Рукописи не горят - Гримасси, викка

Вход в гробницу как бы представлял собой открытые женские половые органы, а сам проход в гробницу символизировал тот путь, по которому при рождении приходит человек из иного мира.

Следовательно, черепа служили и символами плодовитости, и кельты часто устанавливали их друг на друга в виде колонн или фаллических символов.

Во многих кельтских легендах о богах и героях часто встречаются упоминания об отрезанных головах. В частности, в одной из таких историй говорится, как Бран повелел после его смерти установить его голову лицом в сторону Галлии.

И до тех пор, пока череп сохранялся, все попытки вторжения вражеских армий были неудачными.

(Все описываемые обычаи существовали и у других народов, весьма далеких от Европы. Так, в классической работе Эдварда Тэйлора “Первобытная культура” ярко описываются жестокие обычаи племен Индийского архипелага: “Они полагали, что обладатель каждой головы, которую им удастся добыть, будет служить им в будущем мире, где положение человека будет определяться числом голов, находившихся в его власти в этой жизни. Они носили траур по умершему, пока не успевали достать ему голову, то есть снабдить рабом. Отец, потерявший сына, должен выйти и убить первого встреченного им человека. Это было частью погребального обряда. Молодой человек не имеет права жениться, пока не добудет себе головы. Подкарауливать людей и убивать их из-за головы сделалось национальной забавой. По их выражению, “белые читают книги, мы же вместо того охотимся за головами”. — Прим. пер.)

Еще одна особенность культа мертвых, встречающаяся только в Западной и Северной Европе, состоит в практике “выбеливания костей” перед тем, как поместить их в гробницу. Обычно труп просто оставляли на открытом месте, пока птицы дочиста не отделяли мясо от костей. Вот почему ворон стал спутником смерти в фольклоре европейских кельтов. Обязательным атрибутом любого поля брани также был ворон, бродящий среди неубранных после битвы трупов. Известно, что в Центральной Европе существовало несколько воинственных племен, имевших изображение ворона на своих кроваво-красных стягах. Эти знамена служили предупреждением их потенциальным противникам о том, что вскоре ворон будет клевать их кости.

В Центральной Европе с образом смерти ассоциировалась еще и сова. Символ совы часто сочетался со спиральными рисунками, что связано с особенными узорами, образуемыми оперением совы, особенно вокруг глаз птицы. В работе Марии Гимбутас “Богиня и ее речи” приведена фотография гробницы, украшенной спиральным орнаментом. Эта гробница, расположенная в ирландском местечке Ньюгранж, относится примерно к третьему тысячелетию до нашей эры. Там же приводится изображение гробницы в Кастель-Лючия в юго-восточной Сицилии, в украшении которой использован почти такой же орнамент.

Кроме сов, змей и мистических сил, рисунок спирали символизирует многое другое. Этот символ встречается буквально повсюду, где было сильное влияние культа мертвых. Влияние этого культа отражено и в постулатах кельтской религии, касающихся мира духов. Кельты верили, что души мертвых обитают неподалеку, дожидаясь только удобного случая вновь возродиться в материальном мире. Считалось, что их нужно всячески задабривать, чтобы они не шалили и не вмешивались в дела живых, с тем чтобы вызвать их преждевременную кончину. С этой целью делались определенные подношения и совершались необходимые обряды. Убеждение в том, что души мертвых обитают неподалеку, послужило основой для многих других верований. Например, многие верили в то, что эльфы могут похитить маленького ребенка и оставить взамен него некое странное неполноценное существо, напоминающее похищенного только внешне. Поэтому в следующей части этой главы мы поговорим о феях и связанных с ними древних верованиях.

Существует интереснейшая книга “Феи в английской литературе и культурной традиции”. Ее автор, К. М. Бриггс, в свое время защитила в Оксфорде диссертацию по фольклору, а сейчас является председателем Английского фольклорного общества. Так вот она утверждает, что самое раннее упоминание о каких-либо феях встречается в англосаксонском заклинании, защищающем от эльфов, Это заклинание приведено в книге “Англосаксонские хроники”, датируемой 800 г. н. э. В главе двадцатой своей книги она размышляет о том, что отдельные связанные с феями верования могли попасть к кельтам из римской мифологии.

Помимо этого в работе В. И. Эванс-Вентца “Феи в кельтских верованиях” подчеркивается, что греческие и римское слова fatua и fata, а также староанглийское fee — это одно и то же слово, обозначающее фей. Там же говорится следующее:

“...от расы бессмертных дев, которых древние жители Италии именовали fatuae, произошли все многочисленные роды и семейства фей...”

В манускрипте Х1П века, рассказывающем о Ланселоте Озерном, мы встречаем Леди Нимюе, хозяйку озера. Неизвестный автор называет это озеро “Озером Дианы”, причем называет Диану королевой Сицилии, правившей там якобы еще до Виргилия. Он упоминает о том, что крестьяне почитали ее богиней, а язычники служили ей в лесах, где она любила пребывать. Подробности средневекового культа фей сохранились в документах испанской инквизиции. Действительно, в сицилианском культе богиня Диана именовалась “королевой фей”. Местом поклонения ей в Италии было озеро Неми, на берегу которого когда-то располагался посвященный ей храм. Храм был построен около 500 г. до н. э., причем на месте более раннего сооружения, посвященного ей же. Еще Фрэзер в своей прекрасной книге “Зoлотая ветвь” отмечал, что это древнее озеро называлось римлянами “зеркалом Дианы”, потому что отражение полной Луны в его поверхности было хорошо видно из храма. В книге “Хозяйки озера” (авторы Кэтлин и Джон Мэттьюз, 1992) отмечено, что Диана и Нимюе — это одно и то же лицо, причем о последней известно, что ее супруга звали Faunus. Там также говорится, что отца Нимюе звали Dionas, что чрезвычайно схоже с именем Dianus.

Стереотипный образ феи в западной культуре впервые появился в искусстве Средиземноморья.

Изображения крылатых созданий, маленьких духов, впервые встречаются в древних захоронениях. Около 600 г. до н. э. изображения маленьких крылатых существ появились у этрусков, которые называли их “лаза” и считали духами полей и лесов. Однако в кельтском искусстве изображения фей встречаются только после появления христианства, то есть вслед за римской оккупацией. У этрусков лазы изображались размером с человека, особенно когда они находились среди богов и богинь. В компании же людей они изображались совсем маленькими созданиями, обычно парящими над кадильницей или жертвенной чашей. С другой стороны, лазы имели некоторое отношение к ритуалам поклонения предкам, вот почему их изображения встречаются в этрусских гробницах. Все вышесказанное применимо и к духам, именуемым ларами, вера в которых была заимствована римлянами у этрусков. Средиземоморский культ мертвых оставил в культуре этрусков свой след в виде верований в фей. Это можно с легкостью показать на примере легенды о tages.

Как повествуется в этой легенде, несколько крестьян вспахивали поле, и вдруг из земли неожиданно появилось маленькое создание, назвавшееся tages. Это создание поведало крестьянам сокровенные поучения, на основе которых впоследствии возникла религия этрусков. Научив крестьян всему необходимому, оно на их глазах исчезло в глубинах земли.

Именно в этрусских волшебных преданиях мы встречаемся с маленькими крылатыми существами — феями, лазами. В сознании людей они были связаны с тайнами произрастания растений и другими неведомыми секретами природы. В искусстве же они традиционно изображались обнаженными, держащими в руках небольшой сосуд. Эликсир, содержащийся в сосуде, применялся для трех магических действий. Одна его капля излечивала любую, даже самую неизлечимую болезнь. Две капли этой жидкости, принятые человеком, позволяли увидеть доселе им не виденное, открывая ему глаза на многие секреты природы. Три капли такого эликсира могли превращать материю в дух и, наоборот, дух в материю. Превращения требовались в том случае, если нужно было перейти из мира фей в материальный мир или наоборот. Впоследствии сходные представления о феях появились в легендах кельтов.

В фольклоре почти каждого европейского народа упоминаются маленькие волшебные создания, называемые феями. Иногда о них говорят как о благосклонных к людям существах, а иногда они считаются приносящими беду. Конечно, у различных народов сами верования часто имеют мало общего, но все-таки две основные детали остаются неизменными: это искажение и нарушение течения времени и наличие тщательно скрытых проходов в мир фей.

В кельтской мифологии особенно подчеркиваются именно эти две особенности. Также в кельтских легендах встречаются подробные описания “хороводов фей”. Интересно то, что о хороводах фей говорится даже в современном итальянском фольклоре, а вот в древних этрусских мифах они никак не упомянуты.

В сборнике “Зарождение колдовских традиций в современной Европе” (Oxford University Press, 1990, под редакцией Б. Анкарлоо и Г. Хеннингсена) есть отдельная глава, посвященная культу фей в средневековой Сицилии. Число служителей этого культа всегда составляло нечетное число, и во главе их стояла королева, носящая титулы lа matrona, lа maestra и dona zabella, то есть мать, наставница и мудрая сивилла. Сицилианские феи были объединены в группы, называемые товариществами, например: товарищество знатных или товарищество бедноты. Феи обладали большой властью и возможностями — они могли исцелить болезни, и они могли благословить поле, чтобы оно всегда давало обильный урожай. Более того, они могли сделать человека удачливым. Но если с ними обращались дурно и без должного уважения, то феи могли причинить ощутимый вред. Только в том случае, если несчастный догадывался сделать достойные подношения и умилостивить фей, они избавляли его от магических пут. Только женщина могла снять с бедолаги наложенное феями волшебное заклинание, и такие женщины, конечно, были в большом почете у односельчан.

Как уже говорилось, у всех европейских народов присутствие фей почти всегда было связано с некими нарушениями привычного хода времени. Ночь, проведенная в королевстве фей, запросто могла обернуться многими годами, прошедшими за это время в обычной жизни. Тайные, хорошо укрытые и хорошо охраняемые входы вели в это королевство. Располагались они или на склонах холмов, или же в стволах деревьев. Считалось также, что феи испытывают сильное отвращение к железу, поэтому в случае крайней нужды этот металл использовался для защиты от них. Некоторые исследователи считают, что это верование связано с использованием железных орудий труда для вспахивания полей и вырубки леса, то есть со способностью людей участвовать в символическом умерщвлении природы. Следовательно, железо должно было внушать феям отвращение. В одной из легенд говорится, что некто, решивший пробраться в королевство фей, специально подпер железной палкой дверку тайного входа, чтобы та не захлопнулась за ним навсегда. Дело в том, что феи не могут прикасаться к железным предметам. Вот так тому ловкачу из легенды удалось избежать весьма печальной участи.

Обыкновенно в культе мертвых считалось, что колодцы, трясины, провалы и все иные отверстия в теле земли есть не что иное, как тайные проходы, ведущие в мир духов. Некоторые из этих мест почитались как священные, и в этом случае они отмечались либо несколькими поставленными вертикально камнями, либо устройством некоторого подобия каменной изгороди. Особенно отмечались места, про которые было твердо известно, что принесенные там дары благосклонно принимаются, и желаемый результат не заставляет себя ждать. Действительно, кельты устраивали свои жертвенники в болотах, карьерах, расщелинах и оврагах. Множество священных мест было устроено иберийцами, про которых историки говорят как о смуглокожих строителях дольменов.

Как мы уже говорили, это были люди, которые принесли средиземноморский культ мертвых на Британские острова. То же произошло с погребальными холмами. В Старой Европе их сооружение было связано с культом мертвых, но в кельтских землях они в конце концов стали восприниматься как холмы фей.

Вероятно, появившиеся на Британских островах кельты вначале относились к культу с известной опаской. Это неудивительно, поскольку им были хорошо знакомы ритуалы друидов, общавшихся с душами умерших.

Друидские священнослужители весьма почитались кельтами именно за их умение взаимодействовать с миром духов путем обрядов и подношений.

Впоследствии такие обряды нашли свое отражение в ритуальном устройстве одного из шабашей, а именно Самхэйна, или Дня всех святых (празднуемого 31 октября). Только во время этого шабаша совершаются приношения пищи специально для задабривания духов умерших. Этот обычай, берущий свое начало от древнего культа мертвых, сохранился до сегодняшнего дня на Сицилии и Британских островах.

Разделить пищу с тем, кто ее предлагает,— значит вступить с ним в тесные взаимоотношения. Таков один из древнейших принципов человеческой культуры, не забытый и в наши дни. Пригласить кого-либо на обед или быть приглашенным самому — все это относится не столько к приему пищи, сколько к установлению отношений между людьми.

В случае с духами предлагается не сама пища, а эфирная субстанция, испускаемая пищей. Вот что писал об этом уже упоминавшийся нами Порфирий. По его словам, в Древнем Риме считалось, что боги и духи наслаждаются запахом и дымом сжигаемых приношений. Именно “эссенция” служит им питанием, но не “субстанция”. Так и в культе мертвых: приношение пиши позволяло сохранить хорошие отношения с духами.

Как мы уже отмечали, поначалу феи считались душами ушедших. И очень нескоро их стали признавать за духов, связанных с королевствами стихий. До этого верили во всякое, даже в то, что души умерших могут входить в тела живых людей и завладевать ими. Всем известны леденящие кровь истории о том, как феи подменяли младенца прямо в люльке, оставляя взамен него некую подделку.

(Поскольку автор неоднократно упоминает о подмене детей, то необходимо сделать некоторые пояснения. Действительно, маленькие дети представляют для определенных рас фей исключительную ценность, главным образом из-за того, что они способны привнести новую кровь и отдалить момент прекращения существования вырождающейся расы. Особенному риску подвергаются дети с золотисто-светлыми волосами, поэтому их матери должны быть наиболее внимательны. Впрочем, после крещения ребенка в церкви все эти предосторожности становятся ненужными. Интересно и то, что известны случаи похищения кормилиц, поскольку феям было необходимо выкармливать такого младенца. Конечно, существуют и другие причины похищения детей. Известно, что раз в семь лет обитатели страны фей должны собрать и заплатить огромную подать (кто и зачем ее собирает, обсуждать бы очень не хотелось). Младенцы и подросшие дети там охотно принимаются в качестве платы. Так вот, когда младенца похищают из колыбельки, то вместо него оставляют так называемый changeling, для которого используют или какого-нибудь не очень нужного старого эльфа, или просто подделку из чурбачка. В любом случае, путем магических чар подмене придается точное сходство с украденным малышом. В скором времени эта копия как бы умирает, ее хоронят, а тем временем настоящее дитя ожидает в стране фей уже совсем другая судьба. Однако бывает и так, что подделка продолжает жить, расти и развиваться. Как правило, такой ребенок имеет деформированные черты лица, часто болеет и обладает поистине волчьим аппетитом. Существует ннесколько способов разоблачит подделку, но о большинстве из них здесь говорить бы не хотелось, настолько жестокий и неприемлемый для современного человека характер они имеют. Один из наиболее популярных состоит в следующем: в две половинки скорлупы яйца наливают бражку и, покачивая их, показывают младенцу. Бывает так, что младенец неожиданно садится и странным глухим голосом говорит что-то вроде: “...видел яйцо до того, как оно стало курицей, но никогда не видел бражки в куриной скорлупке”, или другие подобные слова. В этом случае можно смело бросать это существо в печку или в огонь, откуда, хихикая, он с дымом вылетит. Люди так и делали. Иногда вскоре после этого они находили своих настоящих детишек, подброшенными под дверь. Естественно, взаимоотношения людей с миром фей состоят не только из таких мрачных моментов. На эту тему можно говорить бесконечно, поэтому отсылаю любознательных читателей к книге “Faerics” Brian Frond и Alan Lec. Стоит заметить еще раз, что для своей книги автор выбрал крайне неудачный и “скользкий” пример. Вместо этого стоило бы рассказать пару поучительных историй о том, как люди пытались овладеть сокровищами фей, или же о том, как некто получил от фей золотые монеты, коими уплатил долг. Монеты вскоре превратились в маленькие ржаные лепешки, сохранившие детали настоящих монет. Впрочем, расписка в возвращении денег должником уже была получена. — Прим. пер.)

А вот что пишет о взаимоотношении между феями и человеческой душой уже цитированный ранее Льюис Спенсер: “Вера в фей как в души мертвых, ожидающих возвращения в людскую жизнь, была одной из составных частей друидических верований. Мы знаем это из древних ирландских и уэльских литературных памятников, и одного этого уже достаточно для того, чтобы определить друидизм как культ мертвых. А вот насколько само представление о феях было кельтским изобретением, или же это было местное изобретение — на этот вопрос легко ответить.

Феи (или сиды) всегда упоминаются в связи с могильными склепами несомненно иберийского или "местного" происхождения, разбросанными по Ирландии и Шотландии. Эти же места использовались впоследствии для захоронений кельтами и друидами. Результаты раскопок не оставляют никаких сомнений насчет этого”.

Кельты придавали очень большое значение мистическим взаимоотношениям между людьми и природой, поскольку обладали безусловной верой в мир духов. От древнегреческих и древнеримских авторов мы знаем, что друиды пользовались большим уважением в обществе именно благодаря своим знаниям в этих областях магии. Средиземноморские историки того времени даже утверждали, что оккультное знание у друидов было настолько высоко развито, что лишь этруски могли в этом сравниться с ними. Друиды не только наставляли кельтов в делах, связанных с магией, но и поддерживали чрезвычайно взаимовыгодное сотрудничество с королевством фей.

В более позднем фольклоре встречается множество историй, напоминающих о том, как важно благодарить фей за те или иные сделанные ими добрые поступки. Дело в том, что феи могут не только помогать людям, но и причинять им вред.

Именно из этих соображений легко объяснить, например, старинный обычай “постучать по дереву”, чтобы не сглазить упомянутую в разговоре удачу. Это как бы знак благодарности лесным феям за их помощь и доброту. Если же забыть это делать, то феи могут пересмотреть решение о своей помощи, последствия чего обыкновенно бывают крайне неприятными.

В наши дни многие склоняются к тому, что племена богини Дану и кельтское королевство фей как-то связаны друг с другом. Частично это можно объяснить загадочностью их происхождения и таинственностью их последующего исчезновения где-то на Британских островах. Легенды лишь говорят, что эти люди появились на островах, как бы возникнув из тумана. Вскоре они столкнулись с народом Фир Болг и смогли в битве одолеть их. Но позже, во время вторжения в Британию кельтов (500 — 600 гг. до н. э.), народ богини Дану затерялся где-то в лесах и холмах. Отголоски тех легенд существуют и сейчас, ведь многие до сих пор верят в то, что кое-где в сельской местности можно встретить фей. Как следует из этрусской и римской мифологий, уже в 600-е годы до н. э. существовало немало историй о феях, содержащих множество интересных подробностей.

Когда исследователь пытается разобраться в происхождении древних кельтских верований, перед ним возникают две серьезные проблемы. Во-первых, кельты не оставили после себя никакой литературы, из которой можно было бы что-то узнать об их верованиях или мифологии. Практически все, что мы знаем об этом, известно из трудов римских и греческих историков. Кроме того, многие кельтские мифы и легенды сохранились в песенном наследии бардов. И здесь возникает вторая проблема: когда эти песни были наконец записаны, а это случилось лишь в XIV в., уже стало невозможно определить, что в этих легендах, положенных на песни, было добавлено, убрано, изменено и приукрашено.

Большинство классических кельтских мифов известны нам из следующих собраний текстов: “Четыре ветви Мабиногион” (конец XI в.), “Белая книга Ридерча” (1300 — 1325), “Красная книга Хергеста” (1375 — 1425). Но многие исследователи уверены, что сами тексты основываются на фрагментах более ранних манускриптов (датированных примерно 1100 г. н. э.). Безусловно, римская культура оказала огромное влияние на ту литературу, с которой мы сейчас можем ознакомиться.

Еще большее влияние оказало становление христианства. С трудом можно себе представить, чтобы монахи, записывавшие песни бардов, относились бы с любовью и аккуратностью к языческим традициям. Поскольку никаких других текстов для сравнения не существует, то сейчас можно только рассуждать о том, насколько точно эти песни были записаны. Все-таки целью монахов было преобразование язычников в христиан, но никак не бережное сохранение языческих традиций. Бывало и так, что языческий символизм искусственно “подгоняли” под церковные праздники и связывали с определенными святыми. Сооружение же храмов на месте древних мест языческого богослужения было делом нередким.

ВТОРЖЕНИЕ КОЧЕВНИКОВ

Старая Вера Северной Европы отличается от средиземноморских верований. Основная причина этого кроется во вторжении кочевников в Европу. Одной из основных сил этого вторжения были гунны. Это были воинственные кочевники, передвигавшиеся на лошадях и закрытых повозках, запряженных волами. Большинство исследователей сходятся во мнении, что они явились из Приуралья. С 70-х годов IV в. началось массовое движение гуннов на запад. С их появлением в Старой Европе наблюдаются стремительный упадок искусства декоративной керамики и удивительно быстрая деградация изобразительного искусства, в частности, изображений богини.

Мария Гимбутас считает, что именно кочевники были причиной коллапса матриархальных культов Старой Европы. В книге “В поисках индоевропейцев” (1991) Дж. П. Мэллори мы находим косвенное подтверждение этому. Он пишет о кочевниках как о народе, вся жизнь которого была связана с военными действиями, а религия строилась на служении воинственным солнечным богам. По мере распространения кочевников по различным областям Европы происходил резкий упадок местных культов служения богине. На каменных стелах, воздвигаемых кочевниками, красовались изображения топоров, стрел, дротиков и кинжалов. Но кроме этих боевых символов там появился и символ новой религии — Солнце.

Как мы уже упоминали в этой книге, Средиземноморье противостояло наплыву патриархальных влияний гораздо дольше, чем все остальные области Европы. В Центральной Европе под влиянием кочевников неолитический культ богини изменился до неузнаваемости. Мария Гимбутас утверждает, что культ поклонения богине в Средиземноморье процветал почти пятнадцать веков уже после того, как в Центральной Европе от него не осталось и следа. Этот факт создает серьезную проблему для исследователя, пытающегося связать народ кельтов и древние таинства богини, ставшие впоследствии виккой. Ведь кельты появились в Центральной Европе через тысячу лет после того, как там прочно укоренились патриархальные культы. Следовательно, в своих поисках корней викканских таинств мы должны еще раз обратить свой взгляд в сторону Южной Европы.

ИТАЛЬЯНСKOE ЯЗЫЧЕСТВО

Почему, говоря о викканских таинствах, важно знать основы языческих верований Италии? Да потому, что кельтские земли слишком долго находились под римской оккупацией. А римляне действовали на завоеванных землях не только с помощью оружия. Они старались внедрить свои веру и религиозные обычаи. Например, некоторые из чужеземных богов в той или иной степени могли напоминать римлянам своих, привычных им божеств. В этом случае римляне охотно признавали такое местное божество “своим”, что, конечно, помогало проникновению римских верований в местные культы. Это понятная тактика - разделяй убеждения врага, и ты приобретешь в нем друга или союзника.

Во времена, предшествующие расцвету цивилизации этрусков, население Апеннинского полуострова представляло из себя пеструю мозаику людей различного происхождения, говоривших на всевозможных языках и с сильно различавшимися культурами. Они находились на различных ступенях развития. Среди всей этой мешанины выделялись наиболее многочисленные племена: латиняне, сабиняне, самниты, этруски и умбрианы. Несмотря на отсутствие среди них единства, многие из племен имели схожие верования, основанные на неолитическом культе великой богини. Особенно стоит присмотреться к островным территориям — Сицилии, Сардинии и Корсике. Это важно для понимания того, как происходили изменение и адаптация культур коренного населения полуострова под сильным иноземным влиянием.

В сборнике “Мифология Европы и Древнего Рима”, который составил Ив Боннефуа, можно прочесть интересное соображение о том, каким образом сохранились доисторические верования народов полуострова:

“...остатки тех первобытных идей, верований и обрядов были настолько далеки от рациональных классических представлений, что они вызывали не только изумление, но часто и полнейшее непонимание со стороны римских и эллинских авторов. Их очень впечатляли свверхъестественные идеи анимизма, вездесущие знаки свыше и огромная важность, придаваемая разного рода гаданиям. У этрусков был непривычно высокий социальный и религиозный статус женщин, что рассматривалось как пережитки матриархата. Удивляла и упорная вера людей в то, что умершие продолжают обитать в местах своих захоронений, с чем было связано множество ритуалов и обычаев (склепы и гробницы в виде домов, развитые погребальные церемонии, изображения усопших, и так далее)”.

Этруски жили на Апеннинском полуострове примерно в первом тысячелетии до нашей эры. По словам Марии Гимбутас, они были одними из немногих народов, унаследовавших остатки неолитической религии великой богини. Некоторые исследователи любят потеоретизировать на тему, а не были ли этруски индоевропейцами, а вовсе не местным народом? Однако лингвистический анализ более чем десяти тысяч текстов, оставленных этрусками, доказывает, что этот народ не относился к индоевропейской расе. Считается, что происхождение этрусков не выяснено, неизвестно, кто они, когда и как появились в Италии и на каком языке говорили. В только что упомянутой книге “В поисках индоевропейцев” ее автор пишет:

“Тем не менее среди современных исследователей этрусков преобладает следующая несложная тенденция: этруски являются коренными жителями Италии, но не индоевропейцами. Благодаря развитым торговым связям многое в их материальной культуре и искусстве было заимствовано от народов восточного Средиземноморья”.

Этруски верили в безграничную мощь сверхъестественных сил. Их религия была основана на принципах взаимоотношений между людьми и сонмом божеств. Все явления, происходящие в природе, представлялись им делом рук какого-либо божества и специального духа, и ни одно из этих явлений не должно было остаться без внимания. Для этого существовал целый класс священников, умевших истолковывать значение всевозможных знаков и предзнаменований (это совершенно не похоже на роль друидов, появившихся позднее в Западной и Северной Европе). Римский философ и писатель Сенека так говорил о мистическом восприятии этрусками окружающего мира: если римляне считают, что молния возникает в результате столкновения облаков, то этруски верят, что облака сталкиваются специально для того, чтобы испустить молнию. Они были уверены в том, что молния появляется только в том случае, если боги хотят о чем-то напомнить людям или предупредить их.

Вера в значимость всевозможных знаков и предзнаменований тесно связана с верой в животного-покровителя или предка. Как показывают археологические находки, относящиеся к бронзовому веку на Апеннинах, эти верования были распространены на всей территории полуострова. Возможно, они были связаны с тем, что жизнь самого общества полностью зависела от скотоводства. Древние кочевники были убеждены, что в своих передвижениях они направляемы духами животных.

Например, племя пиценов верило в то, что их покровителем и наставником является дятел, племя сабеллианцев имело таковым быка, лючанцы - волка, а урсенты — медведя. У людей того времени существовал важный обычай, позднее известный как ver sacrum, то есть Весна Священная. Этот обычай требовал, чтобы каждая часть племени весной покидала бы обжитое за год место и переселялось бы на новое. Кстати, по этой же причине для кочевых людей было так важно, чтобы животное-покровитель указывало бы им верные пути.

Но по мере развития земледелия духи лесов и лугов постепенно превращались в духов возделанных и засеянных полей. Такими духами были лазы, с которыми мы уже встречались ранее, говоря в этой же главе о феях.

Этруски развили эти верования и довели их до совершенства, создав цельную систему мистических и магических взглядов, с успехом просуществовавшую в течение всего классического периода. Сами они веровали в Великую Богиню-Мать Uni и в ее супруга Tinia. Два этих божества верховенствовали над сонмом духов и полубогов, управлявших всеми силами природы и человеческими судьбами. Этрусский пантеон не схож с греческими богами-олимпийцами. Высшие боги этрусков именовались Involuti, то есть боги туманов, причем истинные имена богов никогда не раскрывались, равно как не существовало и специальных связанных с ними мифов. Вспомним, что таинственные племена богини Дану также считались возникшими из тумана. Придет время, и римляне впитают достижения этрусской цивилизации и понесут в Галлию и на Британские острова верования древнего культа великой богини.

ТАИНСТВА ЧАШИ

Образу чаши принадлежит принципиальная роль в кельтской мифологии, причем образ этот связан с темой поиска. Иногда кажется, что чаша стала для кельтов каким-то навязчивым наваждением. Эта тема проявлялась в самых различных видах, вплоть до легенд о короле Артуре, связанных с поисками святого Грааля. Образ чаши встречается и в некоторых других европейских мифах, а также служит основой для нескольких традиционных колдовских обрядов. В кельтском понимании чаша символизировала нечто утраченное или недостижимое. Почти без исключения все их мифы, связанные с чашей,— это истории о трудных поисках и волшебных превращениях. Сама же чаша, как правило, находилась в труднодоступных волшебных замках или скрытых от людей таинственных королевствах.

Я осмелюсь высказать свои собственные соображения на этот счет. Во-первых, мы знаем, что в европейской колдовской традиции принято считать чашу символом лона богини. Во-вторых, нам известно, что культ Великой Богини в Центральной Европе почти полностью исчез, не выдержав напора патриархальных религиозных верований кочевников. Это произошло за много веков до того, как в Европе кельты оформились в самостоятельный народ. А в-третьих, древние кельты общались с греками, этрусками и римлянами, у которых в той или иной форме сохранялся культ Великой Богини, оставшийся от неолитических верований Старой Европы.

Мое предположение состоит в том, что в южноевропейских религиях, основанных на поклонении великой богине, кельты каким-то образом почувствовали и распознали важный, но давно забытый элемент своей собственной духовности.

Что-то шевельнулось в кельтских душах, пробудив смутные воспоминания о некой богине, которая когда-то давно, до кочевников, царила в этих местах. Наверное, тогда зародилось стремление во что бы то ни стало отыскать и вернуть утраченную чашу. Я думаю, здесь также кроются истоки более поздних легенд о воинах и рыцарях, долг которых — искать и найти Грааль. Возможно, эти мифы возникли из стремления примирить врожденную агрессивность кельтской натуры с более мирным характером деревенского жителя, поклоняющегося Великой Богине. В конце концов самыми первыми кельтскими божествами были боги и богини войны и смерти. Что касается веры в саму Богиню-Мать, то никаких следов этой веры у кельтов не было найдено. Она появится позднее, как следствие общения кельтов с выходцами из Средиземноморья.

Однако существует проблема, в которую эта теория упирается. Проблема связана с племенами богини Дану. Народы племен — это дети богини Дану, то есть, по кельтским представлениям, Богини-Матери. Эти люди в кельтской мифологии описываются как высокоразвитый народ, обладающий передовым вооружением. Творчество бардов будто бы указывает на то, что легенда о племенах богини Дану возникла до контактов с римлянами. Утверждается, что этот народ уже жил в Британии ко времени вторжения в нее кельтов.

Это противоречит утверждению Миранды Грин, высказанному ею в книге “Символ и образ”, о том, что до наступления римской эпохи в кельтской религии не существует даже малейших следов верований в Богиню-Мать. Впрочем, это неудивительно, поскольку барды весьма вольно обращались со временем и смещение событий на несколько веков не являлось для них чем-то необычным. Неудивительно это и потому, что кельтские мифы никогда не являлись точным описанием исторических событий в их реальной хронологии.

Конечно, некоторые мифы были основаны на реальных событиях и повествовали о действительно существовавших персонажах, но все-таки основное их предназначение было служить культурной памятью народа о древних героях и их свершениях, скорее символических, чем реальных. Одним из примеров такой исторической неаккуратности может служить сам миф о племенах богини Дану.

У этого народа был бог по имени Govannon (называемый так в Британии), он же Goibniu (по ирландской версии). Это был бог-кузнец, снабжавший свой народ совершенным оружием для нападения и защиты. Однако он же был и богом, варившим дарующее бессмертие пиво. При всем этом хорошо известно, что до римской оккупации ни в Британии, ни в Галлии варить пиво не умели. Римский историк Тацит утверждает, что римские легионы занесли искусство варки пива – в Британию не ранее 100-х годов н. э. В ирландских легендах этот же бог вспоминается как архитектор, научивший народ строительству высоких круглых башен. И вновь достоверно известно, что такие башни появились лишь после вторжения римлян. Скорее всего, появление бога-пивовара в мифе о племенах богини Дану является лишь позднейшим включением. Похоже, что и сама Богиня-Мать появилась в легендах намного позже.

Скорее всего, она заменила собою иное божество этого мифа — например, древнюю богиню-воительницу.

Интересные параллели между ирландской богиней Дану (Дана) и средиземноморской Дианой проводит Ворд Рузерфорд в книге “Друиды” (1978). Он отмечает, что имена обеих богинь имеют сходные префиксы, указывающие на божественность: Д-ана и Ди-ана. Имя Диана происходит от латинского Diviana, то есть “божественная Ана”, а Дана переводится как “богиня Ана”.

Диана считалась богиней-матерью в Эфесе, так же как Дана в Ирландии. Особенно известно ее святилище в Ариции, в роще на озере Неми. Даже несмотря на свою целомудренность, Диана признавалась богиней, приношения которой помогали женщинам разрешиться легкими родами. Этот обычай напоминает о ее более древней роли Богини-Маери, тем более что она именовалась также Дианой трехликой, то есть имевшей три образа — девы, матери и старухи. В книге “Белая богиня” (1974) Роберта Грэйвса высказано предположение, что племена богини Дану на самом деле были пеласгами бронзового века, поклонявшимися греческой богине Данае. Интересно также отметить, что, возможно, слово Danaan использовалось применительно ко всем греками.

Население Апеннинского полуострова уже в 500-х годах до н. э. поклонялось богине Диане. На римский культ Дианы большое влияние оказали культы этрусской богини Атимиты и греческой Артемиды. За более чем 400 лет римской оккупации в Британии прижилось латинское имя Диана. Рассуждая логически, ко времени записи бардских сказаний именно это имя должно было бы быть в ходу. Следовательно, у бардов могло сохраниться упоминание о появлении некоего высокоразвитого народа, поклоняющегося средиземноморской богине. Так исторически сложилось, что люди Средиземноморья имели намного более развитую технику, чем народы Северной и Западной Европы. Это может объяснить, откуда у народа богини Дану взялось передовое по тем временам вооружение. Если та идея, что я предлагаю, достаточно убедительна, то племена богини Дану на самом деле были люди, мигрировавшие в Британию откуда-то из средиземноморской или эгейской области и поклонявшиеся Диане. В итальянской мифологии Диана является королевой фей. У кельтов происхождение фей тоже связано с народом богини Дану.

Большинство легенд говорит о них как о пришельцах с севера. Это, конечно, полностью противоречит моему предположению. Но все-таки давайте представим, насколько нежелательно было само присутствие римлян для местного населения.

Неудивительно, что в бардских традициях построманской эпохи что-то положительное вряд ли могло связываться с Южной Европой. Север же в кельтской космологии являлся средоточием огромной силы, поэтому естественным было сопоставить этот народ с местом, откуда исходила мистическая мощь. До XI в. н. э. нельзя обнаружить упоминаний о народе богини Дану. Не существует никаких следов даже в таких староирландских текстах, как “Четыре ветви Мабиногион” и “Книга захватов Ирландии”.

В любом случае это может лишь означать, что мифологическая история островных кельтов является в самом деле не более чем мифологической и связь ее с реальной хронологией почти полностью отсутствует. Тем самым легко объяснить причину того, почему в кельтской мифологии образ Богини-Матери возникает до того, как на кельтских землях появились римляне.

Важной составной частью кельтской мифологии являются всевозможные превращения. Им подвержено решительно все: имена, люди, герои, события и обстоятельства происходящего. Центральными элементами мистических историй часто бывают различные чаши, причем связанные с определенными божествами или героями. Можно выделить три типа волшебных чаш: чашу превращений, чашу возрождения (или омоложения) и чашу вдохновения. В викканских таинствах чаша Черридвен символизирует соединение всех трех чаш в одной. Черридвен — это кельтская лунная богиня, которую в наши дни так же, как Диану, считают триединой, то есть имеющей три образа — девы, матери и старухи.

В кельтской мифологии символ чаши связывается с различными сторонами волшебных традиций: изобилием, возрождением, превращением и зачатием. Чаша также является символом женского лона и лона богини. Она выражает могущество иного мира, как чаша Аннвн (Annwn). Аннвн - это название уэльского иного мира, пристанища душ усопших. В легенде “The Spoils of Annwn”, сочиненной бардом Талиесином, рассказывается о смельчаках, дерзнувших пробраться в Аннвн, чтобы добыть чашу, принадлежащую господину иного мира по имени Пвлл. Сама чаша находилась в волшебном четырехугольном замке, называемом Саеr Sidi или Caer Pedryan. Архитектура замка символизировала четыре стихии творения, соединившиеся в незыблемой гармонии.

Эта легенда является основой для более поздних сказаний о поисках королем Артуром святого Грааля. Древняя чаша лунной богини со временем стала символом солнечной религии, но мистический символизм этого образа не сильно изменился. Она так и осталась чашей просветления и духовного преображения. Уникальность этого образа у кельтов состоит в его призрачности, в недосягаемости.

Чаша как бы все время ускользает от ищущих ее.

В традициях средиземноморских народов всегда было, принято считать чашу зримо существующей в этом мире. Даже до чаши Гекаты (то есть лунной богини другого мира) можно было добраться длинным путем через пещеры. Магические чаши Цирцеи, Медеи и Персефоны (в элевсинских таинствах), несомненно связанные с иным миром, вполне осязаемо присутствовали в мире материальном. Они были как бы символическими сосудами, соединяющими наш привычный мир с другим миром. И это придавало силу заклинаниям и волшебным снадобьям, творящим чудеса.

Другая уникальная особенность кельтских преданий связана с использованием чаши для приготовления пищи. Утверждалось, что трусу никогда не удастся сварить ce6e в ней мясо. Говорили, что это не удастся и лжецу. Более того, такие люди не могли даже приблизиться к чаше, не подвергнув свою жизнь опасности. Позднее в легендах Северной Европы, связанных со святым Граалем, личным добродетелям участвующего в поисках рыцаря придавалось особенное значение. Об этих особенностях таинства чаши мы поговорим в следующей главе.

ХРОНОЛОГИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ВОЛШЕБНЫХ ТАИНСТВ

6500-е годы до н. э. — начальная стадия образования поселений и сельскохозяйственного производства в эгейской и средиземноморской областях.

6000-е годы до н. э. — появление первых храмов на островах Эгейского моря. Полностью сформировалась неолитическая культура Средиземноморья. Появление посуды из керамики, возделывание пшеницы и ячменя. Строительство глинобитных и деревянных жилищ.

5000-е годы до н. э. — в религиозных культах появляются и используются священные тексты.

4200-е годы до н. э. — миграция иберийцев на север. Появление и постепенное распространение культа мертвых в Британии.

4000-е годы до н. э. — новые достижения в неолитической культуре Старой Европы: появление росписи по керамике, возникновение обряда поклонения священным гробницам. Путешественники из Сицилии и Южной Европы добираются до Ирландии, где оседают, становясь известными как люди из Партолона. Благодаря их стараниям на острове зарождается примитивное фермерство.

3500-е годы до н. э. — в Центральной Европе начинается переход от матриархальной к патриархальной системе, что находит отражение в сокращении числа произведений искусства, относящихся к матриархальной культуре Старой Европы. В Западной Европе и в Средиземноморье все еще процветают матриархальные культы. В Британии и Ирландии появляются могильные склепы и надгробия.

3000-е годы до н. э. — на Мальте и в Сардинии появляются часовни, подземные склепы и гробницы.

2500-е годы до н. э. — в Центральной Европе исчезает неолитический культ Великой Богини. Он сохраняется и развивается только в рамках миноанской цивилизации.

2000-е годы до н. э. — греческая цивилизация наследует волшебный культ Великой Богини от миноанцев.

1000-е годы до н. э. — от греков волшебные таинства восприняты этрусками, которые в своих верованиях соединяют их с местным культом Великой Богини.

700-е годы до н. э. — начало проникновения греческих и этрусских верований в римскую культуру. “Теогония” Гесиода повествует о существовании трех миров и наставляет о магических поучениях.

600-е годы до н. э. — в этрусском искусстве появляются изображения фей, то есть маленьких крылатых созданий, обладающих магической силой.

525 г. до н. э. — пифагорейцы основывают школу таинств в Кротоне, Северная Италия.

400-е годы до н. э. — кельты вторгаются в Северную Италию, где знакомятся с сохранившимися остатками верований Старой Европы.

155 г. до н. э. — греческий философ Критолаус формально представляет в Риме основы греческой философской системы.

50-е годы до н. э. — вместе с римскими легионами волшебные поучения попадают в Галлию.

43 г. н. э. — волшебные поучения вместе с римлянами оказываются в Британии.

150-е годы н. э. — завоевание кельтов римлянами. Римские фермеры распространяют староевропейские волшебные поучения среди простых кельтов.

410 г. н. э. — римляне уходят из Британии. К этому времени кельтская религия представляет собой смесь местных и средиземноморских верований. Эта религия, сформировавшаяся под сильным римским культурным влиянием, распространяется по всем Британским островам.

600-е годы н. э. — считается, что в это время у кельтов появляются первые литературные тексты на мистическую тематику, приписываемые таким бардам, как Талиесин.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ.

ТРАДИЦИИ ВОЛШЕБСТВА

Нам нисколько не приходится рисковать, пускаясь в одиночку в отважное путешествие. Потому что до нас впереди прошли многочисленные герои всех времен и народов. Потому что все лабиринты уже давно исследованы. И все, что мы должны делать,— это следовать за героями по проторенной ими тропе. Когда покажется, что все вокруг внушает отвращение, мы должны подумать о боге и найти его. Если же случится так, что нужно будет кого-либо убить, то лучше всего убить себя. Если мы будем уверены, что пора уходить прочь, то значит, что настало время сосредоточиться на самом смысле своего бытия. A если мы почувствуем себя одинокими, то это означает, что нужно слиться со всем окружающим миром.

Джозеф Кэмпбелл “Тысячелицый герой”

Для древних людей окружающий мир представлялся волшебной тайной, и они сами были частью этой тайны. Каждый день раскаленное светило вставало над миром, и его свет прогонял темноту. Проходило время, свет медленно исчезал за горизонтом, и тьма вновь вступала в свои права. На ночном небе появлялась еще более загадочная светящаяся сфера, ночь от ночи изменяющая свою форму, постепенно исчезающая, но возрождающаяся вновь и вновь. Среди людей тоже происходили поистине волшебные события. Иногда животы женщин начинали менять свою форму, своей выпуклостью напоминая Луну, и со временем из их тел появлялось новое маленькое человеческое существо.

Из земли появлялись многочисленные растения, но никто точно не знал, откуда они берутся? Иногда небеса сотрясались от леденящих кровь звуков, быстрые вспышки света рассекали потемневшее небо, и вода потоками падала вниз на землю. А бывало так, что сама земля начинала трястись в корчах. Казалось, что все находится во власти неких могущественных и неясных сил.

Люди пытались доискиваться до причин этих событий, и понемногу в их сознании стала складываться некая система взаимоотношений с природой. Конечно, они еще не знали всех тонкостей процесса превращения семени в растение, но уже понимали, что закопанное зерно обыкновенно прорастает и развивается. Казалось, что ключ к разгадкам всех тайн почти что находится в руках, и первые шаманы ревностно оберегали известные им сокровенные секреты природы.

Слово “таинство” (mystery) происходит от гpeческого глагола myein, означающего “закрывать” или еще точнее — “смыкать”, в том смысле, в котором говорят о сомкнутых губах замолчавшего человека. Это же слово могло обозначать закрывание глаз, и именно этот смысл положен в основу традиций многих викканских сообществ, практикующих завязывание глаз новообращенному викканину во время церемонии посвящения начальной ступени. Как только повязка спадает, глазам новообращенного викканина открываются разнообразные святые символы и предметы, освещенные мерцающим светом свечей. Эта сцена дополняется таинственным ароматом сжигаемых в кадильницах благовооний. Все это навечно запечатлевается в психике нового члена сообщества, пробуждая в подсознании доселе дремавшие сверхчувственные способности.

В наше время часто говорят о викканских таинствах и при этом почти так же часто впадают в заблуждение. Многие считают волшебными аспектами викки что-то такое, что имеет крайне слабое отношение к волшебным традициям. В этой главе мы подробно поговорим об основных, сокровенных поучениях викки, берущих свое происхождение еще от волшебных традиций Старой Европы.

В некоторых случаях, когда параллели будут слишком очевидными, мы упомянем некоторые черты восточных мистических учений. Это не должно смущать читателя, поскольку во всех эзотерических учениях содержится та или иная доля всеобщей истины. Вернее, часто различные учения говорят об истине просто с несколько различных точек зрения.

Для мистической традиции характерно утверждение о том, что каждый должен открыть для себя и понять свою собственную цель на длинном викканском духоовном пути. Приобретенный опыт и поучения тех, кто проходил этой дорогой прежде, составляют то, что принято называть проторенным путем. Но всегда существует конечный пункт, в котором этот путь обрывается. И вот тогда викканин должен сделать следующий шаг и, начиная с этого шага, торить свою собственную тропку, отыскивая свое место во Вселенной. Только в таких непрестанных поисках человек может обрести озарение и освободиться из круга перерождений.

Мы, человеческие существа, являемся по своей натуре существами стадными. Потребность принадлежать к семье, клану, племени, заложена в нас самой природой. Нам хорошо, когда мы являемся частью сообщества, в котором нас любят и поддерживают. Однако мы испытываем внутреннюю потребность в самореализации. Волшебные традиции существуют как раз для обучения тому, как можно использовать свою индивидуальность не только на пользу самому себе, но и на пользу всему сообществу. Традиции — это как бы карта, сверяясь с которой человек может выбрать правильный путь и полностью реализовать весь заложенный в нем потенциал.

Все таинства можно условно разделить на две большие половины.

Первая из них — это понимание внутренних связей и скрытых источников движения в природе. Под эту категорию подпадают такие знания, как искусства магии, ворожбы, составления заклинаний и знание обрядов.

Вторую часть составляют учения о душе и об ее божественных связях со Вселенной.

К этой категории можно отнести учения о Земле Вечного Лета, о круге перерождений и странствиях души, о троичном законе, а также знания о богах и астральных измерениях.

Перед тем как обсуждать волшебные традиции, мы должны постараться понять особый склад ума людей, явившихся в древности основоположниками волшебных поучений. Понимание культурных особенностей любого учения важно для дальнейшего его осмысленного применения. Это одна из причин того, почему последователи любой из распространенных сегодня религий не всегда хорошо в ней разбираются, поскольку весьма туманно представляют жизнь в том далеком времени, когда закладывались основы вероучений.

Следовательно, сами вероучения часто неверно истолковываются и постоянно подвергаются искажениям. Чтобы не случилось так с нами, викканами, давайте попробуем почувствовать обстановку того времени, ее аромат. Так нам будет легче понять все то, что лежит в основе учения, и разобраться в своем сегодняшнем месте в нем. Если мы поймем настроение вреемени, в которое возникло учение, и пути, по которым оно развивалось, нам легче будет применять его в своей повседневной жизни. Только так мы сможем преодолеть проторенный путь и начать свои собственные духовные поиски.

ОБРАЗ МЫШЛЕНИЯ СТАРОЙ ВЕРЫ

Древние полагали, что все материальные объекты обладают некой магической или мистической силой. Божественная искра помещена создателем или создателями во все сущее на Земле. Из этой основной предпосылки следует, что все вокруг нас: кристаллы, камни, травы, листья, перья — является объектами силы.

Мир природы представляется нам циклическим и детерминированным. Развитие его таково, как будто кто-то чувствующий и ощущающий незримо управляет им. Наблюдая за проявлениями действия закона причины и следствия, люди не могли не задумываться о том, не стоит ли за этим некое вездесущее сознание. Все живое таким сложным образом связано и переплетено между собой, что человечеству было необходимо определить свои взаимоотношения с природой. Именно это породило уверенность в особой важности приношений, молитв, песнопений и ритуального следования за циклическим движением природы.

Древние люди придавали особое значение предзнаменованиям. Они верили, что намерения и воля богов могут быть поняты путем наблюдения за поведением животных и птиц, что эти намерения выражаются в природных явлениях, в землетрясениях, бурях и штормах. Именно из признания роли предзнаменования вытекает понимание важности синхронности наших жизней. Синхронность - это сложное явление. Как правило, множество различных вещей и обстоятельств связывают нас с другими людьми или определенными событиями.

Часто мы замечаем, что вся окружающая нас совокупность как бы живет своей жизнью, текущей параллельно нашей собственной жизни, следуя за ней и дополняя ее, а иногда и направляя. Божественные знаки и предзнаменования могут выражаться через неожиданное появление определенной птицы. Считалось, что магические свойства птиц особенно сильны, поскольку птицы умеют летать. В сознании людей птицы были особым образом связаны с богами, обитающими на небесах. Некоторые божества раннего неолита так и изображались — наполовину люди, наполовину птицы.

В более позднее время богини и боги часто изображались в компании сопровождающих их птиц. Так, в тевтонском эпосе вместе с богом Одином неизменно присутствуют его вороны. Вспомним также Афину с совой, Диану с собаками, Эпону и лошадь, Морригана и ворона и многих других.

(Е р о n а (также Bubona) — в мифологии кельтов богиня. Изображалась рядом с лошадью. — Прим. пер.)

Можно упомянуть современный эпос — например, лунную фею Милландину и ее семь кошек. Эти особенности язычества связаны с верованием в то, что определенные животные могут быть наставниками и защитниками.

Впоследствии это верование сохранилось в виде “маленьких хозяев” колдуний. Конечно, эти верования лишний раз подчеркивают стремление людей к установлению как можно более тесной связи с природой, а через них — с могущественной силой божественного источника.

Викканские верования, относящиеся к магии, берут свое начало из времен неолита и даже палеолита. Использование определенных растений, содержащих психотропные вещества или яды, вызывало эффекты, которые несомненно считались магическими. Признаки, говорящие о скором начале миграции животных, также должны были казаться магическими. Разнообразные сны и случайные совпадения, которыми так богата человеческая жизнь, — все это лишь подтверждало догадку о существовании неких мистических сил. Так постепенно появлялось искусство магических символов и знаков, представляющих действующую мощь неосязаемых сил.

Другое важное положение викки — это двойственность всех вещей и понятий. В природе этот божественный принцип проявляется повсюду: горячо и холодно, влажно и сухо, изобилие и недостаток, и так далее. Не будем забывать о мужском и женском началах, только в единении которых и проявляется их созидательная сила. В викканской вере подчеркивается, что отпечаток сущности Создателя несет все им созданное — вот поэтому мы полагаем, что источник всего сущего соединяет в себе как мужское, так и женское начало, бога и богиню.

BИKKAHCKAЯ МИФОЛОГИЯ

Все основные викканские мифы тем или иным образом связаны с мистическим образом годового колеса. Это колесо является выражением веры в жизнь, как в совокупность самоповторяющихся циклов. На этой вере основана глубочайшая убежденность в существовании реинкарнации. Понятие о такой смерти, после которой душа или дух продолжают существовать, — важная составная часть мистических учений. В значительной степени викка создавалась как волшебная вера народов-земледельцев, поэтому такие понятные действия, как вспахивание земли, ее засевание, выращивание посевов и сбор урожая, имеют более глубокий смысл, отражающий последовательность этапов путешествия души.

Земледельческие таинства естественным образом включают в себя такие категории, как потеря, обретение, смерть и возрождение. В качестве хорошего примера можно вспомнить миф о Персефоне и ее матери. Эти же таинства связаны с различными способами воздействия на человеческое сознание.

Участие в таинствах предполагало употребление всевозможных психотропных растений, грибов-галлюциногенов и специальным образом выброженных жидкостей. Далее мы подробнее расскажем об этой стороне таинств в части, посвященной бродильным таинствам.

В этих же учениях говорилось о таинствах урожая с их символикой и мифами об умирающих и воскресающих богах. Образ убитого бога (или божественного короля) вобрал в себя многие аспекты таинств. Несомненна его связь с жизненным циклом растительного царства, с посадкой растений и сбором урожая.

Кровь короля насыщена той же субстанцией, что дает жизненную энергию семени. Поэтому его кровь должна обязательно возвращаться в почву, чтобы та обильно плодоносила и в следующем году. Мифы об убитом боге отражают многие особенности древних лунных таинств культа Великой Богини. Образ божественного короля, однако, более свойствен солнечным таинствам в вере индоевропейцев. В викке оба этих образа слились в один.

В викканской мифологии сезонные перемены в природе связываются с земными прибывающими и убывающими течениями. Они представляют собой силы роста и упадка, во взаимодействии своем способных к порождению нового. Традиционно говорят о двух наборах мифологических существ, олицетворяющих собой оба эти течения.

Первый из них — это дубовый король и король остролиста, особо популярные в Северной Европе. Второй — это олень и волк, широко известные в Южной Европе. Мифы о них — это истории о жизни и смерти, в которых один из них приходит на смену другому, и все это происходит как череда самоповторяющихся циклов.

Когда кто-либо ступает на путь, ведущий к постижению викки, в дело вмешиваются множество сил, способных изменить его жизнь самым неожиданным образом. Это могут быть как обладающие сознанием силы, так и просто проявления известных метафизических принципов. Но в любом случае у чееловека, испытывающего их воздействие, всегда остается свобода выбора. А происходит следующее: различные ситуации, объекты и сочетания событий начинают проявляться или возникать в необыкновенно подходящие для этого моменты времени. Викканин очень скоро начинает понимать, что на первый взгляд случайные происшествия и совпадения в жизни складываются в некую систему, и синхронность происходящего заметна уже на каждом шагу.

ПУТИ ВОЛШЕБСТВА

Импульсивная, неосознанная остановка у книжной лавки приводит к покупке случайной на первый взгляд книги. Неожиданно в ней обнаруживается информация, которую человек давно и безуспешно искал. Переходя улицу, человек внезапно вспоминает полузабытое имя давно потерявшегося из виду друга, а тот вдруг на этой же неделе звонит и предлагает встретиться. Духовные уроки преподносятся, а мистические связи образуются в самых, казалось бы, обыденных ситуациях. Стоит подумать о ком-то — и вот телефон сразу же звонит, и долгожданный человек находится на другом конце провода. Во всех подобных случаях чудеса сопутствуют человеческому сознанию. В такие моменты человек движется по новой для него, но на самом деле очень древней дороге.

Этот проторенный путь рано или поздно может подвести его к неизведанной ему области.

Принципы действия волшебства заложены в верованиях, относящихся к феям, духам природы и другим подобным созданиям. Вера в них составляет важную часть викканского магического мироощущения. Она приводит в действие те силы, что усиливают и направляют синхронность в нашей жизни. Духи оживляют и приводят в движение скрытую энергию природы, причем это могут быть самые разнообразные духи — и камня, и скалы, и дерева, и ручейка. Они черпают энергию из нашей веры в них, из наших подношений и церемоний, а взамен помогают выстраивать нашу жизнь в согласии с самой природой. Только человек, пребывающий в согласии с природой, может развить в себе магические и сверхчувственные способности, являющиеся особенными, новыми уровнями состояния духа и сознания.

Признание того факта, что некие невидимые силы влияют на нашу повседневную жизнь, отражено во многих народных поверьях. Для того чтобы не “сглазить” свою удачу, надо постучать по дереву, благодаря тем самым лесных фей за их помощь. Таков ритуальный смысл этого стука.

То же самое относится к обязательному броску через плечо щепотки рассыпанной соли, к нежелательности наступания ногой на трещины на мостовой, прикрывание рта при зевании, боязни ненароком обидеть кошку — все эти и другие народные верования основаны на признании существования различных духов, влияющих на человеческую жизнь. По большому счету все это означает, что за взаимо исцепленными событиями нашей жизни стоит могучая направляющая и регулирующая сила. Мы никогда не идем по жизни в одиночку, потому что с нами всегда рядом и наш духовный проводник, и духи рода, и множество духов природы. С их помощью мы поддерживаем связь с самим источником всех таинств: с иными мирами и иными существами. В конечном счете все они соединяют нас с самим источником нашего существования, который создал нас и с которым мы однажды сольемся.

Религиозная структура волшебных учений проста и понятна. Наше тело — это та форма, в которой может действовать дух в материальном мире. Наша воля и интуиция суть проявления души, вдыхающей жизнь в это тело. Обряды помогают нам сосредоточивать свою волю с помощью неоднократно проверенных многими формул и действий. А все наши души в совокупности вдыхают жизнь и силы в саму викканскую религию.

И еще о духовном пути. Мы не привязаны к нему, как глупые слуги или как старые цирковые лошади. Наоборот, нам достаточно вспомнить слова из “Напутствия”: “И не должно быть вам рабами; и как знак вашей истинной свободы, следует вам выполнять все ритуалы нагими...”

ТАИНСТВА ПРЕВРАЩЕНИЙ

Магические способности изменять свой вид, формы своего тела, способность летать и многое другое весьма часто встречаются в различных историях и сказках про ведьм. Эта способность по своей воле изменять и обходить привычные законы физического мира и есть совокупное свойство викканских таинств. В некоторых сложных случаях для достижения желаемого результата требуется применение особых мазей, снадобий и эликсиров. Протоколы средневековых процессов над ведьмами упоминают особое ведьмовское зелье для полетов, при изготовлении которого использовались весьма сильнодействующие и странные ингредиенты.

Я считаю, что практика использования подобных мазей и снадобий ведет свое начало от шаманских экспериментов с галлюциногенными растениями во времена зарождения викканского культа. Спорынья (claviceps purpurea), обыкновенно находимая на колосьях ржи, занимала особое место в ряду ингредиентов для приготовления шаманских снадобий, увлекавших разум в дальние странствия.

Действующий галлюциногенный элемент спорыньи оставался в зараженной муке и попадал в тесто пирога для шабаша. Некоторые грибы, например amanita muscaria и отдельные виды мухоморов, тоже способны вызвать состояние необычной интоксикации. В моче человека, пьющего сок особых грибов, концентрация некоторых токсинов особенно высока, поэтому такая моча использовалась в кое-каких древнейших снадобьях. А вот другой ингредиент древнейших колдовских снадобий, называемый bufotenia, является выделением кожных желез определенных видов лягушек.

До сих пор многие уверены, что древние ведьмы обладали способностью перевоплощаться, то есть принимать облик волка или иного животного. Но некоторые думают, что такая способность объясняется образованием мысленной формы, проецируемой разумом под действием снадобий или в состоянии транса. Есть и такие, кто считают это явление всего лишь проявлением так называемой миметическои магии, то есть случаев, когда человек под действием галлюциногенов старается подражать повадкам и поведению волка. Но настоящие потомственные ведьмы говорят, что перевоплощение - это самое что ни на есть всамделишное изменение физической формы тела.

Во время ритуалов, относящихся к таинствам превращений, употребляется вино. Надо полагать, что в старые времена к вину добавляли галлюциногенные компоненты. Тем самым быстрее разогревались и активизировались энергетические центры тела, и человек настраивался в такт колебаниям поля оккультной энергии. Так, полагаясь на свой разум и на подсознание, человек достигал высших плоскостей и измерений, воспаряя духом над материальным миром. В итальянских вакхических ритуалах это называлось “божественным опьянением”, и, как считалось, только оно помогало человеку почувствовать присутствие божества и приблизиться к нему. О таинствах превращениймы поговорим в следующих двух главах.

ТАИНСТВА БРОЖЕНИЯ

Таинства брожения (или учения о зерне) являются важной составной частью таинств превращения. Я выделил их в отдельную часть в этой книге всего лишь для удобства объяснения. Сухое зерно, брошенное в землю, символизирует смерть и спуск в иной мир. Но под поверхностью почвы происходит мистическое соединение с веществами гниения и тления, что неожиданно приводит к пробуждению в зерне новых жизненных сил. Это соответствует символической встрече богини с господином иного мира. Зарождение новой жизни внутри зерна и ее настойчивое стремление к свету символизирует процесс перерождения и исхода из иного мира. Этот процесс как бы представляет собой восхождение богини, ее возвращение в мир живущих.

Появление маленького ростка, пробивающего корку почвы,— это символическое отражение процесса возрождения, возвращения богини. Однако растение само по себе есть бог, есть обещанный ребенок. Описанный только что мистический духовный процесс и является как бы самой богиней.

Она — это дух, а он — это тело. Придет время, и ребенок, этот новорожденный бог, станет богом урожая. А его жизненная энергия вернется назад в землю, чтобы богиня смогла зачать вновь. Его семя будет помещено в ее лоно, и в свое время новая жизнь вырвется наружу с не меньшей силой.

Сущность бога содержится в семени или в зерне. А когда вспоминают Диониса, то говорят о виноградном соке, как о его крови. Выброженный сок или зерно дают опьяняющие напитки.

Люди верили, что опьянение объясняется тем, что в этот момент бог присутствует в теле человека. На этом древнем представлении основан викканский обряд вина и лепешек. Вкусить часть от тела бога — значило приблизиться к его природе и сокровенной сути. Но самое главное, что при этом происходило, это унаследование способности бога к воскрешению. Такое единение с богом означало, что смерть утрачивала свою силу, а возрождение становилось неизбежным.

ТАИНСТВА ЧАШИ

Почти в каждой истории, связанной с европейским колдовским промыслом, присутствует образ чаши. В мифах и легендах чаши используются их обладателями для изготовления таинственных снадобий, участвуют при выполнении сложных заклинаний, служат священным сосудом для приношений силам ночи и Великой Богине, являются источником изобилия или изнурения. Главный символический атрибут чаши — это способность превращать, при этом не так уж важно, о физическом или духовном превращении идет речь. А как символ богини, чаша может вмещать в себя мудрость, знания и вдохновение.

В легенде о чаше Черридвен мы находим сразу несколько связанных между собой сторон волшебных учений. Сюжет легенды состоит в том, что Черридвен изготавливала в чаше волшебное снадобье для своего сына. Состав снадобья был подобран так, чтобы с его помощью сын обрел просветление. Это снадобье должно было бродить ровно год и один день. Кстати, при посвящении виккани на также строго придерживаются того принципа, что посвящению каждой следующей ступени должен предшествовать ровно год и один день обучения. В легенде случилось так, что снадобье случайно попробовал Гвион, для которого оно вовсе не предназначалось. Это так разгневало богиню, что она бросилась вслед за Гвионом.

Во время погони каждый из них принимал облик всевозможных животных.

В волшебных поучениях содержатся указания на состав снадобья Черридвен. Оно содержало желтые цветки баранчика (Pipes of Lieu), цветки гвионова серебра (плавника), ежовые ягоды и вербену, а также ягоды омелы и морскую пену в качестве наполнителя. Само снадобье не было прозрачным, представляя собой взвесь. Обращаться с ним требовалось с особой осторожностью, так как оно было исключительно ядовитым. На самом деле изготовление подобного снадобья связано с одним из величайших таинств, а именно с таинством крови. Для жаждущих посвящения новичков специально изготавливалось потенциально опасное снадобье. Издревле считалось, что тяжелая травма или сильное отравление могли привести к резкому усилению сверхъестественных способностей человеческой психики. Возможно, опасность для жизни пробуждала в сознании все то, что было заложено в генетической памяти предков. Сознание, чувствуя близкую смерть, включало все возможные резервные механизмы выживания, пытаясь отодвинуть неизбежную кончину. Переживший все это человек мог осознать и начать использовать коллективный опыт своих предков, до сих пор дремавший в глубинах его ДНК. Здесь уместно лишний раз напомнить об образе магической чаши, сокрытой в глубинах иного мира.

В кельтском мифе, записанном в период между 500 и 600 гг. н. э., говорится, что чаша Черридвен подогревалась теплым дыханием девяти девушек. В чаше образовывался эликсир, дарующий вдохновение. В этой детали мифа легко прослеживается влияние известной греческой легенды о девяти музах, приносящих людям вдохновение.

(Изображения муз появились в греческом искусстве уже в 800-х годах до н. э.) В двадцать седьмой строке поэмы “Taliesin riddle” мы находим такие слова: “Я черпал вдохновение из чаши Черридвен”. Музы освобождали человека от надоедливой рутины повседневной жизни, открывая ему доступ к вечным истинам. Музыка муз была схожа со звуками ручья, бегущего по камням. А звуки ручья, бегущего по камням, напоминают звуки, издаваемые наливаемым вином,— вот такая здесь связь с культом Диониса. Опьянение вином в чем-то было схоже с опьянением звуками девятиструнной лиры, то есть со священным музыкальным инструментом муз.

Заслуживает внимания историческая связь, существующая между музами и Дионисом. Как писал древнегреческий историк Страбон, друиды поклонялись Дионису. Будучи наставниками и священнослужителями кельтов, они в какой-то форме учили и таинствам чаши. Вот что пишет об этом Джон Мэттьюз, редактор сборника “Кельтские чтения”:
“Культура и мифология друидов содержит множество традиционных греческих элементов... Например, служение мистическому богу Cabiri. В этом культе