Это повелевает тебе Тот, Который правит морем, ветрами и бурями».

«Итак, слушай и содрогайся, о, Сатана, враг веры, недруг рода человеческого, носитель смерти, похититель жизни, нарушитель справедливости, источник алчности, причина беспорядка, производитель несчастий. Почему ты стоишь и сопротивляешься, если ты знаешь, что Господь Иисус Христос сокрушит твою силу? Бойся его, принесенного в жертву в Исаке, проданного в Иосифе, умерщвленного в агнце, распятого в человеке и затем вознесенного на небеса.

(Следующие крестные знамения должны быть сделаны на лбу одержимого) «Итак, изыди, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, уступи место святому духу, по крестному знамению Иисуса Христа, Господа нашего, Который с Отцом и Святым Духом есть Бог

Единый, ныне, и присно, и во веки веков».

7. Молитва для достижения успеха и крестные знамения над одержимым.

8. Второй Э.

«Я заклинаю тебя, древний змий, именем Судии над живыми и мертвыми, именем

твоего Создателя, Создателя мира, Того, Который обладает властью сослать тебя в ад:

скорей покинь этого раба Божьего, возвращающегося в лоно церкви в страхе и ужасе от тебя. Я заклинаю тебя снова (+ на лбу), не своею слабой силой, но Духом Святым: покинь этого раба Божьего, которого всемогущий Господь создал по своему образу и подобию.

Покорись же, не мне, но служителю Христа. Ибо Его властью приказываю тебе, склонившемуся здесь перед Его крестом. Трепещи от его руки, которая ведет к свету испытавших горести ада. Да убоишься ты отныне тела человеческого (+ на его грудь), образа и подобия Божьего (+ на его лоб). Не сопротивляйся, скорей беги из этого человека, поскольку в теле этом поселится Христос. И пусть ты знаешь, что я грешен не меньше, чем ты, — не презирай меня.

Ибо сам Господь повелевает тебе. Величие Христово повелевает тебе. Бог Отец повелевает тебе. Бог Сын повелевает тебе. Дух святой повелевает тебе. Святой крест повелевает тебе.

Вера святых апостолов Петра и Павла и всех других святых повелевает тебе.

Кровь святых мучеников повелевает тебе. Постоянство верующих повелевает тебе.

Благоговейное заступничество всех святых повелевает тебе.

Верность таинствам христианской веры повелевают тебе.

Изыди, окаянный. Изыди, соблазнитель, полный порока и греха, враг веры, растлитель невинных. О ужаснейший, уступи место, уступи место, нечестивейший, уступи место Христу, в Котором нет места твоим деяниям, Который поверг тебя, Который разрушил твое царство, Который взял тебя в плен и разорил твои владения, -Который заключил тебя во внешнюю тьму, где для тебя и твоих служителей уготована гибель.

Но, свирепый, зачем ты сопротивляешься? Падший, зачем ты отказываешься?

Твои козни осуждены всемогущим Господом, чьи установления ты нарушил.

Твои козни осуждены Иисусом Христом, Сыном Божьим, которого ты обрек на муки и на распятие.

Твои уловки осуждены человечеством, которое ты заставил испить смертную чащу.

Итак, я призываю тебя, окаянный дракон, во имя Святого Агнца, который ходит между гадюкой и василиском, между львом и драконом, оставить этого человека (+ пусть знамение будет сделано на его лбу), покинуть Храм Господень (+ пусть стоящие рядом будут осенены крестом). Трепещи и беги при обращении к имени Господа, от Которого трепещет ад, Которому подчинены добродетели небес, Силы и Власти, и Которого, не переставая, славят Херувимы и Серафимы, восклицая: свят, свят, свят Господь Бог Саваоф.

Слово, создавшее плоть, повелевает тебе.

Господь, пречистою девой рожденный, повелевает тебе.

Иисус Христос из Назарета повелевает тебе; когда ты смеялся над Его учениками, Он повелел тебе, разбитому и поверженному, покинуть тело человека, и, отделившись от этого тела, в присутствии Христа ты не побрезговал войти в стадо свиней.

Итак, заклинаю тебя во имя Его, оставить этого человека, которого Он создал. У тебя нет силы на Его силу. И чем медленнее ты будешь выходить, тем сильнее будет наказание, поскольку ты оказываешь пренебрежение не человеку, но Господу всех живых и мертвых, Который придет судить живых и мертвых и весь мир огнем.

9. Молитва.

10. Третий и последний Э.

Итак, я заклинаю тебя, нечистый дух, призрака, воплощение Сатаны, во имя Иисуса Христа из Назарета, Который после крещения в Иордане ушел в пустыню и победил тебя в твоих владениях, — прекрати оскорблять этого человека, которого Он создал из праха земного ради славы Своей; и трепещи не от слабых сил презренного человека, но от образа Всемогущего Бога.

Итак, взываю к Господу, Который с помощью раба своего Моисея утопил тебя и твое зло в образе Фараона и его армии в пучине морской.

Взываю к Господу, Который изгонял тебя из царя Саула благочестивыми песнями его верного слуги Давида.

Взываю к Господу, Который проклял тебя в образе Иуды Искариота, предателя. Поскольку он наказал тебя карой Божьей, при виде Его, трепеща и плача вместе со своим легионами, ты сказал: «Чего ты хочешь от нас, Иисусе, Сын всемогущего Бога?» Ты явился, чтобы мучить нас до срока? Он повергает тебя в геенну огненную, Он, Который в конце времен скажет всем нечистым: Отойди от меня, проклятый, в неугасимый огонь, который приготовлен для дьявола и присных его.

Для тебя, проклятого, и для твоих присных приготовлен червь, который не умирает.

Для тебя и присных твоих приготовлен неугасимый огонь, ибо ты — главарь злейших убийц, вдохновитель кровосмешения и святотатства, мастер худших злодеяний, учитель еретиков, изобретатель всех непристойностей. Итак, зловредный, изыди, изыди, ты, негодяй, изыди со всеми твоими присными, потому что Господь не оставил этого человека своей милостью.

Но почему ты задерживаешь и остаешься здесь?

Прояви покорность Господу, Богу Отцу, перед которым всякое колено да преклонится.

Уступи место, Господу Иисусу Христу, Который отдал ради человека свою драгоценную кровь.

Уступи место Святому Духу, Который через благословенного апостола Петра победил тебя в Симоне волхве, Который осудил твой обман в Анании и Сапфире, Который поразил тебя в царе Ироде, не почтившем Бога, Который через апостола Павла победил тебя в Елиме волхве, поразив его слепотой, и, через того же самого апостола, словом его изгнал тебя из пифии.

Итак, изыди. Изыди, искуситель. Ты, чье жилище — безумие, чье обиталище — змий. Будь повержен и поклят. Отсрочек больше нет. Ибо взгляни: Господь приближается быстро, и его огонь горит перед ним и предшествует ему и испепелит его врагов везде. Ты можешь обмануть человека, но не можешь насмехаться над Господом.

Он изгоняет тебя, Тот, от Которого ничто не укроется.

Он изгоняет тебя, Тот, Чья власть повсюду.

Он изгонят тебя, Тот, Кто предуготовил тебе и твоим ангелам вечный адский огонь: из уст Которого исходит острый меч, Он, Который придет, чтобы судить живых и мертвых и весь мир огнем».

11. Заключительная молитва, включающая песнопение, символ веры и разные псалмы.

Кроме того, часто применялись окуривание и бичевание. Санчес (1661) отличает суеверное использование этих средств для изгнания демонов от их религиозного использования с целью выражения своего презрения дьяволам. Бронь-олус Бергомензи (1651) цитирует многих специалистов, но по-прежнему предупреждает, что бичевание должно применяться «бережно и умеренно», больше для унижения дьявола, нежели для воздействия на одержимого.

Эксан-Прованские монахини

«Воистину ты, Мадлен, являешься ведьмой и совершила то, что ввергло всех в величайшую печаль: ты трижды отреклась от Господа на разных мессах: в полночь, на рассвете и на торжественной мессе».

Приведенное обвинение, предъявленное Мадлен Демандоль де ла Палу вселившимся в нее дьяволом Вельзевулом было высшей точкой экзорсизма, проведенного великим инквизитором Себастьяном Мишелем над молодой послушницей. История монахинь, околдованных отцом Луи Гофриди, красивым приходским священником из Марселя, не изобилует такими красочными деталями, как позднейшие обвинения, выдвигавшиеся против отца Урбена Грандье в 1634г., отца Томаса Булле в 1647г. или отца Жерара Жан-Батиста спустя сто лет, в 1731г. Однако суд над отцом Гофриди в 1611г. (вскоре после лабурдской паники, расследованной де Лан-кром), вызвал больший интерес не только в Эксе и Марселе, но и во всей Западной Европе. Сообщения о нем быстро переводились на иностранные языки. Благодаря тщеславию инквизитора Мишеля были составлены подробнейшие описания длительных ежедневных экзорсизмов двух девушек, истязуемых дьяволом. Труд «The Admirable History of a Penitent Woman who was seduced by a mamcian in the country of Provence in France, and of the end of the said magician» («Удивительная история о раскаявшейся женщине, соблазненной магом во французской земле Прованс, и о гибели этого мага») повествует об искусстве Мишеля в разоблачении колдуна, наславшего дьяволов на монахинь. Его английский перевод (Лондон, 1613), выполненный неким «W.B.», должен был продемонстрировать «плохое состояние католицизма». К счастью, описание М. можно скорректировать по тысячам страниц судебных отчетов, сохранившихся в национальной библиотеке в Париже.

Мадлен Демандоль происходила из аристократической и очень состоятельной провансальской семьи.

Нервная девочка, несколько тщеславная и возбудимая, она была еще и глубоко верующей. В 1605г., в возрасте 12 лет, Мадлен поселилась в только что созданном урсулинском монастыре в Экс-ан-Провансе, где насчитывалось только 6 монахинь, причем все были благородного происхождения. Их духовным наставником был основатель монастыря отец Жан-Батист Ро-мильон, такжеруководивший и его филиалом в Марселе. После более чем двухлетнего пребывания в монастырской школе Мадлен впала в депрессию и была отправлена обратно к родителям в Марсель. Ее душевное состояние улучшилось после общения с другом ее семьи Луи Гофриди, священником марсельского прихода Аккуль. Несмотря на низкое происхождение и незначительное образование, он был принят в нескольких состоятельных семьях. Он был весел, даже развязен, временами игриво перебрасывался через стол с гостями мягким сыром. Около двух дюжин женщин, одиноких и замужних, избрали его своим духовником и явно наслаждались его обществом, возможно шестеро были даже влюблены в него.

Приближаясь к 14 годам, Мадлен влюбилась в отца Гофриди, которому тогда было 34, часто навещавшего ее дома. Когда слухи о его полуторачасовых задержках наедине с Мадлен стали распространяться повсюду, настоятельница монастыря урсулинок в Марселе матушка Катрин де Жомер, аристократического происхождения, предупредила мадам Демандоль по поводу поведения ее дочери. Мадлен рассказала матери, что священник украл ее самую красивую розу. Матушка Катрин также предупредила отца Гофриди об опасностях подобной связи.

В XVIIb. безнравственность священников казалась менее шокирующей, чем в ХХв. В «Жизнеописании» отца Ромильона, написанном Бургиньоном (Марсель, 1669), например, описывается прием, данный монахом после его первой мессы. Местная семья оплатила праздник, а дочь выступила в качестве «Марианны» или партнерши нового священника во время празднества, состоявшего из танцев, поцелуев (игры «в бутылочку») и «других вольностей». Все монахи появились в светских одеяниях, украшенными лентами. Когда отец Р. попытался воспрепятствовать подобному празднеству в своем родном городе, монахи перехватили его по дороге и избили дубинками, спрятанными под рясами. Очевидно, что немногие считали этот обычай богохульственным. При подобном отношении вольности, допускавшиеся молодым священником, не привлекали внимания до тех пор, пока дело не осложнилось колдовством.

В следующем (1607) году Мадлен вступила в монастырь как послушница. Она исповедовалась перед матушкой Катрин о вольностях, допускавшихся отцом Гофриди. Это не возымело никаких последствий, кроме того, что Мадлен была переведена в более отдаленный монастырь в Эксе, где отец Гофриди не мог навещать ее. Здесь, спустя год или два, у Мадлен, которой к тому времени исполнилось 16 или 17 лет, стали случаться сильные припадки и конвульсии, а также видения дьявола. Как раз перед Рождеством 1609г., во время исповеди, она разбила вдребезги распятие.

Пожилой отец Ромильон решил провести экзорсизм, но не добился успеха, и симптомы Мадлен перешли на трех других монахинь, впадавших в конвульсии, терявших дар речи и способность глотать. На Пасху 1610г. отец Ромильон и другой священник предупредили отца Гофриди о симптомах Мадлен, и в июне допрашивали его об их отношениях. Гофриди отрицал интимную связь. Однако во время экзорсизма Мадлен продолжала обвинять отца Гофриди: он отрицал Господа, предоставил ей «зеленого дьявола» в качестве домашнего духа и имел с ней сношения с 13 лет (позже она сказала, что с 9). Он говорил ей: «Поскольку я наслаждаюсь твоими прелестями, я дам тебе питье, сделанное из специального порошка, чтобы быть уверенным в том, что, если ты понесешь от меня, твои дети не будут похожи на меня; благодаря этому никто не заподозрит меня в безнравственном поведении».

В течение года отец Ромильон продолжал проводить тайные экзорсизмы над этой сексуально озабоченной девочкой. Ее истерия передалась 5 другим монахиням. Одна из них, сестра Луиза Капо, явно завидовавшая более богатой и родовитой Мадлен, попыталась превзойти ее в проявлениях одержимости демонами. Наконец, отчаявшись, отец Ромильон взял обеих девочек к находившемуся в преклонном возрасте Себастьяну Мишелю, известному великому инквизитору из Авиньона. Отец Мишель обладал огромным опытом в колдовстве, поскольку в 1582г. он сжег 18 ведьм в Авиньоне. Он попытался провести публичный экэорсизм в известной обители Св. Марии Магдалины в гроте Сен-Боме, но преуспел не более, чем отец Ромильон.

Затем обе девушки были доставлены в королевский монастырь Святого Максима для излечения другим признанным экзорси-стом, фламандским доминиканцем Франсуа Домптиусом. Здесь Луиза постоянно привлекала к себе его внимание, вещая грубым глухим голосом перед многочисленными зрителями, что трех дьяволов, овладевших ею, зовут Верен, Грезиль и Сонильон. Она обвиняла сестру Мадлен в одержимости Вельзевулом, Левиафаном, Баалберитом, Асмо-деем, Астаротом и еще 6661 дьяволом [см. Демонология]. В ответ Мадлен богохульствовала, «воя и крича во весь голос». 15 декабря Луиза, действуя от имени дьявола Верена, публично назвала отца Гофриди виновным в одержимости Мадлен дьяволами: «Ты [Мадлен], была обманута священником, являвшимся твоим исповедником... Он из Марселя и зовут его Луис». Экзорсисты «верили, что обе девушки были действительно одержимы».

Инквизитор решил расследовать предполагаемый случай околдовывания, отец Гофриди должен был сам попробовать изгнать дьявола, чтобы излечить девушек. 3 декабря 1610г. в сопровождении трех священников отец Гофриди прибыл в Сен-Боме в неистовую снежную бурю. Он ничего не знал об экзорсизме; обе девочки насмехались над его неумением. Луиза обвинила его в колдовстве, заставив ответить: «Если бы я был колдуном, я бы, конечно, отдал мрю душу тысячам дьяволов!» На основании данного доказательства (!) Гофриди был помещен за решетку в углу грота «с его гнусной, зловредной силой».

Сестра Мадлен развила свои обвинения, обвинив Гофриди практически во всех непристойностях, известных демонологам. Даже у алтаря она насмехалась над ним: «Ти поп lou dises pas de hon coeur» [«Ты не молишься с чистым сердцем»]. В то же время комнаты отца Гофриди в Марселе были осмотрены в поисках «каких-либо документов или предметов магии», но ничего не было найдено. Очевидно, он имел влиятельных знакомых, особенно среди капу-цинских монахов, помешавших «похоронить» его. Фактически, все показания, которые смог собрать инквизитор, были благоприятны для Гофриди, и Мишель неохотно разрешил священнику вернуться в его приход.

Поскольку ложные обвинения не были доказаны, отец Гофриди потребовал более однозначной реабилитации. Многие священники согласились, что обвинения были «просто традиционными и глупыми». Гофриди подал апелляцию епископу Марсельскому и папе; он добивался, кроме прочего, ликвидации урсулинских монастырей и заключения монахинь в Сен-Боме.

У Мадлен, заключенной инквизитором в Сен-Боме, развились маникально-депрессив-ные проявления: у нее были видения, она танцевала и смеялась, пела любовные песни, ржала как лошадь, мешала церковной службе (сдергивая головные уборы с священников и разрывая ризы), рассказывала фантастические истории о шабашах (с содомией и поеданием маленьких детей). Она выплевывала шарики легкого вещества, похожие на «сгустки меда и смолы». Вельзевул заставлял «ее кости стучать и биться одна о другую». Во время судорог ее внутренности смещались и «переворачивались вверх тормашками... так что легко можно было услышать звуки неестественных движений. Когда подобные муки закончились, [дьяволы] погрузили ее в глубокий сон или летаргию, так что она казалась совершенно мертвой».

Вторая половина истории одержимых монахинь из Экс-ан-Прованса развивалась в гражданских судах, неизбежно сопровождаясь известиями об одержимости их дьяволом, попытками отца Гофриди очистить себя от подозрений в колдовстве и политическим давлением инквизитора Мишеля, требовавшего наказать обвиняемого. В феврале 1611г. парламент Экса, руководимый суеверным президентом Гильомом де Вером, начал вербальный процесс, располагая только призрачными показаниями.

Показания большей частью основывались на том, что происходило во время экзорсиз-мов; во время суда с Мадлен и Луизой часто случались припадки. Девушки говорили на прованском диалекте, который нужно было переводить для отчета на французский. Мадлен перемежала сумасшествие с просветлениями. Своей наглостью по отношению к священникам в суде она предвосхитила девушек из Салема, сказав одному из них, чтобы он подтвердил свой сан, показав свою тонзуру! Затем она успокоилась и призналась в том, что ее заявления «были выдумкой, иллюзией и в них не содержалось ни капли истины» (Processe verbal, 21 февраля 1611г.). Она в восторге заявила о своей любви к Гофриди: О! que si aqueste lengo li poudi pourta uno boneroparaulo a I'aureillo, que contentamen!» [«О! Если бы он мог сказать мне хоть слово дружбы, как я была бы счастлива!»]. После этого она забилась в сладострастной дрожи, «напоминающей половой акт с неистовыми движениями нижней частью живота».

Отношения между духовниками и их исповедницами часто высмеивались во Франции XVIIIb. Типичным примером книги подобного рода является «Les amours de Sainfroid, Jesuite, et d'Eulalie, fille devote» (Гаага, 1729).

Она демонстрировала отметки дьявола на своих ногах и под левой грудью, в которые врачи вонзали булавки, при этом не было ни крови, ни боли. Эта пятна неожиданно исчезали. Ежедневно она сама себе противоречила, обвиняя и затем отрекаясь от показаний. По мере продолжения суда Мадлен становилась все более подавленной и дважды попыталась покончить жизнь самоубийством.

В мае допросили отца Гофриди. Он был измучен инквизицией в течение года и потерял здоровье после пребывания в подземной тюрьме, закованным в тяжелые кандалы, среди крыс и паразитов. После того, как все его тело было тщательно обрито, были найдены 3 дьявольских отметки. В конце месяца Гофриди признался в том, что он был «Князем Синагоги». Он якобы подписал договор своей собственной кровью, и дьявол пообещал, что все женщины будут «очарованы и подчинены ему» (Михаэлис). Он изобрел изысканное описание шабаша, более напоминающее обычное богослужение, чем праздник сладострастия. Инквизитор М. ликовал и опубликовал приписанное Гофриди фальшивое признание, состоявшее из 52 пунктов. Найдя в себе силу, Гофриди отрекся от всех признаний, сказав, что они были вырваны под пыткой. «Все это ложь, приписанная ему и изобретенная для того, чтобы придать большую яркость и достоверность тому, что он скажет».

Несмотря на его отречение, 18 апреля 1611г., суд признал Гофриди виновным на основании того, что он признал все пункты обвинения: магию, колдовство, идолопоклонство и обольщение (врачи установили, что Мадлен не была девственницей). Отец Гофриди был приговорен к сожжению живьем sur ип feu de busches — на костре, сложенном из веток, потому что сжигаемые подобным образом горели дольше, чем сжигаемые с помощью вязанок хвороста. Даже после вынесения приговора, допросы Гофриди, частично повредившегося рассудком, продолжались. Во время его последнего появления перед судьями 28 апреля, он отрицал свою связь с Мадлен, хотя и признал, что был добрым другом семьи. Затем он начал жаловаться, что никто не верит в то, что он говорит, и что он признается во всем, что хотят судьи. Да, он ел детей на шабаше — но какое имеет значение, было это или нет на самом деле?

Смертный приговор был подписан 29 апреля, а 3 апреля 1611г. состоялась казнь. Отец Гофриди был сначала лишен сана и расстрижен церковными властями, а затем снова доставлен в парламент Экса. Чтобы сделать его смерть более ужасной, отца Гофриди подвергли пытке, чтобы принудить назвать имена своих сообщников. Его трижды подвешивали на страппадо: за связанные сзади руки его вздергивали на веревке и бросали вниз. Он кричал: «Моп Dieu, je пе scay point de complices Ay, laisso, siou mouert!» [«О Господи, я не знаю никаких сообщников. О, оставьте меня, я умираю!»] При третьем падении он сказал на прованском диалекте: «Yo, diriou, Messies, поп siou pas Christian; si noun lou disiot, ay conegut Magdalens a la sinagogo, parce que la conession de deca». [«Я скажу вам, господа, нет, я не христианин. Если я говорил, что не познал Мадлен на шабаше, это потому, что я познал ее раньше»].

После страппадо пришел черед question extraordinaire, жесточайшей пытки выворачиванием. Палач, месье Оливье, прикрепил тяжелый груз к его ногам и 4 раза поднимал и бросал жертву, не доводя нескольких дюймов до пола, пока его тело не перекорежилось от ужасных рывков. Однако, по-прежнему, отец Гофриди не назвал никаких имен.

Охраняемый стрелками, Гофриди был принужден пройти amende honorable и попросить прощения у Господа и судей. Затем, привязанного к деревянной оглобле, его протащили по заполненным толпой улицам Экса. Спустя 5 часов процессия достигла соборной площади. Благодаря специальному разрешению (возможно, данному епископом Марселя) Гофриди был задушен перед сожжением. На следующий день, как следует из «Chronique de I'Ordre des Ursulines» (1673), Мадлен Демандоль излечилась от своей одержимости дьяволом.

Луиза Капо не излечилась. Она продолжала видеть ведьм. Она была непосредственно ответственна за сожжение слепой девушки Онории, обвиненной ею 19 июля 1611г. И другие монахини в других монастырях (Сен-Клер в Эксе и Св. Ьригитты в отдаленном Лилле) тоже заразились этой инфекцией. Отцы Михаэлис и Домптиус были направлены во Фландрию, чтобы провести экзорсизм сестры Марии де Сен, недавно побывавшей в Эксе и распространившей дурное влияние на монастырь Св. Бригитты в Лилле. К счастью, в дело вмешался архиепископ Ма-линский и заставил тихо поместить сестру Марию в тюрьму Турне.

Последние дни жизни Мадлен Демандоль были такими же тревожными, как и ее молодость. В 1642г., когда ей исполнилось 49 лет, ее обвинили в колдовстве. Отвергнутая своими родственниками, она должна была защищаться самостоятельно, расходуя свое небольшое наследство. В 1652г. ее обвинили снова и, несмотря на вклад в орден монахов-тринитариев, арестовали в следующем году. Против нее свидетельствовали многие, были найдены отметки дьявола, и 12 декабря 1652г. Мадлен была осуждена на пожизненное заключение с выплатой огромного штрафа. После 10 лет тюремного заключения ее выслали под опеку родственника в Шатовье, где она и умерла 20 декабря 1670г. в возрасте 77 лет.

Юниус, Иоганнес

Суд, состоявшийся в 1628г. над Ю., бамбергским бургомистром, описан в современных судебных отчетах. Еще более душераздирающим является чудом сохранившееся письмо, которое он тайно переправил из тюрьмы своей дочери. Из всех кошмаров колдовской истерии не существует более волнующего документа, чем этот. Он высвечивает безумие и порочность всей концепции колдовства, отражая одновременно возможность сохранения личностью присутствия духа. Генри Ли писал об этом письме: «Сама отрывочность отдельных абзацев подтверждает подлинность того, что написано тем, кто находился в таком напряжении духа и тела».

Бамберг был признанным центром преследований, особенно при князь-епископе Иоганне Георге II (1623-1633), который лично был ответственен за сожжение по крайней мере 600 человек, включая многих прогрессивных городских жителей: канцлера княжества и пятерых его бургомистров. Ю. служил в этой должности с 1608г. до дня своего ареста. Ему было 55 лет. Вскоре после его ареста его жена была казнена как ведьма, с тех пор он писал к своей дочери, общаясь с ней как с женой. Описание его суда, характерно, как и тысячи других по всей Германии; оно приведено ниже по официальной копии:

Подробный отчет о суде над бургомистром Иоганнесом Юниусом

28 июня 1628г., в среду, был допрошен без применения пытки Иоганнес Юниус, бургомистр Бамберга, по обвинению в колдовстве: на предмет того, как и каким образом он впал в подобный порок. Заявляет, что полностью невиновен, ничего не знает о составе преступления, никогда в своей жизни не отрекался от Господа; говорит, что, если он виновен перед Господом и перед миром, то хотел бы услышать об этом хотя бы от одного человеческого существа, видевшего его на подобных сборищах [таких как шабаш ведьм].

Очная ставка с д-ром Георгом Адамом Хааном. Говорит ему в лицо, что готов поклясться своей жизнью [er wolle darauf leben und sterben], что он видел его, Юниуса, полтора года назад на сборище ведьм в избирательной совещательной комнате, где они пили и ели. Обвиняемый все это полностью отрицает. Очная ставка со служанкой Эльзой. Говорит то же самое, что он был в Хауптсморвальде на шабаше, но сначала святая вода была осквернена. Ю. отрицал это. После этого ему сказали, что его сообщники свидетельствовали против него, и ему дано время для раздумий. 30 июня 1628г., в пятницу, вышеназванный Юниус был снова без пытки побуждаем к признанию, но снова ни в чем не признался, вследствие чего был подвергнут пытке и сначала были применены тиски для больших пальцев. Говорит, что он никогда не отрекался от Господа, своего Спасителя, не подвергался иному крещению, готов поклясться своей жизнью в этом; не чувствует никакой боли в тисках для больших пальцев. Ножные тиски [Beinschrauben]. He признается ни в чем, ничего не знает об этом. Он никогда не отрекался от Господа, никогда не совершал ничего подобного, никогда не был виновен в подобном пороке. Также не чувствует никакой боли. Обрит и допрошен: на его правой стороне найдена голубоватая отметка в форме трилистника, ее трижды прокололи, не вызвав никакой боли или кровотечения. Страппадо. Он никогда не отрекался от Господа. Господь не простил бы его. Если бы он был таким негодяем, он никогда не позволил бы себя так мучить. Господь должен дать знак его невиновности, он ничего не знает о колдовстве. 5 июля вышеназванный Юлиус без пытки, но после настойчивых уговоров был побужден к признанию и наконец признался:

Признание бургомистра Иоганнеса Юниуса

Когда в году 1624г. его судебный сюртук в Ротвайле обошелся ему в 600 флоринов, он отправился в месяце августе в свой огород [Baumfeld] в Фридрихсброннен; и там, когда он сидел в раздумьи, перед ним появилась женщина, похожая на садовницу, которая спросила его, почему он сидит в такой печали. Он ответил, что вовсе не пал духом, но она заставила его соблазнительными речами подчиниться ее воле. ...И после этого данная мошенница превратилась в козла, который заблеял и сказал: «Теперь ты видишь, с кем ты имеешь дело. Ты должен быть моим, или я иначе сломаю тебе шею». От этого он испугался и весь задрожал от страха. Затем трансформировавшийся дух схватил его за горло и потребовал, чтобы он отрекся от всемогущего Бога, в то время как он сказал: «Господи, помоги мне». И после этого дух исчез, благодаря силе этих слов. Однако он тотчас вернулся обратно, привел с собой еще больше людей и настойчиво потребовал, чтобы он отрекся от Господа на небесах и всего святого причастия, так ужасно угрожая, что он принужден был сказать такое заклинание: «Я отрекаюсь от Господа на небесах и его причастия и буду с настоящего времени признавать Дьявола как моего господа».

После отречения он был так принуждаем теми, кто присутствовал, и злым духом, что допустил, чтобы дьявол окрестил его именем злого духа. Morhauptin дал ему дукат из дутого золота, который потом стал просто глиняным черепком. Он был затем назван Криксом. Его суккуб был назван Лисой [ruchsin]. Присутствующие поздравили его от имени Вельзевула и сказали, что они теперь все одно целое. При его крещении среди прочих были вышеуказанная Morhauptin Кристиана, Гай-зерлин-младший, Пауль Глязер, Каспар Виттих и Клаус Гебхард, садовники. После этого они исчезли. В это время его любовница пообещала обеспечить его деньгами и время от времени брать его на шабаш. Когда он хотел ехать на шабаш, черная собака появлялась у его кровати и говорила ему идти; после этого он взбирался на нее, и собака поднималась и летела с именем Дьявола дальше. Примерно за два года перед этим он был приведен в избирательную комнату, слева при входе. Наверху, за столом, сидели канцлер, бургомистр Нойдекер, д-р Георг Хаан [и еще двадцать четыре человека]. Поскольку он не обладал хорошим зрением, он не мог распознать никого больше. Тогда ему было дано дополнительное время для размышлений. 7 июля 1628г. вышеупомянутый Юниус был снова допрошен, чтобы узнать, что с ним приключилось далее, и признался в этом. Он признался, что примерно два месяца назад, в день после того, как состоялась казнь, он был на танцах ведьм у Черного Креста, где Вельзевул показался им всем и ясно сказал прямо в лицо, что они все будут вместе сожжены на этом месте, и насмехался и подразнивал тех, кто присутствовал. Назвал еще четырех ведьм.

Преступления бургомистра Иоганнеса Юниуса

Тотчас после совращения его суккуб потребовал, чтобы он убил своего младшего сына Ганса Георга и дал ему для этой цели серый порошок; однако, поскольку это было слишком тягостно для него, он вместо этого убил свою гнедую лошадь. Его суккуб также постоянно принуждал его убить двух своих дочерей, а из-за того, что он отказался, он был избит. Однажды, по настоянию своего суккуба, он выплюнул святую воду изо рта и дал ее ему. Иногда принуждался вступать в сексуальные сношения со своим суккубом. Спустя неделю после своего ареста, когда он направлялся в церковь Св. Мартина, дьявол повстречался ему по дороге в форме козла и рассказал, что он будет вскоре заключен в тюрьму, но что он не должен беспокоиться — его вскоре освободят. Кроме этого, он клянется спасением своей души, что не знает ничего; но то, что он говорит — чистейшая правда; в этом он клянется своей жизнью. 6 августа 1628г. вышеназванному KD. было зачитано это самое признание, которое он затем подписал и подтвердил, и был готов своей жизнью поклясться в этом. И после этого он подтвердил это же самое перед судом. Таков был конец суда, и Ю. был сожжен у столба. Перед сожжением, хотя он едва был способен держать перо из-за примененной пытки, 24 июля 1628г. он отправил последнее письмо своей дочери Веронике. Он содержался без права переписки и свиданий, но его сторож тайно пронес письмо — он должен был получить талер за свой риск. В конце письма Ю. советует Веронике собрать денег столько, сколько она сможет, и выбраться из города, пока террор не спадет, сказав, что она отправляется в паломничество. Ю. добавляет посткриптум: Дорогое дитя, шестеро признались против меня одновременно: канцлер, его сын, Нойдекер, Цанер, гофмейстер Урцель и Эльза; и все это ложь, произнесенная по принуждению, как они говорили мне, и просили меня о прощении перед казнью во имя Господа. ...Они знали обо мне только хорошее. Они были принуждены сказать это, так же как и я был принуждаем.

Письмо бургомистра Иоганнеса Юниуса дочери Веронике 24 июля 1628г.

Многие сотни тысяч пожеланий доброй ночи дорогой возлюбленной дочери Веронике. Невиновным я пришел в тюрьму, невиновным я был подвергнут пытке, невиновным я должен умереть, поскольку вошедший в тюрьму ведьм должен стать ведьмой или подвергнуться пытке до тех пор, пока он не придумает что-нибудь, и Господь сжалится над ним — вспомнит о нем когда-нибудь. Я расскажу тебе, как это произошло со мной. Когда я впервые был подвергнут пытке, мой шурин д-р Браун, д-р Кетцендерфер и два незнакомых врача присутствовали при этом. Затем д-р Браун спросил меня: «Родственник, как ты попал сюда? «Я ответил: «Из-за обмана и несчастья». «Послушай, ты, — возразил он, — ты — колдун. Признаешься ли ты добровольно? Если нет, мы приведем свидетеля и палача для тебя». Я сказал: «Я не колдун, я ясно вижу это. Если бы даже были сотни свидетелей, я и тогда бы не беспокоился, но я охотно выслушаю их». Тогда сын канцлера встал передо мной, сказав, что он видел меня. Я попросил, чтобы он принес присягу и был допрошен в соответствии с законом, но д-р Браун отказал в этом. Тогда привели канцлера, д-р Георга Хаана, который сказал то же самое, что и его сын. После этого Эльза. Она сказала, что видела меня танцующим в Хауптсморвальде, но отказалась поклясться в этом. Я сказал: «Я никогда не отрекался от Господа и никогда не сделаю этого — Господь милостиво удерживает меня от этого. Я скорее вынесу то, что я должен претерпеть». И тогда пришел — Господи, помилуй, — палач, и наложил тиски для больших пальцев на меня, обе руки были связаны вместе, так, что кровь хлынула из-под ногтей и повсюду, так что в течение четырех недель я не мог владеть своими руками, как ты можешь видеть из моего почерка. После этого они обрили меня, связали мнеруки за спиной и растянули на лестнице. Тогда я подумал, что небеса и земля слились вместе. Восемь раз они растягивали меня и вновь пускали падать, так что я страдал от ужасных мучений. Я сказал д-ру Брауну: «Да прости тебя Господь, за подобное неправильное обращение с невиновным и уважаемым человеком». Он ответил: «Ты — мошенник». И все это произошло в пятницу, 30 июня, и с Божьей помощью я выдержал пытку. Когда наконец палач вел меня обратно в камеру, он сказал мне: «Господин, я умоляю вас, во имя Господа, признаться в чем-нибудь, будь то правдой или нет. Придумайте что-нибудь, потому что вы не сможете перенести пытку, которой вас подвергнут; и если вы выдержите все это, вы не спасетесь, даже если бы вы были графом, но одна пытка будет следовать за другой, пока вы не скажете, что являетесь колдуном. Никогда, ни сейчас, ни впредь, они не отпустят вас, как вы могли наблюдать на всех их судах, поскольку они все одинаковы». Затем явился Георг Хаан, который сказал, что комиссары сказали, что принц-епископ пожелал сделать из меня такой образец, что все будут поражены. И так я умолял, поскольку находился в таком жалком состоянии, чтобы мне дали один день для раздумий и допустили священника. В священнике было отказано, но время для размышлений было дано. Теперь, мое дорогое дитя, посмотри, в каком смятении я был и по-прежнему нахожусь. Я должен сказать, что я — колдун, хотя я им не являюсь, должен теперь отречься от Господа, хотя я никогда не делал этого прежде. Днем и ночью я находился в сильном смятении, но наконец ко мне пришла новая идея. Я не должен беспокоиться, но поскольку мне не дали никакого священника, с кем бы я мог посоветоваться, я сам должен все обдумать и сказать это. Так будет действительно лучше, чтобы я просто сказал это моими устами и моими словами, даже, если я действительно не делал этого; и после этого я могу признаться в совершенном священнику и возложить ответственность за содеянное на тех, кто вынуждает меня поступать подобным образом. И так я сделал мое признание, как оно следует, но это все было ложью. Следовательно, теперь ясно, дорогое дитя, что я признался с тем, чтобы избежать большего гнева и худшей пытки, которую я не мог более выносить.

Ниже следует его признание, во многом подобное тому, что было сделано на суде.

Затем я должен был сказать, каких людей я видел [на шабаше ведьм]. Я сказал, что я не узнаю их. «Ты, старый мошенник, я должен приставить палача к твоему горлу. Скажи — не было ли там канцлера?» И я сказал: «Да». «Кто, кроме него?» — я не назвал никого. Тогда он сказал: «Проведите его по одной улице за другой. Начните с рынка, выйдите на одну улицу и затем на другую». Я должен был там назвать нескольких человек. Затем появилась длинная улица [die lange Gasse]. Я никого здесь не знал. Но я должен был назвать здесь восемь человек. Затем Цин-кенверт — еще один человек. Затем над верхним мостом в Георгтор, по обе стороны. Здесь я снова никого не знал. [Мне сказали], если я знаю кого-нибудь из замка, не важно, кто бы это мог быть — я могу назвать их без страха. И так постоянно допрашивали меня по всем этим улицам, хотя я не мог и не хотел бы сказать больше. И они передали меня палачу, велели ему раздеть меня, обрить меня повсюду и подвергнуть меня пытке. «Негодяй знает кого-то на торговой улице, виделся с ним ежедневно, но не хочет назвать его». Они имели тем самым в виду бургомистра Дитмайера, и так я был принужден назвать его тоже. Затем я должен был сказать, какие преступления я совершил, я ничего не сказал. ...«Поднимите этого мошенника вверх!» И так я сказал, что должен был убить моих детей, но вместо этого я убил лошадь. Но это не помогло. Я также сказал, что взял освященную облатку и закопал ее. Когда я сказал это, они оставили меня в покое. Теперь, мое дорогое дитя, здесь перед тобой мои деяния и признания, из-за которых я должен умереть. И все это чистейшие небылицы и выдумки, — Господи, помоги мне. Поскольку все это я был принужден сказать под страхом пытки, боясь, что не выдержу больше, поскольку они не прекращают пытку, пока человек не сознается в чем-то; будь он даже самым набожным, он должен стать колдуном. Никто не может спастись, будь он хоть графом. Если Господь не позволит мне пролить свет на все это, все наши родственники будут сожжены. Господь на небесах знает, что я ничего не знаю. Я умираю невиновным как мученик. Дорогое дитя, сохрани это письмо в тайне, так, чтобы люди не нашли его, иначе я буду подвергнут самой беспощадной пытке и тюремщики будут обезглавлены. Так строго это запрещено. ...Дорогое дитя, заплати этому человеку талер... Мне потребовалось несколько дней, чтобы написать это — обе мои руки изуродованы. Я в тяжелом состоянии. Спокойной ночи, поскольку твой отец Иоганнес Юниус никогда больше не увидит тебя.

Ядовитая мазь

Повсеместно было распространено мнение, будто составной частью ведьмовских maleficia является отравление людей. Кроме смертельных ядов использовались специальные убивающие мази. Состав подобного отравляющего концентрата даегГваццо в «Compendium Maleficarum»: листья, стебли и корни растений, животные и рыбы, ядовитые рептилии, металлы и камни. Мазь могла быть применена перорально, путем вдыхания, или каким-либо образом втерта в тело, когда жертва спала. Жир поджаренных мертвых младенцев также являлся хорошим Pinguedo Pagini, как отмечал Гриландус в своем «Тгас-tatus de Sortilegiis» (1536); болезни, вызванные подобным образом, считались неизлечимыми и могли привести к смерти. Допускалось, что ведьмы могут обыскивать могилы в поисках трупов, особенно тех, что принадлежали детям и казненным преступникам, дабы использовать их как ингредиенты в магических смесях, порошках и ядовитых мазях.

В Экс-ан-Провансе безумная сестра Мари де Сен прослышала об отце Гофриди; когда она вернулась от него в свой монастырь в Лилле, ее голова была заполнена колдовством. Она рассказала, как Гофриди делал концентрат, чтобы вызвать демоническую одержимость, из «священного причастия и священного вина с размолотыми в пыль козлиными и человеческими костями, черепами детей, волосами, ногтями, плотью и семенем волшебника, с кусочками мяса гуся и крысы и мозгами» (Жан Ленорман де Ширмон, «Ех-orcismes de trois filles possedees», 1623).

В Англии, в Челмсфорде в 1616г. одним из обвинений против Сюзанны Баркер было то, что она

«злонамеренно вырыла из некой могилы на кладбище приходской церкви вышеназванного Апминстера череп, являвшийся частью тела некоего умершего человека, давно там похороненного, с намерением использовать упомянутый череп в определенных злых и дьявольских искусствах, называемых колдовством, заговорами и чародейством, с целью околдовать и очаровать некую Мери Стивене».

Другие формулы смертельных мазей были записаны Вейером, скептически настроенным лекарем герцога Клевского:

«Болиголов крапчатый, сок из аконита, тополиные листья, сажа.

Водяной болиголов, ирис сладкий, лапчатка ползучая, кровь крысы, беладонна, растительное масло.

Жир ребенка, сок водяного болиголова, аконит, лапчатка ползучая, беладонна, сажа».

Суды, состоявшиеся в «Огненной палате», показывают, что использование ядов, связанное с черной магией, было широко распространено. В своей основе мазь состояла из мышьяка, который применялся в виде кислоты, безвкусной и нераспознаваемой в трупе. Кроме того, профессиональные отравители использовали красный и желтый колчедан, купорос, в смеси с такими отвратительными составляющими, как кровь крыс и жаб, а также различные токсические или усиливающие половое чувство растения, семя и менструальную кровь.

Ядовитые мази ведьм рассматривались как причина эпидемий чумы. Кальвинисты в Женеве в середине XVIb. объясняли распространение инфекций исключительно колдовством. Так, в 1545г. один человек признался в том, что он натирал ноги повешенного мужчины магической мазью и смазывал ею дверную задвижку. Подобным образом он якобы распространял болезнь.

Преступный заговор расследовался. Были отданы распоряжения о серьезных наказаниях: осужденных мугкчин следовало заживо уязвить щипцами, а женщинам перед сожжением отрубить правую руку. Особым пыткам подвергали бедных людей с сомнительной репутацией, чтобы обнаружить, не они ли являются распространителями чумы; тех, кто отказывался признаться, следовало заживо замуровать в стену. Несмотря на то, что в 1545г. 31 человека казнили как ведьм в течение 3 месяцев, Кальвин жаловался: «И все-таки заговорщики не прекращали мазать дверные замки своими мазями. Опасайтесь несчастий, которые могут нас постичь!» (Тревор Девис, «Four Centuries of Witch Beliefs», 1947).

Яков I

В начале своего правления, будучи еще королем Шотландии, Я. истово верил в колдовство, а в конце, в 1623г., стал столь же убежденным скептиком. Легковерие короля показывает суд над ведьмами из Норт-Бервика, которых заставили признаться в том, что, плавая по морю в ситах, они пытались вызвать бурю, чтобы потопить корабль, на котором король отправился в Норвегию за своей невестой. Я., которому тогда было только 24 года, поверил этому фантастическому рассказу, потому что Агнесс Симпсон, одна из обвиняемых,

«повторила ему те слова, которыми он обменялся со своей женой в первую брачную ночь в Осло. Его королевское величество сильно удивился и поклялся именем Господа, что все дьяволы в аду не могли бы этого узнать, чем признал ее слова самыми правдивыми и подтвердил все остальное, что было заявлено ранее» («News from Scotland», 1591).

Когда суд присяжных оправдал одну из обвиняемых, женщину благородного происхождения, Я. пришел в такую ярость, что назвал суд присяжных «сборищем дураков». Вслед за тем, 7 июня 1591г. судьи согласились «подчиниться воле короля». Я., лично наблюдавший за пыткой обвиняемых, объяснил свое вмешательство тем, что сделал это «лишь для примера, чтобы люди, вынесшие неправильный вердикт, были повнимательнее», потому что «колдовство, которое очень часто вырастает среди нас, является наиболее гнусным грехом» («The Tolbooth Speech»).

Интерес к делу ведьм из Норт-Бервика, без сомнения, побудил Я. начать работу над «Демонологией» (опубл. в 1597, Эдинбург). Она. представляет собой диалог в 3 частях, написанный в классической традиции европейских демонологов. Королевская «речь» по сути является кратким изложением этой книги. «Демонология» была написана, чтобы опровергнуть «The Discovery of Witchcraft» (1584) Реджинальда Скотта и «De Praes-tigiis Daemonuum» (1563) Иоганнеса Вейера и доказать, что «подобные нападки Сатаны широко распространились, и все, кто является его орудием, должны быть жестоко наказаны». В 1603г. Я. пытался уничтожить сохранившиеся экземпляры книги Р. Скотта. Неверие Я. в ликантропию придало его труду незаслуженный оттенок беспристрастности. Он подчеркнул, что и плавание, и клеймо дьявола в равной степени являются показаниями для искоренения «этого гнусного преступления против Бога». Похожий взгляд отличает и книгу «Basilicon Down», написанную им для своего сына Генриха (ум. в 1612г.), в которой молодому принцу внушалось, что колдовство является «ужасным преступлением, о котором [король] всегда должен помнить». В то же время Я. предупреждал, что «судьи должны быть внимательны и не доверять никаким обвинениям без тщательной проверки».

Став в 1603г. королем Соединенного Королевства Англии и Шотландии, Я. выпустил новое издание своей книги в Аондоне в 1604г. (в том же году вышел ее голландский перевод, а в 1604 и 1607 гг. —- два латинских издания, опубликованные в Ганновере). В первый же год своего правления он заставил парламент принять новый закон против ведьм. В Уложении 1604г. акцент был перенесен с maleficia на договор с Дьяволом, в соответствии с европейскими взглядами, что, несомненно, усилило нападки на ведьм.

Благодаря тому, что «Демонология» была написана автором, принадлежащим к королевскому роду, она с особым вниманием цитировалась на процессах того времени. Суд в Дорсете нашел, что обвиняемая совершала «деяния, достойные наказания, поскольку король в своей книге против ведьм, озаглавленной «Демонология», установил, что действия, произведенные Джоан (обвиняемой), имеют все качества м признаки, свойственные колдовству или чародейству». В 1613г. Поте в случае с ланкаширскими ведьмами снова подтверждает судебный приговор цитатой из «Демонологии»: «Здесь обнаруживалось и не в первый и не в последний раз подвергалось наказанию то, что Его величество написал и опубликовал в своей книге «Демонология» в виде предостережения и предупреждения ».

Пристрастия короля повлияли и на перевод Библии. Всякий раз, когда в Септуагинте упоминался «некто, советующийся с духами», авторизованная версия использовала слово «ведьма», поскольку в «Демонологии» ведьма определена как человек, советующийся с домашними духами. Таким образом, в Библии была узаконена совершенно не свойственная ей концепция.

Возможно, первый удар по легковерию Я. был нанесен в 1605г. на процессе по делу женщины из Эбингтона, обвиненной 14-летней Анной Гюнтер. Узнав об этом деле, король направил преп. Самуэля Харснетта допросить девочку, внеся 300 фунтов на погашение судебных издержек. Гюнтер призналась, что симулировала истерию и ложно обвинила трех человек. Следующий случай мошенничества был связан с делом лестер-ского мальчика, Джона Смита, которого допросил сам король после того, как обвинения подростка отправили на виселицу 9 ведьм. Король забрал дело у Верховного судьи сэра Эдварда Кука и отменил казнь женщин, обвиненных Смитом. В 1620г. городской суд Стаффорда аннулировал сходные обвинения билсонского мальчика.

Из «Толбутской речи» короля Якова I

[Король назвал эдинбургский суд «сборищем дураков», поскольку суд снял обвинение в колдовстве с Барбары Напье, одной из нортбервикских ведьм 7 июня 1591г.]

Зная, что колдовство, которое часто появляется среди нас, является одним из самых гнусных грехов, я потратил три четверти года, чтобы собрать факты против тех, кто обвиняется здесь. Как по божеским, так и по человеческим законам этот грех является самым отвратительным. По закону Господа он заслуживает наказания смертью. И по человеческим законам он называется male-ficium или veneficium и карается смертью как злодейство и отравление.

Члены суда руководствуются единственным мотивом для своего решения — признание ведьм является недостаточным свидетельством их вины. Известно, что по гражданскому закону свидетельства преступников, лишенных гражданских прав, не рассматриваются, за исключением дел о ереси или преступлениях против короля. Однако в данном случае должны быть приняты во внимание разумные обоснования. Во-первых, ни один порядочный человек не может знать обстоятельств этого дела; во-вторых, ведьмы не станут обвинять себя; в-третьих, совершаемые ими поступки невозможно увидеть. Я называю их ведьмами, потому что они отрицают Бога и отдаются дьяволу, но, когда они отреклись от дьявола и раскаялись, они перестали быть ведьмами, и поэтому их показания могут быть признаны достаточным основанием».

В 1621г. Катрин Мелпас из Вестхема (Эссекс), другая юная мошенница, допрошенная королем, так умело изображала одержимость, что видевшие ее люди давали ей милостыню. Она обвинила двух женщин в околдовывании. В конце концов одна из них призналась, что научила Катрин различным трюкам: выпячиванию живота, заламыванию рук, подпрыгиванию и подергиванию. Особенно же ей «удавалось надувать желудок до размеров полупенсовой булки, биться головой о стену, подергивать плечами, трещать костями под кожей и перекашивать на сторону рот» (Ивен, «Witchcraft in the Star Chamber», 1938).

Эти случаи разоблачения подростков, ложно обвинявших людей в колдовстве, были во многом связаны с изменением взглядов короля. Д-р Томас Фуллер в книге «Church History of Britain» заметил: «Частые разоблачения одержимых так изменили взгляды короля, что он сначала стал безразличен, а затем решительно отрицал преступления ведьм и дьяволов, считая их только обманом и заблуждением». Кроме того, на короля повлияло и чтение разнообразных авторов — умеренных, вроде Агриппы, и придворных скептиков, таких, как Бэкон, Флорио (переводчик Монтеня) и его личный врач У.Гар-вей. Изменению религиозного климата способствовала и реакция против кальвинизма.

Наиболее наглядным показателем изменения политической ситуации, однако, является тот факт, что в последние 9 лет правления короля только 5 человек были казнены за колдовство. Но, несмотря на изменение позиции короля, Уложение 1604г. оставалось в силе. Почти выйдя из употребления при Карле I, оно стало основой преследований при Кромвеле.

Яков I: Уложение 1604г.

По этому Уложению было проведено большинство важнейших английских судов над ведьмами: ланкаширские массовые процессы 1612 и 1633 гг. (где большинство обвиняемых было оправдано) и лестерский 1616г. (где 9 было повешено). Закон оставался в силе во время Гражданской войны и Республики (1642-1660) и был основой обвинений на знаменитых судах в восточных графствах (челмсфордский, норфолкский, сент-эдмундский, хантингтонский, бервикский и нькжаслский суды 1646г.; грейт-ярмутский 1645г.).

Уложение отменяло аналогичный закон, принятый при Елизавете в 1563г. (хотя и сохраняло большинство его формулировок) и вводило более жестокие законы. Уложение предусматривало обязательное повешение по первому обвинению в maleficia, даже, если околдованный и не умирал (в соответствии с законом, принятым при Елизавете, данное преступление наказывалось годичным заключением). В то же время, гадание об украденной собственности, изготовление приворотного зелья или порча собственности наказывались годом тюрьмы и стоянием у позорного столба (при первом проступке). Договор с Дьяволом объявлялся в Уложении преступлением, заслуживающим смертной казни: «любое чародейство, колдовство или вызывание злых или нечистых духов, соглашение, увеселение, пользование услугами, кормление или вознаграждение любого злого и нечистого духа с любой целью или намерением».

Колдовство перестало быть предрассудком, распространенным среди необразованных людей. Уложение создавали способнейшие и образованнейшие люди Англии: герцог Нортумберлендский, епископ Линкольнский, Верховный судья Палаты общин, Генеральный прокурор, королевский верховный судья и лорд-казначей.

Сэр Роберт Филмер, великий юрист, 50 лет спустя в труде «Advertisement to the Jurymen of England TouchingWitches» (Лондон, 1653) с насмешкой описывал сложности, возникавшие, когда с помощью Уложения требовалось определить ведьму или провести различие (на котором оно настаивало) между колдовством, вызыванием духов и чародейством: «Это Уложение предполагает, что всем известно, кто такие ведьма, чародей, колдун (как будто все вокруг только и делают, что изучают богословие), и не описывает ни их самих, ни различий между ними». Затем Филмер добавляет, подчеркивая, что Уложение не дает возможности вынести справедливый приговор: «А ведь закон вполне справедливо требует соблюдения необходимых юридических формальностей при вынесении приговора». Филмер отмечает, что преднамеренность убийства обычно является одним из важных обстоятельств для вынесения приговора:

«Несмотря на то, что Уложение применяет дизъюнктивный союз «или», и тем самым превращает каждое единичное преступление в особо тяжкое, судьи обычно толкуют закон, как им самим удобно, и, заменяя дизъюнктивное «или» конъюнктивным «и», не выносят приговор ни одной ведьме, если она не обвиняется в убийстве».

Однако тюремные отчеты показывают, что в 1645г. в Челмсфорде 7 женщин были повешены только на основании обвинения в том, что им служили злые духи. Кеттридж добавляет: «С тех пор неизвестно ни одного случая, когда мужчина или женщина были бы приговорены к смерти за одно лишь такое преступление (выкапывание мертвых), и, следовательно, можно пренебречь этой статьей как не имеющей практического значения».

По данному Уложению было проведено большинство салемских судов над ведьмами, а последующие обвинительные акты ссылались на него. 14 декабря 1692г. совет штата Массачусетс предписал судьям основываться на Уложении 1604г. «дающем общее направление исполнительному законодательству против колдовства». Это постановление оставалось в силе до 1695г. В Англии Уложение было отменено только в 1736г. при Георге II.

Акт против колдовства, заклинаний и сношений со злыми и нечистыми духами.

ПОСТАНОВЛЕНО

I. Королем, нашим верховным правителем и членами Палаты лордов, духовными и светскими, и Палатой общин и текущей сессией парламента, что закон, принятый на пятом году царствования последней королевы, блаженной памяти Елизаветы, озаглавленный «Акт против заклинаний, колдовства и ворожбы», в день Михаила Архангела, равно как и постановления, принятые после него, настоящим отменяется.

II. Для лучшего обуздания вышеназванных преступлений и более сурового их наказания, вышеназванные установили, что любая личность или личности, которые после названного дня Михаила Архангела будут:

a) заниматься, упражнятья или использовать вызывание или заклинание любых злых и нечистых духов с любой целью или намерениями;

b) выкапывать мужчин, женщин и детей из их могил или других мест погребения, использовать кожу, кости или любую часть мертвого тела для применения в чародействе, заклинаниях или заговорах;

c) использовать, практиковаться или упражняться в любом колдовстве, заклинаниях, заговорах или чародействе, посредством которых кто-либо может быть убит, уничтожен, изнурен, иссушен, исколот, искалечен в любой части тела, любой такой преступник или преступники, их помощники, подстрекатели, соучастники и советчики да будут должным образом и по закону осуждены и присуждены к смерти или к изгнанию с лишением гражданских прав, казнены как уголовные преступники и лишены привилегий и права убежища в храме.

III. Чтобы уничтожить любые намерения к использованию, занятиям или упражнениям в колдовстве, заклинании, заговаривании или чародействе, да будет установлено на настоящей сессии парламента, что любая личность или личности, которые, начиная с указанного дня Михаила Архангела будут заниматься колдовством, заклинанием, заговариванием или чародейством следующее:

a) донос или объявление места, где находятся сокрытые в земле клады из золота и серебра или может быть найдено утерянное или украденное;

b) намерение к побуждению кого-либо к противозаконной любви;

c) порча, повреждение или разрушение чьего-либо движимого или недвижимого имущества;

d) намерение причинить боль или искалечить телесно кого-либо, даже если оно и не было выполнено.

Каждый, кто совершит подобное преступление и будет осужден согласно закону, должен понести наказание в виде тюремного заключения сроком на год без права выхода под залог и один раз за каждую четверть указанного года должен будет простоять шесть часов у позорного столба на рыночной площади города в базарный день и публично покаяться в совершенном.

IV. И если кто-либо, однажды осужденный за вышеназванные преступления, снова совершит любое из вышеуказанных преступлений, то должен понести наказание в виде смертной казни как уголовный преступник с лишением привилегий и права убежища в храме. Оставлять жене указанного выше преступника ее титул и приданое, равно как и его наследникам и преемникам, в соответствии с их правами на наследство и титул, если они не подвергаются изгнанию с лишением гражданских прав.